Моя несносная девчонка - Елена Рейн

рассуждать, — тут она скривилась и буркнула с обидой: — Ишь какая, квартиру решила прибрать к рукам! Не получится!

Не сомневалась — Стальнов обработал. Только вот чем он так на нее надавил? Столько убеждения в глазах.

— Ничего я такого не решила, но вы ее не продадите. Живите здесь, продать… нет. Это память.

— Какая память? Ты Стальновым чужая! Чужая! Вон… иди к своему отцу и требуй, а здесь не смей! Воспитала змею на свою шею.

— Да что ты уперлась в эту квартиру? Живите, кто вам не дает?! Зачем продавать?

— Чтобы тебе не досталась! А мы… хоть на старость лет поживем как люди! От тебя не дождешься!

Возмутилась ее словам. Что за бред?! Вот так… всю жизнь тащи их на себе и… на тебе — от меня не дождешься!

— Я сколько себя помню, столько лет и работала. Всегда. Для вас! То подработки, то с дедом на машинах, то…

— Неблагодарная!

— Я? Мама, очнись!

— Подпиши документы на отказ и уходи. Ты нам не нужна.

— Нет.

Она сделала шаг ко мне и вцепилась в плечо. Видела, что ей стало тяжело, учащенно дышала, захлебывалась слюнями.

— Уйди! Ради христа, уйти! — говорила и сгибалась в три погибели.

— Мам, я же о тебе беспокоюсь. О тебе. Продадите, пропьете деньги и все… останетесь на улице. Понимаешь?

— Нет! Ты просто не хочешь, чтобы я жила хорошо. Да! Только о себе думаешь…

— Мама…

— Какая я тебе мать? Какая? Раз так подло поступаешь. Жадная! Корыстная… — с каждым словом ей становилось все тяжелее говорить.

Приблизилась к ней и хотела обнять, но она оттолкнула:

— Не подходи ко мне! Не подходи!

Осталась стоять с вытянутыми руками. Не передать, как себя погано чувствовала.

— Если хоть каплю меня любишь… уходи. Ты никто в этой квартире. Ее должен получить Саша. Не ты. Если нет, то… — она схватилась рукой за стул, — Тимур уже нанял адвоката. У нас есть все необходимые документы. Мы пойдем в суд…

— У вас ничего не получится, столько лет прошло…

— Все получится со связями Тимура. Ты никто для нашей семьи.

Медленно подошла к стулу и села. Хотелось все отдать и забыть. Вот честно, надоело. Давно ясно, что я для матери никто и звать никак. Не напрашиваться же.

Смысл был приходить? Пора понять, что дорога сюда мне закрыта. Лишние нервы.

Только зачем звала?

— Что случилось? — задала вопрос прямо, желая услышать честный ответ.

Тут на лице женщины мелькнул страх. Лютый, пронизывающий.

Она облизнула губы и медленно поплелась к дивану. Села и, прикрыв лицо ладонью, прохрипела:

— Саша должен большую сумму. Если не отдать деньги, то я больше его не увижу. Он там… у них.

Вот оно как.

— Не скажу, что удивлена. Вполне предполагаемая ситуация.

— Ты всегда только гадости можешь сказать, — обиженно бросила она.

— Ну, сейчас заплатишь им деньгами за квартиру, потом что?

— Потом мы будем жить нормально…

— Взрослая женщина, а веришь в сказки. Он не умеет работать, денег у вас не будет. Да и где будете жить?

— Там останется. Можно снимать. Это все неважно. Главное, чтобы он был рядом.

Поднялась и направилась на выход. Больше не хотела ничего слышать. И тут услышала всхлипывания. Пыталась не смотреть, не реагировать. Нельзя. Ведь плачет о нем.

— Проклинаю тот день, когда родила тебя. Дочь дьявола! Такая же подлая, как и он.

Развернулась и проговорила:

— Тебя никто не заставлял ложиться под него, и тем более ты должна была понимать, что от незащищенного секса могут быть дети.

— Нет, я спасла мужа! Тебе не понять…

— Его нельзя спасти.

— Если ты уйдешь, не подпишешь, то я на все пойду. На все. Ты мне не дочь! Не дочь! Я не хочу тебя видеть.

— Знаешь, я уже устала от всего этого. Действительно, зачем убивать себя, стараться, когда… тебя ненавидят, унижают, выставляют из дома? — сделала шаг и яростно выдохнула: — Твоя больная любовь к мужу разрушила все. Ты потеряла себя, свою честь, дочь и теперь останешься ни с чем. Тебя же ничего не волнует! Плевать на всех.

— Тебе не понять.

— Не понять? О нет, я понимаю. Я ведь с этим мерзким наплевательским отношением столько лет жила. Я никто, он все.

— Любовь нужно заслужить!

— Надо же… заслужить. Тогда ты ее точно не заслуживаешь, — развернулась и уверенно пошла к двери. Уже на проходе, она вцепилась и проговорила:

— Я умру, если его не будет. На твоей совести будет.

— Прощай, мама, — проговорила и вышла, слыша ее проклятья в свой адрес, встречаясь со взволнованным взглядом Юрия. Стоял у лестницы и ждал меня.

Глава 21

Юру попросила остаться на улице, но он не послушал. Поднялся и стоял у двери. Как поняла, всегда делает так, как хочет. От злости сжала руки в кулаки и как можно спокойнее попросила:

— Можешь посмотреть, что мне нужно там подписать? Не хочу больше это все видеть и слышать.

— Подождешь в машине или здесь? — деловито произнес он, сжимая ладонью мое плечо.

— На улице, — тихо сказала, кивая и начиная движение, так и не оглядываясь. Не хотела видеть ее. Да и зачем? Ей точно не нужно. Да и мне. Уже нет. Это же надо, ни с кем никогда такой щепетильной и заботливой не была, лишь к ней, и такое скотское отношение. Мать не то что не оценила, наплевала на меня. Надоело. Притом так, что поперек горла встало. Никогда бы не подумала, что так смогу, но у каждого человека есть свой передел.

Мой наступил.

Дверь у нас закрывалась со скрипом, поэтому я точно знала, что мать стоит в проеме. Еще бы… она в нетерпении ждала, когда подпишут ее бумаги.