Black & Red - Татьяна Степанова

– Как обычно. Гай… то есть Купцов – я думал, он не явится, ну после того, что случилось с его женой. Нет, пришел. И Ермаков был.

– А почему вы их собрали вместе? Сеанс у психолога – это ведь что-то чисто индивидуальное, – заметил Ануфриев.

– Я так не считаю. Общение… Это очень важно. Мы все страдаем дефицитом общения, откровенности.

– Ну, вот вы их собрали вместе. По какому-то признаку шел отбор, да? Что-то общее было у них у всех?

– Они все очень разные. И проблемы у них разные. Общее только одно – причины того, что их внутренний мир дал трещину, кроются в их детстве.

– Вы должны предоставить нам о них исчерпывающую информацию.

– Но я не вправе. Я врач-психотерапевт, а они мои пациенты.

– Один из ваших пациентов на том свете. Вы разве не понимаете, ЧТО это за дело? Чей он родственник? Все на контроле на самом верху, – жестко оборвал его Ануфриев. – И у нас есть все основания полагать, что это дело, учитывая все другие сопутствующие обстоятельства, гораздо серьезнее, чем просто убийство.

Деметриос понял, что, споря и возражая, он лишь все испортит и усугубит.

– Хорошо, я дам всю интересующую вас информацию.

Ануфриев усмехнулся: а я и не сомневался. И пригласил в кабинет оперативника с цифровой видеокамерой – его ведомство только протоколу, бумаге такие допросы не доверяло.

Глава 36

Через сервер

О том, кто убит и ГДЕ, У КОГО это дело стоит на контроле, можно было догадаться по тому, как в одночасье изменилась обстановка в главке. Катя видела немало всплесков профессиональной активности, но такого! В коридорах управления розыска мелькали незнакомые все лица – в основном из МВД, коллеги из МУРа, немало было и крепких неразговорчивых товарищей из ФСБ. Во внутренний двор главка въехал черный микроавтобус, откуда вылезли вооруженные молодцы в черных штурмовых комбинезонах, в бронежилетах. Катя потом увидела их в буфете, они пили крепкий кофе с лимоном и тихо переговаривались, явно ожидая то ли каких-то известий, то ли приказа.

Штаб с Лубянки заседал особняком в одном из кабинетов высшего руководства. Связующим звеном был Ануфриев, который сразу после возвращения с Воробьевых гор как-то померк.

– Этот Жуковский-младший обычный клерк, – рассуждал вслух полковник Гущин. – Братец его, конечно, о-го-го… Может, когда-нибудь, кто знает, и первым лицом в государстве станет. А наш потерпевший с таким завидным многообещающим родственником конфликтовал, больше того – ненавидел, жену свою к нему ревновал. До того у них дело дошло, что потерпевший к психологу побежал – выходит, боялся за себя, поручиться не мог за свое поведение. Предположить, что это на почве родственного конфликта у них там на Воробьевых все произошло… Только ведь убит-то младший, старший жив, слава богу. Если они там двое отношения выяснять начали, то… это какая же версия у нас будет?

Катя вспомнила Владимира Жуковского и его жену Оксану на свадебном банкете. И как потом приехал его брат Алексей. И как все сразу всколыхнулось за столом, взволновалось, засуетилось. Важная государственная персона. Предположить, что такая персона, пусть даже и в результате конфликта и потасовки, засовывает своему младшему брату дуло пистолета в рот… Выстрел!

– Абсурд, – Гущин стукнул кулаком по столу. – Хотя, если рассудить – И ОНИ ТОЖЕ ЛЮДИ… МУЖИКИ… Но в общем-то, абсурд, конечно. Тогда какие же версии остаются? Что нам известно, исходя из всей этой карусели кровавой?

Вошел Ануфриев. По его лицу было видно: у него важные новости. Но перебивать Гущина он не стал. Присел на диван в углу кабинета.

– Лукьянова – все началось с нее. – Гущин взял листок бумаги, ручку. – Она снимает у Геннадия Карпова на лето его квартиру на Кудринской. И где-то в середине июня знакомится с Ираидой Жураковой на курорте. Входит к ней в доверие, одалживает денег, в общем, быстро становится хорошей подругой. И несколько раз бывает у Жураковой на работе в офисе Деметриоса.

– Она ей кое в чем помогала даже, – сказала Катя. – Журакова об этом говорила – ей однажды к врачу надо было к зубному, так Лукьянова ее подменила, а потом помогла быстро привести в порядок файлы в компьютере, картотеку.

– Это данные о всех пациентах, а также записи сеансов, – заметил Ануфриев.

– Лукьянову убивают будто бы с целью грабежа. Среди похищенного в основном источники информации о ее контактах, так что долгое время мы о круге ее знакомых вообще ничего не знаем. Позже в ее квартире мы обнаруживаем систему слежки.

