Не будь дурой, детка! (СИ) - Козырь Фаина

— Ир, а у нас есть лимит на одного человека? — поинтересовался сисадмин Володька. — Ну, сколько вешать в граммах?

— В пределах разумного держись! Вот тебе и лимит! — возмутилась Шапутко.

— Ну, это не ответ… — буркнул Голдник. — У меня, может, на халяву, разум вообще исчезает.

— Потратишь больше трех штук — сама тебя убью! — все — таки строгая Ирка — это уморительное зрелище.

Расселись знатно. Побежали официанты, разнося по залу ароматы, ставя на стол салаты, открывая бутылки. Маркелов взял на себя роль тамады.

— Уважаемый народ! — начал он, вставая. — Великие трудяги и гениальные халтурщики! Мы сегодня собрались здесь, чтобы отпраздновать великолепную новость. Какую, я, правда, не знаю, но чувствую, что великолепную.

Народ стал подхихикивать.

— Как же ты, Саввушка, и не знаешь?

— Старею, братцы! — покаялся Маркелов, вновь перехватывая инициативу. — Итак! Давайте выпьем за нас, за нашу дружную команду! За десять лет, что существует Гродинка, от нас уходили работники, что греха таить, но уходили исключительно в декрет или на пенсию. Куриц, простите, за работников не считаю…

Ребята заржали.

— Ну так вот… — продолжил Савва. — Таким сплоченным и монолитным коллективом не может похвастаться ни одна фирма в городе! Так что давайте выпьем за нас! Мы крутые!

— Ура! — подхватили гродинцы, с удовольствием опрокидывая в себя рюмочку.

— Уже начали? — появление Савелова в дверях вызвало бурные аплодисменты и крики восторга.

Шеф прошел через весь зал и занял место рядом с Горяновой, немилосердно отодвинув от нее горе — тамаду.

— Мы вам место во главе стола оставили, — обиделся тот.

— Вот ты и иди туда! А я знаю, где хочу сидеть! — усмехнулся Савелов, усаживаясь рядом с Даринкой и целуя ее в щеку. — Я соскучился…

Маркелов сделал вид, что обиделся, но достаточно резво переместился во главу стола (он, пока пересаживался, успел еще пару раз в себя водочку залить, так что был уже веселый сверх меры). И вот уже он снова подскочил с рюмкой.

— Итак! Гродинцы! Просим дорогого начальника рассказать нам о причине, что нас всех собрала! Просим! Просим!

Савелов налил себе коньяка бокал и встал:

— Народ! — сказал он уверенно. — Сегодня произошло одно важное для меня событие, которое я хочу разделить с вами. Потому что без всех вас, без вашей каждодневной профессиональной работы этого не случилось бы. Гродинка вместе с вами переживала многое — но ни разу не знала поражений. И в этом ваша заслуга! Мне приятно, что здесь работают такие замечательные люди!

— Ооооййй! — хором умилились девчонки.

— Сегодня, — улыбнулся Савелов, — я выкупил у Альберта Ивановича права на его долю в Гродинке, а также наш товарный знак. Так что теперь я теперь не зам, а ваш полноправный начальник. Прошу любить и жаловать… Выпьем?!

И Гродинка выпила. И упилась. А потом пошли танцы. И народ не хотел расходиться… А Ромка с Даринкой сидели рядом, держась за руки и улыбались неизвестно чему… Очень быстро, еще до танцев, они слиняли с корпоратива, оставив Ирину Николаевну с черной кредиткой за старшую.

За руль села Горянова, потому что Ромку немного морозило, да и к тому же он выпил.

— Куда едем, начальник?

— Домой, родная! Мы едем домой! Хочу отметить это событие бурно и страстно. И голышом. В прямом и переносном смысле… Гол, как сокол, — это теперь про меня…

Даринка удивленно уточнила:

— Гол, как сокол?

— Ну да, — рассмеялся Савелов, — Альбертик выгреб меня подчистую…

— О! — совсем не удивилась Горянова. — Тогда поехали ко мне… Побудешь примаком немножко… А я тебя, нищего молодца, пригрею…

Савелов расхохотался:

— Нет! Мы хотя и нищие, но дюже гордые. Так что — домой! Шофер, заводи!

— Си синьор!

На следующей неделе в Гродинке случились небольшие кадровые перестановки — Лилию Павловну назначили замом и даже отделили ей кабинет (Пашкина команда за полдня из стеклоблоков сделала перегородку), также как — то незаметно взяли в штат худенького пацаненка, недавно закончившего вуз. Пацаненок был забавным и вроде неглупым. Лупал глазенками и шугался немного, зато Маркелова отбрил сразу. Наш человечек. Будет, кому декрет Завирко закрывать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Анна Марковна пустила в оплату первые придерживаемые договора. И на счетах фирмы появилась какая — никакая, а копеечка. И эта копеечка очень радовала. Жизнь снова входила в ровную и спокойную колею. Только Надька Навицкая злилась сильно и даже обозвала Горянову сукой, но Даринка была не в обиде — Надьке давно нравился Савелов.

