Великая волшебница, вернувшаяся триста лет спустя (СИ) - Свадьбина Любовь

На несколько мгновений я даже перестала воспринимать окружающее, а сердце забилось быстрее. Но это было мимолётным явлением, и звуки с красками и запахами мира вернулись, как и здравый смысл.

— Это было потрясающе, — признала я с искренним восхищением.

— Что? — не понял Синеглазка, всё ещё сжимавший мою ладонь.

— Да это всё, — я помахала кулаком с зажатым камнем маны. — Я даже почти поверила, что ты признаёшься мне в любви. Теперь понимаю, почему тебя послали следить за мной: да тебе наверняка все девушки секреты выбалтывают только так. Прирождённый актёрский талант! Нет, это правда изумительно.

Слегка помрачневший Синеглазка спросил:

— А если я серьёзно?

У него так здорово получалось, что я задумалась. Потом дёрнула плечом:

— Было бы серьёзно — у тебя были бы проблемы. Ты слишком молод для меня, и я в принципе пока не настроена на отношения. К тому же у тебя наверняка возникнут проблемы, если ты сойдёшься с девушкой, за которой тебе приказали следить, подозревая её сговоре с одержимыми. Нет, с какой стороны ни посмотри, это просто стало бы для тебя проблемой.

— Ты такая рациональная, — в голосе Синеглазки сквозил холодок.

— Какая есть, — примирительно улыбнулась я. — Зато честно предупредила. Это ведь лучше, чем попытки использовать тебя в тёмную.

— Иногда честность больнее лжи. — Отпустив мою ладонь, Синеглазка выставил для меня локоть, а я взяла его под руку. — Ладно, я понял. Кажется, там сейчас собираются объявить результаты.

И действительно: на площадь выходили представители приёмной комиссии. Рядом с возглавлявшим её человеком шёл секретарь с папкой документов в руках.

Все эти господа маги выглядели очень серьёзно и неприступно, но Эрик дир-Лавон решительно направился к ним. Ничуть не смущаясь этих явно не последних в академии людей, чем подтвердил своё особое положение, он заговорил с главой комиссии.

Синеглазка хмуро наблюдал за ними, позабыв о своих обидах. Кажется, Эрик и глава комиссии о чём-то поспорили, но в итоге последний покивал, махнул рукой, и секретарь открыл папку, чтобы быстро что-то исправить грифелем.

— Не нравится мне это, — протянул Синеглазка.

Убедившись, что исправление внесено, Эрик с лёгкой улыбкой кивнул главе комиссии, развернулся и нашёл меня взглядом. Именно меня. Его улыбка стала шире.

«Не нравится мне это», — мысленно повторила я слова Синеглазки.

Разговор с Эриком, судя по всему, подпортил настроение главному комиссии, он вышел на площадку перед фонтаном, оглядел собравшуюся толпу. Даже воздух в лёгкие набрал, вроде как собираясь толкнуть очередную многоэтажную речь, а потом посмотрел на Эрика, на меня и почему-то ещё на Синеглазку.

Задрав подбородок, он коротко сообщил:

— Экзамен не сдан номерами шесть, одиннадцать, восемнадцать, двадцать один, двадцать восемь, тридцать три и сорок один. Распределение по группам можете узнать у моего секретаря, — он махнул на мужчину с папкой. — Комендант жилого комплекса сообщит о вашем месте проживания. Назначенные кураторы объяснят всё остальное. Поздравляю.

Развернувшись на каблуках так резко, что мантия взметнулась в воздухе, он зашагал прочь.

— И это всё? — заметила я в сторону Синеглазки. — А где поздравления? Патетичные речи о долге и чести? Фанфары?

Поступившие зашушукались, провалившиеся пока не спешили уходить — видимо, не хотели, чтобы их запомнили. О репутации потерпевших неудачу тут явно заботились, если так под номерами отчисляли, а не называли громко имя и фамилию. Такая чуткость к репутации характерна для аристократов, и я с сомнением покосилась на Синеглазку: что же у него за жизнь такая была, что ему захотелось отведать приключений простолюдина в аристократической среде?

Заметив мой взгляд, Синеглазка мягко улыбнулся:

— Что ж, давай узнаем, к какой группе мы относимся.

Его дружелюбное лицо резко помрачнело, а ноздри раздулись. И взгляд за мою спину стал таким… убийственным.

— Эрику неймётся? — уточнила я. — Он идёт к нам?

