Российское государство: вчера, сегодня, завтра - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Секрет консервации персоналистского режима, повторю, кроется не столько в конституционнной конструкции государства, сколько в обществе. Следовательно, и «решать вопрос» нужно главным образом не в сфере конституционного права. В то же время укоренение авторитета Закона, усиление судебной власти – главный фронт продвижения вперед. На данном этапе в фокусе находится не объем полномочий Президента РФ, а комплекс вопросов собственности. Именно здесь – основной участок работы «инженеров» российских реформ.
Тем не менее по мере создания условий для более равновесной политической конструкции коррекция властных полномочий абсолютно необходима. Первое окно возможностей открывается, как уже упоминалось выше, сразу после выборов 2008 года. Так что предложения Краснова очень актуальны.
Последнее замечание касается международного аспекта проблемы. Я всегда воспринимал Россию как часть Европы, но не часть Запада. Принадлежность России к европейской цивилизации – не предмет дискуссий. Это – факт. Сейчас, однако, когда Европа идет по пути объединения и все больше отождествляется с Европейским союзом, невозможно говорить о России – на всю обозримую перспективу – как о части единой Европы. В то же время Россия очевидно идет по пути вестернизации, она все глубже включается в мировые процессы и международные комплексы интересов. Итак, от России европейской, но не западной к России западной, но не европейской – вот тот путь, по которому идет страна.
Она, конечно, никакой не мост и не «внецивилизационное» образование. Географически евро-тихоокеанская, политически расположенная между Европой и Америкой, непосредственно соседствующая с Восточной Азией и с исламским Югом и включающая в себя растущий мусульманский элемент, это страна глобального уровня. Будущее России и благополучие остального мира во многом зависят от того, будет ли соответствовать этому уровню качество российской элиты.
ЧАСТЬ III
ИДЕОКРАТИЧЕСКОЕ ГОСУДАРСТВО: PRO ET CONTRA
Борис Межуев
«Российское государство может быть лишь сочетанием идеократии и демократии»
Отвечая на вопросы относительно природы и перспектив современной политической системы в России, поставленные организаторами дискуссии, должен сразу сказать, что эта система представляется мне крайне неэффективной, причем по целому ряду параметров. Вместе с тем мне очень сложно соотнести мою позицию как с традиционной западнической, так и с почвеннической точками зрения, принятыми среди наших экспертов. Эту позицию вряд ли можно однозначно охарактеризовать по двумерной шкале оценок «патриотизм-либерализм».
Наша политическая система содержит на самом деле множество родовых пятен в целом традиционной для России модели правления – самодержавно-бюрократической. Включая и те новации, которые внесла в эту модель бюрократическая рационализация самодержавия, начавшаяся еще в эпоху Павла I и достигшая своего предела в «псевдоконституционной» системе думской монархии образца 1906–1917 годов.
Общая черта этой модели, в несколько обновленном виде воспроизводимой и сегодня, – исключение реальной политической конкуренции. Бюрократ, технический исполнитель занимает место политика. Технический расчет замещает политический выбор. Прочность системы непосредственно связана с популярностью, рейтингом доверия верховному главе государства. Пока его правление кажется успешным большинству населения, система худо-бедно работает. Но как только его власть по тем или иным причинам теряет привлекательность для избирателя, тут же возникают системные сбои, преодолеть которые оказывается крайне сложно и без особых, чаще всего незаконных, политических усилий просто невозможно.
Никакой серьезной разницы между режимом Б. Ельцина и режимом В. Путина в этом смысле усмотреть нельзя, за исключением определенных изменений в региональном управлении. Однако, централизовав систему и создав так называемую вертикаль власти, действующий президент замкнул ее на себя, т. е. на собственную Администрацию, одновременно превратив обе палаты парламента фактически в департаменты исполнительной ветви власти. Вместе с тем утратили серьезное значение политические партии, а также независимая судебная власть. Не будучи либералом западнического толка, для которого первоочередное значение имеют права и свободы личности, а интересы государства стоят на втором месте, я считаю данную модель не просто антидемократической, на что при определенных условиях можно было бы согласиться, а именно дисфункциональной, угрожающей целостности и стабильности государства.