Примерно через неделю после вышеперечисленных событий утром, когда Даринка с Ромкой завтракали, тот сказал:

— Дарёш, мы сегодня вечером к маме приглашены. Там все свои будут: Тава с семьей и Мария с троглодитами.

— И Елисейка будет?

— Куда ж он денется? Он и есть главный троглодит. Так, что? Идем?

Горянова, довольная, кивнула, а Ромка чмокнул ее в масленые губы.

— Вкусно!

Он вообще все время ее чмокал в то, что попадалось. Их дни были тихими и счастливыми, а ночи жаркими, страстными, наполненными неподдельной нежностью и каким — то щемящим доверием. А еще им вообще не хотелось расставаться, они словно не уставали от постоянного общения. Им было хорошо вместе. Они все время искали взглядом друг друга, а Горяновой еще нестерпимо все время хотелось к Ромке прикоснуться то там, то здесь, и она потом долго смеялась, когда обнаружила, что он тоже ищет повода, чтобы тронуть ее невзначай за что — нибудь мягкое…

Вечером того же дня Даринка с Романом, накупив гостинцев для всех, маленьких и больших, входили в небольшой частный дом на одной из окраин города. Дом стоял в конце хорошего, большого участка с садом.

— Круто здесь, Ром! Красиво! Листьев нет, но все равно как — то необыкновенно.

— Да… — протянул Савелов. — Папин сад особенный…

Дверь им открыли мгновенно, потому что, пока они шли к саду, впереди на стеклянной веранде, ярко освещенной, крутился мелкий живчик. Он уже кричал громко, когда Даринка с Романом звонили в красивый старинный звонок с медной кнопкой.

— Бабуска! Отклывай скоее! Даинела пьисла! — кричал во всю мощь своего детского звонкого голоса Елисей.

— Не путайся под ногами, баловник! — пыталась осадить его Катарина, открывая дверь.

Но где там! Разве справишься с малолетним тайфуном? Он врезался в Даринку, повиснув у нее почти на животе, потому что выше подпрыгнуть не получилось.

— Елисей, отпусти! — строго начал Савелов.

Но малолетний разбойник поднял на дядю наглые глазёнки:

— Нет! — довольно заявил он. — Не отпуссю! Мама сказала, сто она тепей наса! Наса! А знацит — обсяя!

— Нет! — вдруг неожиданно для всех по — настоящему завелся Роман Владимирович. — Заруби себе на носу, мелкий пакостник: Даринела прежде всего — моя! Понял?!

Елисей свел брови и злобно наморщил нос (зрелище в целом было отпадное):

— Не понял! Пъя масынки твои и мама, и бабуска мне саазу стлого сказали, сто… — он изменил голос, подражая манере Катарины, — ето дяди Ёмино, не нузно тъёгать! А пъя Даинелу, — Елисей явно торжествовал, — ницево так не говаили! Она наса! Все!

— Так! — не выдержал Савелов. — Где твой отец? Сейчас он все тебе объяснит!

— Не нужно, Ром! — рассмеялась Горянова, которую впервые так странно и так по — детски забавно делили. — Давай обойдемся без приступов ревности! — и добавила уже мелкому, не скрывая счастливой улыбки: — Ты позволишь мне раздеться, Елисей?

И с этого мгновения весь вечер Даринка уже не переставала улыбаться от нежности и умиления. Всё в этом доме было светлым и теплым: и интерьер внутри, и атмосфера, а главное — люди…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В небольшой круглой комнате с настоящим старинным шелковым абажуром и с овальным столом, покрытым вязаной белой скатертью с бахромой, разместилась почти вся Ромкина семья: две сестры с мужьями и мама. Детей, правда, не позвали — банально не хватило места, да, к счастью, им было чем заняться — они с удовольствием распаковывали Даринкины гостинцы, за старшую с ними оставили Бьянку, еще одну дочку Оттавии (Паола в тот вечер работала в отеле). Это занятие настолько их увлекло, что даже Елисей присоединился к ним. Хотя, если честно, Елисей оторвался от Горяновой, только когда получил взамен неприкосновенную ранее коллекцию маленьких машинок, которую, как оказалось, кропотливо собирал все свои сорок три года Роман Владимирович. На меньшее троглодит был не согласен… Дядя Рома должен был сделать серьезный жизненный выбор. Коллекция или Горянова…