— И почему его имя ты запомнила с первого раза? — раздосадовано спросил Синеглазка.

У меня был оруженосец Эрик, один из личных охранников был Эриком, три нанимателя-Эрика. Ну и среди наёмников встречалось несколько Эриков. Поэтому имя воспринималось легко. А вот Манов я не припоминала.

— У тебя странное имя, — и это тоже было правдой. — Оно какое-то на языке неудобное, словно обрезанное. И тебе не подходит.

Потянув меня прочь (видимо, чтобы увести от Эрика), Синеглазка спросил:

— А какое имя мне подходит?

— Ман — слишком мягко звучит, а тебе подойдёт сочетание мягкости и агрессивности. Что-нибудь р-рычащее.

Мы проходили мимо молодых людей.

— А где торжественная речь? — спросила незнакомая девушка.

— Да, почему мы должны узнавать информацию от какого-то секретаря…

— Леди Лилиан… — раздалось сзади.

— Значит, мне бы подошло имя с «р»? — Синеглазка упорно делал вид, что меня никто не звал.

Я тоже.

— С «р» и «м», с «р» и «л», что-нибудь такое.

Рука Синеглазки под моей чуть напряглась:

— Тебе бы тоже подошло более решительное и рычащее имя. Но такое же цветочное. Колюче-цветочное.

Лишь сделав ещё несколько шагов в обход молодых людей, я сообразила, что предложению Синеглазки соответствует моё настоящее имя: «Варда» на моём родном языке означало и розовые кусты, и цветы сами по себе.

— Цветок с шипами, — задумчиво добавил Синеглазка.

Сердце дрогнуло. Смесь тепла и холода разлилась в груди. Ой-ой, давно меня так не впечатляли. Я засмеялась:

— Ах, как прискорбно, что наши имена нам не подходят.

До секретаря, к которому уже двинулись поступившие, оставалось всего десяток шагов, мы имели шанс добраться до него первыми, но Синеглазка вдруг высвободил свой локоть из захвата моей руки, чтобы внезапно обхватить за плечи. Сдержав рефлекторное желание вломить за такое (всё же мы вроде как заинтересованных друг в друге молодых людей отыгрываем), я лишь недовольно поджала губы. Синеглазка приблизился к моему уху и зашептал:

— Моё настоящее имя подходит под твои критерии. Мне повезло, — его обжигающие губы задевали кожу, и это получалось довольно щекотно. — Ты бы хотела узнать моё настоящее имя?

Перед нами втиснулась тройка детишек, и я, огорчённая тем, что из-за кое-чьих порывов мы теперь вынуждены ждать своей очереди, мрачно ответила:

— Нет.

— Слышишь, леди не хочет с тобой разговаривать, — раздался сзади голос Эрика. — Отойди от неё.

Пальцы Синеглазки чуть сжались на моём плече, он тихо, но чётко, произнёс:

— Я взрослый человек и не должен поддаваться на провокации всякой недоросшей мелочи. Верно?

Ах, кажется, кто-то до сих пор обижен на сравнение с малышом. Я едва сдержала смех, но уголки губ задёргались. Синеглазка заглянул мне в лицо и вдруг, совершенно игнорируя Эрика, как-то удивлённо сказал:

— А ты смешливая.

— Без чувства юмора в нашем мире никуда, — фыркнула я.

— Между прочим, — заметил Эрик, — я тут стою и с вами разговариваю.

На нас поглядывали с любопытством, и в шепотках упоминалась и фамилия Эрика, и его статус маркиза-скоро-герцога. Блондинка-огневичка крутилась тут же, а, заметив дир-Га, я, игнорируя Эрика, взмахнула рукой и громко произнесла, привлекая ещё больше внимания:

— Дир-Га, вы ведь помните условия дуэли? Или вам перечислить, сколько вы мне должны?

— Я ничего тебе не должен! — взвился виконт дир-Га.

Молодняк стал интересоваться друг у друга, о чём это мы, и свидетели тут же подтянулись с пояснениями. У Эрика стало очень странное выражение лица, словно бы он не мог принять то, что его так упорно игнорируют. Тем временем самые ушлые оттеснили секретаря в сторонку и изучали списки. И, судя по замеченной краем глаза передаче кошелёчков, они ещё и перераспределяться в другие группы под этот шумок успевали.

— Представитель рода Га, — трагично вздохнула я, — не только трусоват, но ещё и проблемы с памятью имеет.