Не его Золотая девушка - Рейчел Джонас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И это имя – Вин Голден.
Глава 27
Уэст
– Почти уверен, что это дерьмо могло и подождать, – ворчу я.
– Ты прав. Мы могли подождать до сочельника и подарить маме то, что осталось бы на распродажной полке, – с сарказмом парирует Стерлинг.
Снеговик Фрости, мать его, просто повсюду, из динамиков торгового центра гремит праздничная музыка, но я по-прежнему не в настроении для всего этого. Особенно после встречи с Рикки несколько дней назад.
С тех пор я только об этом разговоре и думал, задавался вопросом, как выяснить роль моего отца в этой истории, не привлекая к себе внимания. И не выдав, что о похождениях Вина знаю не только я, если уж на то пошло. Ситуация резко превратилась в катастрофу, и такое чувство, будто на мои плечи опустился весь мир. Вот почему изображать из себя дух Рождества было еще сложнее, чем обычно.
Тем временем, два придурка, с которыми я иду, чертовски веселы.
Я смотрю вбок и бросаю свирепый взгляд на шарф Дэйна, напоминающий леденцовую трость, затем на дурацкую шапку Санты, которую нацепил Стерлинг. Стоит ли говорить, что мне хочется врезать им обоим по яйцам.
Они выходят с полными сумками чуть ли не из каждого магазина. Подарки для семьи, сюрпризы для друзей, плюс тонна сладостей для себя. Между тем, единственное, что купил я, – это три гигантских мягких кренделька, которыми отказался делиться.
– У нас еще есть три недели, чтобы купить эти гребаные подарки, – напоминаю я им. – Наше внимание должно быть сосредоточено на чемпионате, учитывая, что мы завтра уезжаем. Или вас, придурков, не волнует победа?
Дэйн закатывает глаза, но мне наплевать, если я его задолбал.
– Да, Уэст, нам не все равно, – говорит он с раздраженным фырканьем. – Осталось зайти еще в несколько магазинов – и можем сваливать.
Стерлинг поворачивается ко мне, и я хмурюсь в ту же секунду, как его губы начинают шевелиться. Без сомнения, он собирался снова назвать меня Скруджем, но, полагаю, передумал. Вероятно, он знает – я выполню свое обещание и надеру ему задницу прямо здесь, в торговом центре. Мое терпение почти кончилось.
– Думаешь, Джосс понравится то, что я ей купил? – спрашивает Дэйн, вызывая у меня разочарованный вздох.
– Ты, идиот этакий, купил ей игровую приставку – единственную вещь, которую родители не разрешают ей иметь, – напоминаю я. Мы слышали уже множество тирад о том, что игры отвлекают от школьных занятий и прочего благоразумного дерьма.
– А мне по фигу, понравится ли им, – возражает Дэйн. – Я спросил, как ты думаешь, понравится ли ей.
Я с досадой вздыхаю, прежде чем проворчать в ответ:
– Да хрен его знает. Наверное.
Кажется, он почти хочет, чтобы его возненавидел отец Джосс. Старик с самого первого дня искал повод навалять Дэйну. Мое предположение таково: этот подарок станет последней каплей.
Ладно, может, я и правда немного похож на Скруджа, но оба моих брата игнорируют меня, так что мое ворчание не имеет значения. Мне в любом случае плевать. Я просто хочу нахрен убраться из этого места.
– Подержи-ка. Я чувствую запах печенья, – говорит Стерлинг, вкладывая пакеты в мою руку. Дэйн тут же следует его примеру.
Мне даже не дают шанса возразить. Они направляются к кондитерской в нескольких метрах от нас. Я остаюсь стоять на месте, как та самая уродливая подружка, которая следит за сумочками других девчонок, пока те отжигают.
Ну офигеть просто.
Я осматриваюсь. Торговый центр кишит людьми. Большинство из них улыбаются, тратят последние деньги, чтобы впечатлить людей, которым плевать.
Я слышу свои собственные мысли, поэтому знаю, что звучу как гребаный Гринч. Но у меня есть свои причины ненавидеть это время года, и, конечно, виной всему мой папаша. Вин превращает праздник в день примирения, думая, что его привычка перебарщивать с подарками компенсирует нехватку родительской любви в остальные триста шестьдесят четыре дня в году. Вот почему у меня в голове крутится мысль отказаться от этого Рождества. Дедушка Бун придерживается политики открытых дверей в отношении своих внуков, и я подумываю о том, чтобы в ближайшее время навестить его.
В общем, мне просто нужен чертов перерыв.
Перекрывая обычные звуки торгового центра – болтовню и скрип мокрых ботинок по кафелю, – раздаются громкие голоса, доносящиеся с другой стороны коридора. Я поворачиваюсь и замечаю того, кого не ожидал увидеть. Но вот она, ее краснеющее лицо, обрамлено бледно-розовыми волосами.
Сначала я предполагаю, что она просто тусуется с компанией друзей, но полсекунды спустя понимаю, что это не так. Первая подсказка – один из маленьких засранцев шлепает ее по лицу, а после другой толкает ее. Она чуть не теряет равновесие, едва не приземляясь в фонтан, но я уже в пути, пробираюсь сквозь толпу, расталкивая тех, кто движется недостаточно быстро.
Когда я подхожу, глаза этих мелких упырей расширяются. Тут и девчонки, и парни.
– Похоже, вы уже поняли, что облажались, – говорю я, заставляя группу придурков отступить от Скар и пацана, который был с ней на вечеринке в Южном Сайпрессе.
Я определяю главаря и смотрю в его сторону.
– Ты эту хрень начал? – спрашиваю я, подходя ближе, в то время как он отступает. – Тебе сколько, десять?
– Н-нет. Мне пятнадцать, – заикается парень.
– Супер. Значит, достаточно взрослый, чтобы я мог надрать тебе задницу и не чувствовать себя виноватым, – рычу я. – Вот что будет дальше: ты либо сделаешь правильный выбор, либо я, клянусь, стану твоим худшим гребаным кошмаром.
Парень отступает еще на несколько шагов.
– Да мы просто прикалывались.
– Худший. Гребаный. Кошмар, – повторяю я.
Он похлопывает по плечу одного из своих дружков.
– Пошли отсюда, – объявляет он, подзывая остальных. Они уходят, но я успеваю расслышать их разговор.
– Это не тот парень из порнухи с ее сестрой?
Если бы я знал, кто из них это сказал, то подставил бы подножку маленькому ублюдку, но они уже довольно далеко.
Я поворачиваюсь к Скарлетт.
– Ты в порядке?
Она все еще немного потрясена, но кивает.
– Ага.
Я приподнимаю бровь, глядя на ее друга, с трудом понимая, о чем тот думает.
– А ты?
– У меня все было под контролем, – огрызается он, и мне требуется секунда, чтобы понять, почему он зол на меня.
Он неравнодушен к Скарлетт, а я просто наступил ему на пятки.
Прости, пацан.
– Ага,
