Собака, которая любит - Наталия Криволапчук

Помните эпизоды с яблочком, с «чтением» вывески? Я и сама тогда, не умея правильно истолковать свои наблюдения, приписала то, что происходило с Черным, его собственной невероятной одаренности, позволявшей ему угадывать мои намерения. В точности так, как пишут в популярной кинологической литературе: высокоразвитая наблюдательность и способность понимать хозяина по тончайшей мимике и непроизвольным сокращениям мышц, в которых сам человек не отдает себе отчета. Тогда я еще не успела усомниться в расхожих представлениях о восприятии собакой окружающей действительности и не понимала, что ни тончайшая мимика, ни идеомоторные движения тут ни при чем. Кроме всего прочего, Рольф был овчаркой, а к Великой Собаке я привыкла, как и очень многие, относиться с нерассуждающим почтением. Мало ли на что они способны!

Однако наблюдательность — наблюдательностью, но любые догадки всегда строятся на подмеченных раньше закономерностях, управляющих повторяющимися событиями. Тут же никаких повторов и закономерностей не было и в помине! Каждый такой случай был единственным в своем роде и не поддавался типизации.

И вот у меня появилась маленькая Бамби. Рольфу как раз исполнился год, а ей было чуть больше трех месяцев, когда произошел случай, немало нас всех удививший.

Не помню, по какой причине я занималась в тот день с Черным на дрессировочной площадке. Вообще-то на площадку я ходила только в тех случаях, когда мужчины заняты совсем уж неотложными делами. Инструктор, тогдашняя моя собачья приятельница, явилась на площадку с овчаром Дином, взятым ею на частную дрессировку.

Мощный, крупный овчарочий мужик жил у инструкторши всего пару недель. Мы уже были с ним знакомы. В Рольфушкин день рождения мы все вместе, взяв Рольфа, Дина и Бамби, провели целый день за городом, приучая плохо воспитанного и нелюдимого Дина к нормальному общению с людьми и собаками. Мы гуляли, играли, швыряли с берега кусочки яблок купавшимся в озере собакам, а они плавали и собирали лакомство, причем Рольф, уже обученный командам «Направо» и «Налево», охотно показывал Дину и Бамби, как это делается. И у меня отношения с Дином сложились совсем неплохие.

На площадке мы добросовестно ходили на поводке по команде «Рядом», садились и ложились, отрабатывая основные дисциплинарные навыки. Дошло дело и до снарядов — до барьера и бума. Тяжелый, неповоротливый и не слишком понятливый Дин шел на снаряды с превеликим трудом, а я, как это часто делается, помогала его подсаживать. Даже если эти действия раздражают собаку, то реакция бывает только сиюминутной. Дин же и вообще на меня не злился, так что никаких причин для дальнейшего в этом не ищите.

А на заборе, галдя и отвлекая собак, висели дворовые мальчишки. Приятельница моя, устав усмирять их окликами, предложила подойти к забору с овчарками: может, хоть испугаются? Опасности никакой не предвиделось, мальчишки висели метрах в трех над головами собак, так что я, дав Рольфу совершенно безобидную команду «Голос», побежала с ним к забору. Он опередил меня на пару-тройку метров.

Почему она крикнула Дину «Фас»? Этого я не поняла и по сей день. Да ведь кобель и команды-то этой не должен был знать! Впрочем, может быть, хозяева сами научили? Факт остается фактом: на бегу, извернувшись, он хватанул меня зубами за поднятую на взмахе руку, повиснув на мякоти внутренней стороны плеча.

Черный, бежавший впереди меня, первого броска Дина не видел. Я сбила его ударом кулака по носу. А ко второму его прыжку успел обернуться почуявший неладное Рольф. Он бросился на пса, уже смыкавшего челюсти на моем предплечье. Только четыре багровых полосы от клыков остались, но кости уцелели. Дин, сбитый мощной грудью Рольфа, отлетел метра на три в сторону и сидел, тряся головой от непонимания и досады. Но у самой моей подмышки уже набухала кровью приличных размеров рваная рана.

Мне перебинтовали плечо — благо, нас научили всегда брать с собой на работу с собакой перевязочный пакет, и он был в моей планшетке. Я побрела с Рольфом домой, по дороге скорбно придумывая, как рассказать о случившемся мужу, чтобы не усугубить своих неприятностей еще и незаслуженным нагоняем. Скрыть происшествие или хотя бы оттянуть рассказ было, понятно, невозможно. Слишком уж заметна была толстая повязка под легкой курткой-ветровкой, да и кровь уже проступала сквозь бинты и рукав.

