Брачный контракт с мадонной - Ольга Степнова

— Любовь Иванну, пожалуйста! — крикнул Виталя, надеясь быть услышанным.

— Хай! — крикнул голос в ответ. — Можешь звать меня просто Любаша!

— Простите, мне нужна Любовь Ивановна Иванова, преподававшая некогда русский язык и литературу у сестёр-близняшек Ады и Эльзы!

— Я же говорю, зови меня просто Любашей, не надо намекать на мой возраст!

От удивления Гранкин крякнул в трубку, но решил, что у каждого свои способы повернуть время вспять.

— Что?! — крикнула дама, стараясь переорать басы.

— Я говорю, детектив, расследую обстоятельства смерти Ады Львовны Крыловой! Хотел спросить у вас, не имеете ли вы какого-то личного мнения по поводу её смерти? Вы ведь знаете, что Ада погибла?

— Я всегда знала, что Адка плохо кончит! — проорал голос в темпе и с интонацией рэпа.

— Почему?

— Что?!

— Почему вы так думаете?

— А почему ты мне «выкаешь», сыщик? Я не премьер-министр, я самая клёвая училка в мире Любаша!

— Блин, — тихо ругнулся Виталя. — Любаша, а почему ты считаешь… всегда считала, что Ада Львовна плохо кончит?

— А?!

— Невозможно работать, — разозлился Виталя. — Выключите эту дебильную музыку!

— А, понимаете, Адка очень любила уводить чужих парней! — исполнил новый рэп голос. — Она и моего парня отбить пыталась, хотя мы были подругами!

— От-била? — Виталя тоже вдруг сбился на рэп.

— Что?

Гранкин хотел было бросить трубку, но трубка завопила:

— Нет, переключилась на мужа своей сестры Эльзы! Об этом все знали! Все! Я думаю, это её Эльза столкнула с балкона!

— Что?!

— А?!

Разговор становился невыносимым, и главное, у Гранкина не было никакого желания возобновлять его при личной встрече.

— Адка Эльзу с детства терпеть не могла, но всегда скрывала это! Очень сильно скрывала за маской приторной показушной любви! У неё были все основания не любить её! Эльза — классическая стерва. Улыбаясь, она всегда перетягивала одеяло на себя, даже не замечая, как это больно ранит её сестру! Если Адка мечтала заполучить роль в школьном спектакле, Эльза быстрее выучивала текст и роль была у неё в кармане! Она всегда обставляла Адку — в учёбе, в играх, в спорте, в любви, — и никогда не задумывалась, что чувствует при этом сестра! А тут вдруг такой фортель — Адка на глазах у всего города уводит у Эльзы мужа! Адка торжествовала! Мы с ней дружили, я со многими своими учениками дружу, и они частенько рассказывают мне свои сокровенные тайны! Так что, если кто и помог Адке свалиться с балкона, то это Эльза!

— Но это она меня наняла!

— А?

— Эльза хочет, чтобы я нашёл убийцу!

— Правильно делает! А как ещё стопроцентно снять с себя подозрения? Самой нанять детектива!

— Но её никто не подозревает! Дело закрыто, всё случившееся официально признано несчастным случаем!

— Что?!

— Чёрт! Любаша, Ада баловалась когда-нибудь писательским ремеслом? Сочиняла какую-нибудь ерунду, ну, там романы любовные, или детективы?

— Ада? Романы? Ты с ума сошёл, сыщик! Для неё сочинение написать было сущей пыткой! За неё всегда писала эта Буратино Карловна Питерсон. Я знала, но закрывала на это глаза, ставила четвёрки. Эльза, та — да! Она занимала первые места на олимпиадах по тематическим сочинениям. Кроме того, она писала какие-то там глупые любовные штучки, которые на ура шли среди её одноклассниц. А почему ты об этом спрашиваешь, чувак?

— А?

— Может, придёшь, и мы на расстоянии поцелуя поболтаем за рюмкой чая? — Она опять сбилась на рэп.

— Вам что-нибудь говорят имена Анель и Геральд?

— Нет, такие у меня не учились!

— А сколько вам… тебе лет, Любаша?

— Я совершенно уверена, сыщик, что ответ на этот вопрос ни на йоту не приблизит тебя к истине!

— Что?!

— Хай!

В трубке раздались короткие гудки.

— Вот и поговорили, — пробормотал Гранкин. Он повернулся к раковине и хотел взять яйца, но их в блюдце не оказалось. Виталя обшарил всю кухню, даже в мусорное ведро заглянул (может, он просто забыл, что съел эти яйца?), но скорлупы в ведре не было. Яйца исчезли бесследно.

— Вот и позавтракали, — Виталя ущипнул себя за щеку.

День начинался отвратно — со звонка будильника, пустой консервной банки, сумасшедшей училки и исчезнувших трёх яиц.

