Млечный путь № 3 2017 - Песах Амнуэль

замок был взят штурмом до того, как Сайондзи выдвинулись на помощь. Задохнулся ли Мурата в дыму или успел благородно вспороть себе живот, неизвестно, но голова его была доставлена Оути. Уцелевшие люди Мурата, во главе с его внуком Дзингоро, сумели пробиться и присоединиться к Сайондзи.

Другие стратегически важные союзники Сайондзи – Уреко, увы, повели себя именно так, как предвидел Амэцуна. Причем даже без выгодных предложений с противной стороны. Участь Мурата заставила Уреко сделать выводы. Непосредственная опасность им сейчас не угрожала – чтоб дойти до их владений, армии канцлера надо было сокрушить Сайондзи, но Уреко не стали этого дожидаться, а послали к Оути гонца с предложением о сдаче. Они, может, и предпочли бы, чтоб Сайондзи до поры оставались в неведении, но Оути Горобэй, желая сломить дух противника, сам во всеуслышание раструбил об этом, а лазутчики Сайондзи подтвердили его слова.

Так Сайондзи в считанные дни лишился главных своих союзников. И если немедленно не предпринять решительных мер, понимал Амэцуна, от него отступятся не только союзники, но и вассалы. Созван был срочный военный совет, на сей раз на нем присутствовал и Мурата Дзингоро со своими людьми, полный ярости, и желавший отомстить за смерть родных. Впрочем, совет вообще был далек от благолепия, царившего там в предшествующий мирные годы. Одни требовали немедля наказать предателей Уреко, другие – в первую очередь заняться подготовкой к обороне замка. Сдаться никто не предлагал, так как при сложившихся обстоятельствах это было бы проявлением трусости, а не благоразумия, и позором для клана Сайондзи. Наконец Асидзури удалось добиться тишины, и князь заговорил.

– Уреко должны быть наказаны и немедля. Потому что мы находимся между ними и Оути, и если мы не нанесем удар первыми, то сами получим клинок в спину. Потому я решил разделить наши силы. Мы незамедлительно отправим отряд против Уреко, и возглавит его молодой господин. Такой будет его первая битва.

Старший сын Амэхира, уже предупрежденный о решении отца, поклонился. Тут же посыпались предложения об обороне замка, и советник снова призвал к молчанию.

– Мы не будем сидеть в замке. Даже если мы успеем прокопать заградительные рвы и обмазать стены огнеупором, длительной осады замок не выдержит. Хуже того, даже если мы продержимся какое-то время, армия Оути разорит все окрестности. Наш единственный шанс – на победу в поле. Тогда мы будем выбирать место для сражения. Враг не знает Сираги и не может использовать выгоды местности так, как мы.

– Я готов возглавить атакующих! – хрипло выкрикнул Мурата Дзингоро. – Так я могу отомстить за отца и деда, и погибнуть с честью!

– И я! – подхватил второй сын Амэцуны.

Но князь остановил их.

– Нет, племянник. Хорош я буду, посылая последнего из Мурата на бой вместо себя. Или отправляя на битву второго сына раньше старшего. Нет, я сам возглавлю своих людей. Ты Дзингоро, будешь сражаться со мной рядом. А ты, – обратился он к младшему сыну, – останешься защищать замок, ибо там пройдет последний рубеж обороны.

Никогда прежде князь Амэцуна не выходил в поле с войсками, даже когда опасность была неизмеримо меньше. И Вакабаяси спросил:

– Не лучше ли советнику возглавить армию?

Это казалось более разумным. У Асидзури был воинский опыт, а годы… не такой уж старческий возраст – полсотни лет.

Однако князь отвечал твердо:

– Советник отправится с молодым господином. Амэхира слишком юн и горяч и может натворить, ему советы опытного воина нужнее, чем мне.

Оставшись наедине с Токико-химэ, князь сказал ей:

– Если мы потерпим поражение и меня убьют, тебе решать – обороняться или бежать.

Он не посоветовал ей сдаться. Равно как не посоветовал полагаться на сыновей. Княгиня не ответила. Рот ее кривился, словно она желала по привычке выбранить его. Назвать ничтожеством, но у нее не получалось.

Впрочем, возможно, у нее нашлись бы иные, еще более выразительные слова, если бы она слышала, о чем говорил князь с Асидзури и молодым господином до военного совета.

– Мы не смогли устроить засаду в горах, – сказал он им тогда. – Значит, следует вывести их туда, где мы сможем напасть на наилучших для нас условиях. Лучше всего для этого годится низина у слияния Сирагавы и Сиранаги.

Советник задумчиво кивнул. У слияния крупнейших рек провинции находилось единственное селение, которое можно было назвать городом. Местность там была холмистая и пригодная для нападений из засад.

– Но по какой причине войско канцлера двинется непременно туда?

– Я сам буду приманкой. Мы скажем, что я желаю защитить город и переправу. Тогда Оути непременно пойдет за моей головой. гибель предводителя убивает воинский дух, после этого войско обычно разбегается. Но вряд ли Оути берет в расчет, что то же может случиться и с его собственным войском. Если мы убьем Оути там, то можем считать войну выигранной. – Затем князь продолжил: – Однако у нас слишком мало сил, чтоб рассчитывать на это, особенно теперь, без главных союзников. Оттого нам придется прибегнуть к хитрости. Пока я буду сражаться с Оути в лоб, вы ударите ему в спину. Да, Амэхира. Поход на Уреко будет лишь для отвода глаз. Вы с шумом, громко и проклятиями покинете замок, а потом повернете и будете ждать за холмами у Сиранаги.

– Пожалуй, – поразмыслив сказал Асидзури, – так у нас есть шанс на победу.

– Вот что следует запомнить. – продолжил князь. – Вы оба должны держать наш замысел в тайне. Если бы Уреко действовали осторожнее, мы, возможно до сих пор ждали бы от них помощи. Сайондзи не повторят их ошибки. Мы должны обмануть всех.

И советник с молодым господином поклялись, что так и сделают.

Это был отличный план, продуманный до мелочей. И как нередко бывает с отличными продуманными планами, он не сработал.

Когда все пошло не так? – думал Амэцуна, глядя на творившуюся в долине неразбериху. Где он допустил ошибку?

До поры до времени все шло согласно замыслу. Оути заглотил брошенную наживку и выдвинулся в междуречье, где князь Амэцуна устроил свою ставку. Сайондзи разместились за холмами, а часть воинов должна была использовать лодки, чтоб добраться до отрядов канцлера. Реки здесь были широкие, многоводные, люди по их берегам занимались рыбной ловлей, а купцы переправляли водою свои товары. Так что строить лодки не пришлось, их даже силой не отбирали – рыбаки и торговцы предпочитали отдать лодки господину, чем