Анестезиолог. Пока ты спал - Александр Евгеньевич Иванов

– А каких-то угроз со стороны голосов не было? Они ничего не приказывали сделать? – Очень не хотелось брать такого симпатичного человека в реанимацию, хотелось написать, что это хронический алкогольный галлюциноз. Народу в реанимации и без него хватало, лежало трое с горячкой, допившихся до паралича. Давно замечаю, что алкоголики чаще поступают с правосторонним гемипарезом. Видимо, поступают тогда, когда правой рукой не могут с утра поднять стакан. Иначе бы не обратили внимания, не работает левая рука, ну и черт с ней. Ни одного алкаша с ишемическим инсультом, с левосторонним парезом не встречал. Геморрагические попадались, но чаще в состоянии комы. Возможно, все еще впереди, сейчас левшей не переучивают.

– Да, были угрозы. Но я быстро понял, что это опять они, голоса. Слышу – за мной идут и между собой разговаривают бабушка с внучкой. Бабушка говорит:

– Возьми-ка ты, внучка, острую кость, и воткни ему в спину. А внучка отвечает:

– Бабушка, сейчас я возьму острую кость, да так ему воткну в спину, что мало ему не покажется. Я обернулся – нет бабушки, я в кусты, все кусты осмотрел – нету. Точно галлюцинация, негде им там было скрыться.

Договорились с терапевтом: человек мотивирован лечиться, ни для кого не опасен, пусть пока полежит на отделении, до прихода психиатра. Он с утра звонил, обещал завтра быть. А если голоса придут раньше, чем доктор, сразу возьму в реанимацию.

* * *

Утро, обход в реанимации. Начмед:

– Начнем. Ваш заведующий предупредил, что задержится, сказал, что ему надо вечером по срочному делу в Москву слетать. Туда и обратно.

– Нам он сказал, что ему надо срочно слетать в Израиль, обещал за вечер успеть, туда и обратно.

Хирург:

– А нам чего-то говорил, что поедет мотоцикл покупать, хотел Ямаху, интересовался ценами, у меня там двое есть ребят, разбираются.

Начмед:

– Странно, куда же он полетел?

– Ничего странного. Куда-то полетел. Но думаю, что полет совершался исключительно в пределах черепной коробки.

Оксибутират натрия

C утра на работе встречают радостные лица.

– Что, – спрашиваю, – главного врача уволили?

– Да нет, интересней. Пойдем, посмотришь на человека, который вчера набил морду твоему любимому терапевту.

Избитого дежурного терапевта любил не только я один. По одному виду понятно, что он – конституциональный олигофрен. Своей целью поставил опровергнуть поговорку о том, что дуракам везет. Ему не везло. Он был способен находить неприятности на ровном месте. Подозреваю, что пытается опровергнуть и другие поговорки. Часто по вечерам отлить почему-то выходит на улицу, подолгу стоит у входа в приемное отделение, хотя не курит. Наверное, ждет достойного ветра, доказать, что против ветра справлять нужду все-таки можно. Кроме врожденного слабоумия, имеет еще несколько симпатичных черт, был существом злобным и мстительным. Все свои косяки, ошибки, пытается переложить на остальных. При любом с ним конфликте первый бежит докладывать свою версию главному врачу. Кто первый доложил, тот и прав. Почему его до сих пор не могли уволить, было не понятно. Короче, нашелся человек, который сделал то, о чем все давно мечтали. И это был уникальный случай, когда наши пожелания совпали с интересами больничной администрации.

Клиент, такой не слабый боец лет тридцати пяти, лежит в общей палате. На вид спокойный, но учитывая тяжесть содеянного – жестко фиксированный. Диагноз при поступлении: «Передозировка оксибутиратом». В диагнозе ничего нового, обсаженных бутиратом или попросту «Бутиком» привозили каждый день. Иных наиболее активных потребителей царство им небесное, за день по три раза. Препарат популярный у молодежи по причине цены и доступности. Раньше использовался в анестезиологии как средство для вводного наркоза, но был почти забыт в связи с непредсказуемостью как в плане дозировки, так и времени начала действия. Но вот теперь нашел новое применение, обрел свою вторую жизнь.

Сразу возникают первые вопросы:

– А почему он лежит здесь, а не в отдельной палате? Люкс свободен. И почему его санитарке кормит с ложечки пшенной кашей? Ему нужно срочно, выписать 15-й стол, а лучше – спортивное питание. Я бы добавил анаболиков, немного инсулина перед едой для аппетита. Гантели потом принесу, после отдыха. Пусть тренируется, для него еще много работы.

Второй вопрос, уже непосредственно к пациенту:

– Ты зачем это сделал, мудила?

– Так я плохо помню, я под оксибутиратом был, а доктор, похоже, что нет. Я-то сначала подумал, что он тоже обсаженный, но, видно, он и по жизни с призвиздоном. Мы друг друга не поняли.

– Парень, ты только не уходи от нас, если хочешь, оксибутирата мы тебе нальем, на тебя же его и спишем. У нас оксибутират почище, чем та дрянь, которую вам разливают на дискотеках во флакончики от «Актимеля». Мы тебе еще дел найдем, дел тебе еще предстоит невпроворот. Ты думаешь, у нас один терапевт такой?

Очень не хочется такого ценного кадра переводить из реанимации. Начмед вызвал на консультацию психиатра. Тот осмотрел пациента, написал, что психоза нет и больной может быть переведен на общее отделение. Но отдавать не хотелось, пусть у нас будет свой маленький Минотавр, для острастки дежурных терапевтов. Психиатра пришлось запугать, пользуясь его молодостью. А вдруг у него замедленный метаболизм и оксибутират будет еще долго бродить по его венам? А вдруг он на отделении сотворит еще что-нибудь ужасное, а вы написали, что он не опасен? Придется вам отвечать, не нам. Одумайтесь. В нашем деле риск должен быть минимизирован. Психиатр переписал свою запись в истории, рекомендовал пригласить его завтра, когда вся химия наверняка выветрится. Пригласить на следующий день якобы забыли, потом подошли выходные, в общем, товарища удалось продержать у себя четыре дня. Он лежал тихо, думая, что заведут на него уголовное дело. Но дело заводить не собирался никто. Терапевт не думал писать заявление правоохранителям, на записи с камеры было видно, что конфликт спровоцировал он сам. Пока клиент спал, он пытался растолкать его носком своего ботинка. Это нормально, но не делай этого при наличии видеонаблюдения. Главный врач отдал устное распоряжение, оно в основном касалось тех, кто имел право выписать больничный. Было приказано больничного терапевту не давать ни под каким предлогом. Для остальных было уточнение, что если его принесут на носилках, пусть даже в коме, с анизокорией и проломленным черепом – собрать консилиум. Выяснить, не косит ли он. Не будет ли пытаться получить какую-то компенсацию за производственную травму? За то, что он давно заслужил.

Приказ вышел вовремя, терапевт уже был в поликлинике и стучался во все кабинеты. Окулисту пытался втереть, что после удара в лицо