«Лысый стриж» оказался закрыт. Виталя проверил оба входа — и парадный, и служебный, но двери не поддавались, а в помещении царствовала абсолютная тишина. А чего он хотел? Хозяйку убили, девушки-парикмахерши наверняка уже подыскали себе другое место работы.

Виталя сел за руль и задумался. Что он имеет? Времени осталось катастрофически мало, а что он имеет? Двух сестриц со сложными отношениями, одной из которых кто-то помог свалиться с балкона. Кем-то, зачем-то припрятанную тетрадь, с записанной в ней историей, на первый взгляд, не имеющей никакого отношения к реальности. Крылова. Да, странного типа Крылова, которого уже наверняка нет в живых, который так и погиб, в полной уверенности, что жена его просто упала с балкона.

Ещё он имеет навеки замолчавшую Яну Геннадьевну и покушение на свою собственную несчастную, никчёмную жизнь. А ещё — Лизу Питерсон, утверждавшую, что Роман Перов и Ада любовники, и профессора, который ждёт от него доказательств, что сын его, Ромка, не имеет к гибели Ады никакого отношения, и ещё — чокнутую Любашу, абсолютно уверенную, что сама Эльза столкнула пьяную Аду с балкона.

Как из этих разрозненных, рваных кусочков составить хоть сколько-нибудь понятную, цельную картину? Почему никто ничего не слышал про Геральда и Анель, и только Яна Геннадьевна в ужасе выкрикнула тогда в парикмахерской: «Но если Анель и Геральд!»?

Он бродит где-то рядом с разгадкой, но не видит её! «Горячо, горячо, холодно!» — как в детской игре. И опять «горячо», только приз — пуля в голову. И тогда Галке с младенцем в холодном подвале некому будет помочь. Сколько осталось дней до момента, когда ему нужно выложить деньги? Три?!

Виталя почувствовал, что теряет голову. Он запаниковал, с предельной ясностью сознавая, что не справляется с этим делом, что не видать ему ни миллиона, ни жены, ни ребёнка. А ещё он вдруг вспомнил, что в том гадком письме ему приказано было раз в три дня навещать дупло и проверять его, чтобы быть «в курсе ситуации». Спина взмокла от ужаса — вчера, из-за этого покушения, он не поехал в парк, забыл!

Виталя крутанул ключ зажигания, но тот упёрся, не поворачивался. Виталя терзал его до тех пор, пока не понял, что пытается завести уже включённый движок. Он молотил тихо и ровно, совсем не давая вибрации, как и полагается работать движку машины марки «Мерседес». Гранкин с утра намучился с этой машиной, его отчаянно укачивало за рулём, клонило в сон. Разве это машина, в которой не трясёт на ухабах, у которой не слышно движка, и с управлением которой может справиться даже младенец?! У неё было только одно преимущество — другие машины старались держаться от неё на почтительном расстоянии.

Виталя домчался до старого парка за десять минут. Плевать, что сейчас не полночь, а белый день. Он бросил машину на дороге, не припарковав, а сам скачками помчался к дуплу. Сунув руку в шершавое тёплое нутро, Гранкин нащупал там записку, вытащил и развернул.

«Глубокоуважаемый В.С.! — выхватили солнечные лучи печатные строчки. — Мы рады, что нашли с вашей стороны полное понимание и получили поддержку. По прежнему терпеливо ждём от вас указанной суммы, о способах передачи которой дополнительно вам сообщим. Следите за внутренним состоянием этого дерева!

Ваша жена чувствует себя хорошо. Ей пришлись по душе ваши носочки, только она утверждает, что в этом сезоне такие не носят. В этом сезоне в моде полосатые гольфы с кисточками «а ля Буратино».

Ещё она просит вам передать, что к её возвращению вам следует приобрести ей новую шубу из норки, машину марки «Ламборгини» и домик во Флориде. Иначе она не вернётся!

Не переживайте за здоровье вашей жены. Её молока хватит на всех.

До встречи, очень приятной встречи, наш добрый друг!

Съешьте это письмо. Обязательно съешьте!»

Это письмо, как и прежние, источало тонкий дорогой аромат. Виталя затолкал его в рот, разжевал и проглотил, запивая собственными слезами.

Его Галка сошла с ума. Впрочем, чокнуться в тёмном сыром подвале немудрено. Ну ничего, денег, которые он заработает, хватит и на выкуп, и на шубу, и на эту, как её, «Ламборгини». И на гольфики хватит.

Вот только с домиком он уговорит её подождать.

Догадка

…Свадьбу играли в деревне. Галка сказала: «В городе разве свадьба? Так, церемония».

Виталя согласился, что в городе никакая не свадьба, а церемония, и после ЗАГСа они с Галкой, навьюченные сумками с продуктами, двинули на электричке в деревню.

Галкина мать продукты забраковала. «Ненатуральное всё», — пробурчала она и отправила коньяк, шампанское и консервы в подпол, а хлеб, колбасу и сыр скормила скотине.