Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли - Петр Сорокин

Судя по всему усадьба в Усть-Ижоре появляется только с 1711 г. Более ранние сведения о ней отсутствуют. Согласно документам; она занимала тот самый мыс на правом берегу ИжорЫ; ограниченный двумя оврагами; где предположительно в 1240 г. произошла битва; а в 1707 г., на самом возвышенном месте; была сооружена земляная фортеция. Примечательно; что в документах; касающихся ее строительства и военных действий у устья реки Ижоры в 1708 г.; какие-либо упоминания о Меншиковской усадьбе отсутствуют.

Сохранились сведения, из каких мест А.Д. Меншиков переводил крестьян в свою усть-ижорскую усадьбу. В указе от 22 сентября 1711 г. управляющему Кузме Думашеву говорилось: «По получении сего указу отправте сюда на Ижору на подводах крестьянских жен и детей без замедления, которым при сем указе приложена роспись, а которого числа и с кем высланы будут о том к нам писать. Роспись крестьяном, которых жен и детей выслать немедленно: Орловского уезду села Сабурова крестьяне: Яков Тимофеев, Дементей Тимофеева, Емельян Степанов, Анфим Степанов; Можайского уезду: Феофан Силин; Козловского уезду: Мирон Миронов, Степан [Архив СПб ИИ РАН. Ф. 83. Оп. 1. Д. 4878.1711 г. Л. 70 об.]. Судя по всему, эти люди из центральной России уже находились на территории Ингерманландии. Названные в документе уезды характеризуют разнородный состав переселенцев на территорию Приневья в петровское время.

Начало работ по строительству княжеского дома в Усть-Ижоре относится к маю 1711 г. В письме А.Д. Меншикова майору Шипову отдается распоряжение о перевозе дома из Шлиссельбурга на р. Ижору: «Писмо ваше с Ыжоры писанное сего маня от 8 дня мы получили ис которого выразумели о перевозе из Шлютельбурха на оную реку хором за что вам благодраствуем и при том желаем дабы о перевозе конюшни и о прочем строении для нас вы постарались незамешкав. Как с помянутым нашим достальным строением поедете тогда возмите с собою побольше людей сколько мочно…». Тогда же денщику Сколкову было предписано отправить работных людей на р. Ижору на строительство дома светлейшего князя и переправить туда бревна на плотах: «По получении сего указу отправте на плоты ладожанина Барсука, работных людей сколко возможно дав им писмо чтоб они те плоты, а имянно в которых 300 бревен о которых вы к нам в писме своем написали спровадили на реку Ижору к строению дому нашего немедленно…» [Там же. Л. 25 об.-26]. Сплав бревенчатых домов из Приладожья в разобранном виде в составе плотов практиковался на Неве вплоть до XX в. Транспортировка разобранного дома из Шлиссельбурга в устье Ижоры наверняка была приурочена ко времени открытия невской навигации, после того, как в первых числах мая по реке проходит ладожский лед. Днем позже, 9 мая копорскому коменданту Лариону Думашеву было предписано организовать рубку леса на хоромы и отправку на место строительства вместе со снаряжением: «Палатки по прежнему нашему указу отправте на Ижору немедленно с подьячим Остолоповым» [Там же. Л. 26–26 об]. Древесина требовалась для ремонта и отделки старого дома и строительства других усадебных построек Меншикова.

В описании А.И. Богданова говорится: «Дворец на Ижоре, на берегу Невы Реки, построен деревянным строением для проезду в Шлютельбург, которой был строен из старых хором, которые перенесены были из Шлютельбурга, шведскаго построения Королевскаго Дому» [Богданов 1997, с. 228]. На шведской карте Нотеборга и течения Невы, сделанной Бласингом в 1701 г., вероятно, именно эта постройка показана в окрестностях города у истока Невы – на южном берегу Ладожского озера (рис. 107) [Лаппо-Данилевский 1913: № 11]. Она названа домом шведского коменданта крепости и, возможно, была его главной резиденцией. Последним ее владельцем, следовательно, был барон Густав Вильгельм фон Шлиппенбах, оборонявший крепость от войск Петра I в 1702 г.

Рис. 107. Дворец коменданта крепости Нотеборг на шведской карте 1701 г.

По своему устройству «дворец» – «деревянный о двух портаментах с двумя малыми шпицами». В книге А.И. Богданова приводится и рисунок дворца, представлявшего собой двухэтажное сооружение с шестью окнами по фасаду, симметрично расположенными относительно дверей по три с каждой стороны на первом и втором этажах. Над входом имелся балкон на втором этаже, опиравшийся на два столба. К основной постройке примыкали симметрично два одноэтажных флигеля, с тремя окнами по фасаду. Над ними были устроены башенки с круглыми окнами, с позднеготической куполообразной кровлей. Они завершались высокими шпицами, увенчанными крестами. Изображения похожих построек встречаются на шведских картах Ингерманландии XVII в. (рис. 108).

