За семью замками. Снаружи - Мария Анатольевна Акулова

расписания своей вновь обретенной любимки. Но дело в том, что Гордеев, сука, не исключается…

Стряхнул руки, пошел вверх по лестнице.

Дверь в спальню была приоткрыта на щель, достаточную, чтобы дог просунул свои худые бока, но для Кости будет маловато. Пришлось открывать сильней, заходить, присматриваться.

Агата спала, держа в руке телефон. Косте стало немного стыдно, он скривился.

Сложно перестроиться, научиться самому думать, предупреждать там… Перезванивать…

А она пусть и нервничает, наверное, ждет, но не хочет быть навязчивой.

Вероятно, хотела, что он позвонит. Ждала и уснула.

А он…

Ну хоть приехал. И на том спасибо.

Пусть соблазн тут же разбудить был большим, Костя первым делом направился в ванную. Принял душ, освежился немного. Есть не хотел — одна из последних встреч прошла в ресторане. Сидя там же подумал, что надо как-то всё же вытащить Агату. Чисто для опыта. Попозже. Когда к дому попривыкнет. Когда свыкнется со всякими врачами и водителями. Когда может об охране договорятся. К психологу, опять же, запишутся…

Когда об этом сказал Гаврила, Костя отмахнулся. Когда повторила Стерва Павловна — задумался. Вполне допускал, что Агата и сама тоже думает. Ясно, что прошлый опыт к экспериментам не располагает, но а вдруг у них получится лучше?

Она же не принципиальная дура, она тоже хочет жить нормально, насколько это в ее случае возможно.

В их случае…

Когда Костя вышел из ванной, Агата продолжала спать, но уже по-новому.

К нему спиной отвернулась. Руки подложила под щеку, телефон остался невостребованным лежать на его половине.

Он приближался, не сдерживаясь от того, чтобы разглядывать ее так, как хочется — жадно и с ухмылкой.

Потому что малышка-то готовилась.

Она-то не просто так его ждала.

В скользком и кружевном. Задравшемся и бессмысленном.

А где-то с обеда и вообще дичь творила. Забрасывала личку «протоколами о намерениях». Фотками и обещаниями. Не угомонилась, пока Костя не пообещал забанить.

Обиделась походу. Забанила его. Ушла из сети.

Пришлось просить телефон у Гаврилы. Набирать и вносить легкие правки. Договариваться, в общем.

Агата оказалась снисходительной. Бан был снят.

Судя по всему, весь день предвкушала. Переволновалась. Уснула.

И можно не будить. Потому что вроде как без разницы — ночью или утром. Но так хочется, что скулы сводит. Поэтому Костя забрался на кровать сзади, отложил телефон, сначала просто бродил пальцами по плечу Агаты, усмехаясь каждый раз, когда она ведет им, как бы сбрасывая… Потом прижался к плечу же губами, скользя пальцами уже по предплечью, снимая с него, ведя по бедру, скатывая ткань повыше.

Дальше огладил голую попу, которая будто сама напрашивалась. Агата ее чуть выпятила, ей явно нравилось.

Костя придвинулся плотней, обнял, вжимаясь в ягодицы уже пахом, погладил пальцами живот, поцеловал в шею, чувствуя, что Агата приподнимает локоть, как бы подсказывая, что дальше лучше двигаться вверх… Впрочем он так и собирался.

Прошелся под тканью сорочки по ребрам, пощекотал кожу на груди сначала, потом ареолу обвел, сжал сосок, проходясь носом по шее до скулы, прикусывая там…

Знал, что будит. Радовался этому. И стону тихому из приоткрытых губ, и тому, что прогнулась сильнее, делая контакт еще более тесным и ощутимым…

— Привет…

Агата шепнула, явно проснувшись, поворачивая голову, не ожидая ответа, но с радостью позволяя ему нырнуть языком между ее губами, забрасывая руку куда-то назад, сжимая мужские волосы на затылке, приподнимая коленку, как только его рука, оставив грудь, скользнула вниз к белью.

Сначала через него гладит, потом уже под…

Там, где ощутимо влажно и горячо. Круговыми и скользящими. Чувствуя, что Агата с силой сжимает волосы и втягивает язык, раскрываясь сильнее…

И он принимает приглашение.

Ныряет в нее двумя пальцами, ловит новый стон, отрывается от губ, смотрит в лицо, чуть выходит и обратно. Под бельем не очень удобно, но ей явно многого и не надо. Выглядит так, будто кончит слишком быстро. И хочет этого с одной стороны, а с другой — нет.

Не так себе всё представляла, вероятно. Хотела бы забег на пару часов. После такого перерывала. И чтобы без экспериментов, как заповедала Стерва Пална, но в то же время чтобы долго и разнообразно. Зная Агату — сто пудов так. А тут… Просто от пальцев…

Которые отрываются, стягивают белье вниз, снова возвращаются к лобку, гладят, обводят, дразнят…

— Кость, пожалуйста…

Агата быстро не выдерживает. Распахивает глаза, смотрит на Костю, не стесняясь того, что он в этот момент ласкает снизу, с любопытством и усмешкой глядя на нее.

Тянется к его губам, разворачивается, распускает полотенце, тут же с силой сжимая ствол у основания, и ведет вверх…

Забрасывает ногу на его бедро, сама двигается ближе, задирая шелковую ночнушку до груди…

Позволяет ему оторваться только чтобы окончательно её снять, а потом послушно откидывается на спину, ногами обнимает мужской торс, прогибается в спине, подставляя губам грудь. По-особенному чувствительную, это он тоже уже понял.

Настолько, что он просто языком ведет, а Агата стонет и жмурится, елозя под ним…

Он же отрывается от одной вершины, прижимается губами к другой, обхватывает сосок, тянет… Видит, что Агата распахивает глаза, с её губ срывается длинное «ооо»… Ей хорошо… И Косте почему-то снова хочется улыбаться. Но вместо этого он продолжает ласкать грудь языком, а рукой снова скользит вниз, чтобы удвоить её удовольствие, но Агата тормозит, мотает головой, чуть ниже опускается, ловит взгляд…

— Я с тобой внутри хочу. Пожалуйста. Я сейчас долго не смогу. Так хочу тебя, что даже снится постоянно, Кость. Я очень хочу…

И пусть это абсолютно совпадает с его желаниями, пусть в их условиях и смешного-то тут ничего нет, но Костя все же улыбается…

Тянется к губам, целует, чувствуя, что Агата не теряет времени зря — проходится по длине члена, обводит по кругу у основания головки, вниз скользит ладонью, сжимает мошонку…

Пиздец как хочет того же…