– А свидетель в ее доме слышит среди ночи шум мотоцикла, – ввернула Катя. – Помните, Федор Матвеевич? А потом неизвестный мотоциклист стреляет на Пятницкой.

– Да, на жизнь свидетеля Карпова совершено покушение, чтобы заставить его молчать. Прослушка телефона Лукьяновой помогла кому-то узнать о его встрече с нашим сотрудником и принять меры. Оружие, использованное в обоих случаях, совпадает. Далее убивают любовницу Купцова. Затем едва не отправляют на тот свет его секретаршу гражданку Лайкину. Она осталась жива только благодаря оперативности нашего сотрудника, – Гущин, засопев, покосился на Катю, – а также активной помощи Ермакова. Без всяких сомнений, убийство любовницы и покушение на секретаршу совершены одним и тем же лицом – женой Гая Еленой Купцовой, состояние психики которой в настоящий момент такое, что… – Гущин еще сильнее засопел. – Видели вы ее? Она, можно сказать, невменяема.

– Я не знаю, что там насчет вменяемости или невменяемости Елены Купцовой, но все это крайне похоже на ОТВЛЕКАЮЩИЙ МАНЕВР, – сказал Ануфриев.

– На отвлекающий маневр от чего? – спросила Катя.

– От главного направления событий, от главной задачи. – Ануфриев встал, подошел к окну, посмотрел на черный микроавтобус спецназа ФСБ во внутреннем дворе. – От того, ради чего эта сложная многоходовая комбинация и выстраивалась кем-то.

– Кем? – Катя забыла, что Ануфриев и раньше не отвечал на подобные вопросы.

– В квартире на Кудринской, снятой Лукьяновой, – продолжил Гущин, – мы обнаруживаем взрывчатые вещества, явно предназначенные для уничтожения данного помещения, да что говорить – дома в целом, а также спецтехнику со сложной компьютерной программой, которая пока…

Ануфриев повернулся:

– Уже, Федор Матвеевич. Наши специалисты только что звонили.

– И?

– В итоге мы находим застреленным Владимира Жуковского, брат которого – государственное лицо, отвечающее за оборону страны и секретные разработки в области вооружений.

– Что с аппаратурой? – спросил Гущин.

– Система скрытого наблюдения, оснащенная программами «Микст Спай», контролирующая помещения, телефоны городские и сотовые. Перехват информации осуществляется сразу несколькими способами, так как используются синхронно беспроводные веб-камеры, микрофоны и система сканирования информации с мобильных телефонов. И все это через спутник поступает на сервер, а оттуда через Интернет на те самые компьютеры, которые вы изъяли в квартире. Использовалась одна из новейших модификаций системы со сложным кодом доступа, который нашим специалистам удалось взломать. Знаете, какие объекты находились под колпаком «Микст Спай»?

– Квартира и телефон Лукьяновой?

– И не только. Офис психолога Деметриоса, а также все его телефоны, электронная почта. Прослушивались его разговоры с пациентами, а также с родственниками пациентов, с их женами.

– Кто прослушивал? – Катя совсем запуталась. – И зачем?

– Где Деметриос? – вместо ответа спросил Ануфриев Гущина.

– Уехал, причем давно уже. Вы же сами его отпустили, когда беседовать закончили.

– Нам необходимо осмотреть его офис, обыскать. Там должны быть элементы системы, через которые осуществлялось наблюдение, нам надо их найти. Для инсталляции системы необходим был физический доступ в офис. Кто-то должен был установить камеру и микрофоны.

– Нужен ордер, без ордера на обыск нельзя, Деметриос слишком известная фигура, чтобы вломиться к нему вот так просто, без бумаги. – Гущин взялся за трубку. – Я звоню прокурору. Черт, кому понадобилась вся эта компьютерная фигня?

– Наши специалисты вышли на сервер, на который передавалась информация. – Ануфриев помолчал, словно прикидывая, надо ли сообщать. – Так вот, это VRN – канал, используемый резидентурой английской разведки «МИ-6». Информация собиралась самая разная, но в центре всего были Деметриос и его пациенты. Исключительный же интерес проявлялся к одному пациенту. Догадываетесь, к кому именно?

– Но Жуковский, он же… – Гущин не договорил.

– Вот копия записи, которую мы сделали. Информация была в одном из компьютеров. Это что-то вроде дайджеста его откровений на сеансах. Вот послушайте.

Голос на записи был глухим, невнятным, но внезапно это глухое бормотание срывалось на крик, отдавая истерикой: «Знаете, я ведь это место получил по его звонку. Так что кто реально мне помогает, так это он, мой добрый братец… Он занят… А потом он… ну он сейчас все время с охраной, все время в разъездах по стране… Я был младший, обычно младшие в семье любимцы, а у нас все было наоборот. Мой старший брат получал все. Все! Пистолет… „браунинг“… Все, достаточно, я не хочу об этом говорить. Слышите??? Я не позволю! Я не желаю обсуждать ЭТО!!!»