Выслушав мнение мужа о моих умственных способностях, я смирнехонько уселась в кресло, чтобы уговорить себя сходить к врачу и хотя бы сделать укол против столбняка. Эта мера в нашем деле обязательна. О бешенстве можно было не беспокоиться — во-первых, укус был оправдан ситуацией, а во-вторых, собака-то знакомая, никаких симптомов заболевания нет и несложно будет справиться о здоровье пса через положенные десять дней. Да только я врачей, мягко говоря, избегаю, а тут — поздний вечер, до травматологического пункта далековато…

Малютка Бамби даже не сунулась ко мне, чтобы попроситься, как обычно, на колени. Она подошла к тихо лежавшему в стороне Рольфу и прилегла с ним — голова к голове. Я сидела совершенно неподвижно, не произнося ни слова и ничем не выдавая своих переживаний, чтобы не взволновать мужа еще больше. Плечо побаливало, не так сильно, как противно. Признаться, не до Бамби мне было в те минуты!

А она, полежав на полу с Черным, вдруг метнулась ко мне, впервые самостоятельно вспрыгнула на колени и принялась страстно и нежно вылизывать лицо — малышка, которая до тех пор еще вовсе не умела целоваться! И мягко, едва прикасаясь, тыкалась носишкой в пострадавшую левую руку — я, мол, больно не сделаю, я только пожалею! Откуда же она узнала о происшествии, как не от Рольфа?

Я уже слышу голоса скептиков: значит, все-таки мимика и движения, а может, именно непривычная неподвижность и необщительность хозяйки! Да нет, до тех пор все было как обычно, я ведь поздоровалась с ней, как всегда. И в любимом кресле я сижу часто и подолгу. Мы даже с мужем разговаривали не очень взволнованно — он человек вообще сдержанный, а я держалась тихо, поскольку это было в моих интересах. Не могла неопытная трехмесячная щенулька заподозрить неладное! И носиком она тыкалась вовсе не в окровавленную повязку на плече, а в кисть той же самой руки. Гладить собак мне удобнее правой рукой, так что не ласки она искала. Словом, ни я, ни мои домашние так и не смогли придумать ни единого внешнего признака, доступного пониманию щенка, по которому Бамби могла бы определить, что именно со мной случилось, чтобы так щедро предложить мне единственную помощь, на какую она была способна свою любовь и нежность.

Вот тогда-то я и перестала просто удивляться, а начала наконец думать. А собаки, словно нарочно, поставляли мне богатейший материал для анализа.

Мы поехали за город, на побережье Финского залива на воскресный пикник. Уютно расположившись на просторном пляже под Сосновым Бором (на пике вольностей перестройки туда, в охранную зону атомной станции, не требовался пропуск), мы с аппетитом уплетали взятые с собой из дома бутерброды и помидоры. Собаки, понятное дело, роились вокруг, страстно надеясь, что им перепадет что-нибудь вкусненькое сверх плановой кормежки. Собак тогда было трое: Рольф, Бамби и совсем еще крохотная, едва второй месяц пошел, Джинечка. И тут довольно далеко от нас, на спуске с дюны, отгораживающей пляж от шоссе, показалась человечье-собачья компания. Двое или трое взрослых людей, парочка детишек младшего школьного возраста, а при них — приличных размеров кобель-овчарка, судя по виду, примерный ровесник и достойный соперник нашему трехлетнему Рольфу, да еще миттельшнауцер и спаниелька. По-моему, мелкие собаки были, как и у нас, суками.

Обоим овчарам было что охранять. Если бы один из них нарушил правила мирного сосуществования, не миновать бы серьезной драки с непременным участием всего этого азартного собачьего бабья. Да и присутствие щенка всегда существенно обостряет реакции и матери, и вожака стаи. «Радиус охраны» у нашего Рольфа, да еще с поддержкой стаи, всегда был очень велик даже для уверенной в себе овчарки добрых сорок собственных ростов, то есть до тридцати метров. Понимали мы и то, что вновь пришедший кобель вполне может, недооценив возможности Черного, впопыхах сунуться в ту зону, которую наш парень отвел себе и своим девчонкам. И все-таки, зная свою собаку, мы спокойно ожидали развития событий. Я только пересела поближе к Джинке, увлеченно раскапывавшей в песке какие-то собачьи клады. Это — моя обязанность в качестве Старшей Суки стаи. Бамби, оценив мою поддержку и будучи не только матерью, но и полноправной боевой единицей, сдвинулась на пару шагов в сторону Рольфа.

Черный уверенной, чуть напряженной поступью вышел далеко навстречу потенциальному сопернику. Кобели встретились ровнехонько на границе Рольфиной территории. И тут произошло то, чего не могли ожидать даже мы, к тем порам уже достаточно опытные и знающие собачники, немало видевшие и читавшие, закончившие кинологические курсы.