Рис. 108. Дворец Л.Д. Меншикова в Усть-Ижоре (из книги А.И. Богданова)

Самое раннее изображение Меншиковской усадьбы имеется на плане Койета 1722 г. На нем показан сад регулярной планировки, в виде прямоугольника, разделенного крестообразно дорожками, что в целом соответствует ситуации, изображенной на более детальных планах. С южной его стороны показано одноэтажное здание, с северной, на берегу Невы, симметрично ему располагался двухэтажный дом с двумя отдельно стоящими по краям флигелями. Вероятно, это и есть здание дворца, хотя оно и не похоже на рисунок, описанный ранее. Скорее всего, это объясняется тем, что Койет не был в Усть-Ижоре и рисовал усадьбу по описанию, с чужих слов. На это указывают как схематичность ее изображения, так и неточности в окружающей усадьбу ландшафтной ситуации. Так, река Ижора показана на плане не с западной, а с восточной стороны меншиковской резиденции (Архив КГИОП СПб. План Санкт-Петербурга 1722 г.) (рис. 109).

Рис. 109. Усадьба А.Д. Меншикова на плане Койета 1721 г.

Сохранилось подробное описание бывшей Меншиковской усадьбы и устройства самого дворца, составленное в 1732 г. Судя по всему существенных изменений после передачи ее в дворцовую контору не происходило, поскольку строения не были востребованы все эти годы и сохранялись по мере возможностей в прежнем виде. По планам Федора Стрельникова и Ивана Афанасьева, сделанным в 1760 г., меншиковский сад все еще сохранялся [РГИА. Ф. 485. Оп. 3. Д. 108, 109]. Согласно этим документам, он занимал всю восточную часть мыса, спускаясь по склону к Неве, к проходившей вдоль ее берега Шлиссельбургской дороге. С востока он был ограничен ложбиной, по которой протекал ручей, а с запада отделен от крепости низиной. Сад имел регулярную планировку: зеленые газоны были разделены дорожками. На плане Афанасьева они обозначены как «старые дороги… и партеры как прежде были». Возможно, в меншиковское время весь сад или какая-то его часть назывались партером[83] по аналогии с другими парадными парками Петербурга и его окрестностей. Главные аллеи, отличавшиеся большей шириной, проходили крестообразно, через его центр и делили всю территорию на 4 части, как это показано и на более раннем плане Койета. Две западные части также делились дорожками симметрично на 4 равных участка, а с восточной стороны, где они примыкали к изгибающемуся оврагу, обе части делились на 6 участков, крайние из которых были небольшими и находились уже на его склоне. Внешние границы сада были ровными только с южной и западной сторон, где по ним проходили дорожки. Северная и восточная стороны попадали на склоны и не имели регулярного завершения (рис. 110).

За пределами садовых участков со стороны Невы, прямо у Шлиссельбургской дороги, был вырыт большой прямоугольный пруд. Кроме композиционно-планировочной, он выполнял и дренажную функцию – собирал поверхностные воды с территории сада. Из него существовал сток в Неву, по ручью, протекавшему под мостиком, сделанным на дороге. На более схематичном плане Стрельникова пруд изображен по оси центральной аллеи, а у Афанасьева – восточнее, со смещением относительно регулярной планировки сада. Ко времени составления планов пруд был в плачевном состоянии: заплывший в середине, с обрушенными стенками. Но его предполагалось вычистить и исправить. Рядом с ним планировалось «впредь для посеву ранних огурцов и протчей зелени… вновь теплицу построить». Вероятно, какие-то теплицы и оранжереи существовали здесь и при Меншикове. В описи 1732 г. подробно учтены все деревья, имевшиеся в то время в саду. Здесь росли: 694 клена, 85 лип, 55 кустов орешника, 9 старых яблонь, засохших и поломанных ветром, 350 кустов красной и 110 кустов черной смородины. Имелись также две большие грядки с клубникой, длиной по 9 сажень и три аршина каждая.

Рис. 110. Реконструкция центральной части Усть-Ижоры на 1712 г. (П. Сорокин, М. Новикова)

Помимо плана Койета 1722 г., дворец достаточно схематично (с двумя башенками и шпицами, но разными по высоте) изображен на карте течения Невы 1730-х гг. Причем показан он между дорогой и Невой (рис. 111, 112). Однако такое размещение его маловероятно. В настоящее время здесь остается довольно узкий прибрежный склон, а судя по описанию 1732 г., на берегу напротив усадьбы было только несколько хозяйственных построек. Более детальные планы 1760 г. с изображением сада относятся уже ко времени, когда дворца не существовало. Но регулярная планировка сада, сохранявшаяся с меншиковского времени, показывает, что наиболее вероятным местом его расположения было подножие склона у Шлиссельбургской дороги, к западу от пруда. Вся остальная территория была распланирована под садовые участки. Предположения, высказывавшиеся ранее, о том что меншиковский дом мог находиться в крепости или вообще на мысу при впадении в реку Ижору Большой Ижорки, не находят подтверждения в документах и противоречат существовавшим принципам построения усадебных резиденций начала XVIII в.