Во-первых, данный режим не может без каких-то искусственно создаваемых кризисов воспроизводить сам себя. Наши руководители упрямо боятся идти на отмену президентских выборов, и, думаю, причина этого заключается отнюдь не только в страхе потерять расположение западных лидеров и общественности, как предполагают некоторые эксперты. Существует, может быть, и более весомая причина для сохранения института выборов главы государства. Я имею в виду опасение, условно говоря, «либерального», хотя правильнее сегодня было бы говорить «интеллигентского», крыла правящей элиты оказаться в полной зависимости от «силовой группировки».
Понятно, что в случае нелегитимного продления полномочий главы государства силовики, как и в 1993-м, выходят на первый план, а вся разветвленная экспертно-интеллектуальная инфраструктура, так или иначе соотносящаяся с общественным мнением и публичной политикой (скажем, мобилизующая массовые политические организации в целях противодействия электоральным революциям), оказывается просто ненужной. В свою очередь, такой поворот наверняка приведет к отчуждению от власти активной части интеллектуального класса, что, в свою очередь, еще в большей мере будет способствовать делегитимации режима, особенно при неизбежном осложнении внешнеполитической обстановки. Все это уже имело место быть в 1994–1996 годах, и к этой полукатастрофической ситуации режим явно не намерен возвращаться.
Во-вторых, подавление открытой политической конкуренции при отсутствии механизмов транзита власти делает довольно невнятной всякую правительственную политику. Проще говоря, непонятно, кто несет ответственность за принятие тех или иных ответственных решений, прежде всего в области экономической политики. Министры сейчас – это технические исполнители, назначаемые и снимаемые президентом, лидеры партий – точно такие же чиновники, полностью зависимые от Администрации. Выходит, вся ответственность за политические решения ложится на плечи главы государства. Именно он отвечает за провал или неуспех национальных проектов, поскольку именно им были назначены лица, призванные реализовывать эти президентские начинания. Провал экономического курса, как в августе 1998 года, способен поколебать всю пирамиду власти.
Понятно, что система, способная пошатнуться от малейшего сбоя в работе исполнительной власти, непрочна по определению. В любой оппозиции себе по любому из экономических вопросов власть справедливо угадывает признаки будущей революции, а любой критик правительственной политики, даже в целом лояльный сложившейся политической системе, неизбежно превращается во врага. Я не очень верю в близость падения «цен на нефть», предрекаемое экспертами, но если таковое падение по тем или иным причинам произойдет, тщательно возведенная Путиным система политической стабильности рассыплется как карточный домик. Чиновники немедленно снимут с себя ответственность за рост цен и невыплаты зарплаты, возведя всю вину на главу государства, которому в такой ситуации окажется уже крайне сложно обеспечить победу на парламентских выборах «партии власти» и, тем более, провести преемника.
Причиной и вместе с тем отягощающим признаком данной политической системы является почти неизбежно сопутствующая ей политическая коррупция: власть оказывается орудием извлечения личных доходов, в том числе посредством постоянного перераспределения собственности. При таком положении вещей частное лицо никак не может получить гарантии неприкосновенности своей собственности от государства, а власть видит в любых претендентах на высшие места во властных эшелонах прежде всего конкурентов в борьбе за лакомые куски собственности.
В-третьих, крах политической системы, вызванный возможным экономическим коллапсом, поставит под угрозу целостность страны, в которой каждый региональный руководитель на сегодняшний день является президентским назначенцем.
Наконец, в-четвертых, подавляющая политическую конкуренцию система плодит внутри себя множество различных квазиконституционных органов, обладающих разной степенью власти и влияния. Это в первую очередь так называемая Общественная палата, симулирующая реальное представительство гражданского общества, а также пресловутая Администрация президента, которая, насколько можно судить, и является в настоящее время реальным правительством страны. Внутри этого института и совершается реальная государственная политика, там идет подлинная борьба за власть между различными сегментами политической элиты. Разумеется, никакой продуманной и ответственной перед своей страной политике функционирование такой квазиконституционной системы не соответствует.