Грани нового мира - Евгений Голомолзин

Официант вернулся с подносом, и через минуту деревянный столик ломился от аппетитных блюд болгарской кухни. На большом медном листе вкусно дымилась скара — горка румяного от огня мяса, приготовленного разными способами. Здесь была пыр–жола — тонкие ломтики нежнейшей свинины с узеньким кантиком золотистого сала, которое таяло во рту, придавая мясу чудесный вкус и аромат. Свинину по кругу сменяли кебапчет — толстенькие короткие колбаски из говяжьего и свиного мяса, полосатые от следов железной жаровни, с необычным, но приятным вкусом из–за присутствия в фарше приправ — различных травок с терпким, пряным запахом, возбуждающим аппетит. Замыкало круг еще одно мясное блюдо — дроб — жаренная на углях печень. В центре высилась горка картофеля во фритюре, янтарные ломтики которого были необычайно привлекательны. К мясу подали бутылку красного вина с романтическим названием «Монастырско шушуканье». Вино, разлитое по фужерам, казалось густым и в бликах костра отливало рубином. Создавалось впечатление, что в фужере плещется не жидкость, а расплавленный самоцвет. Тонкий аромат прекрасного напитка необычайно гармонировал с резким, неожиданным вкусом скары.

Внезапно в центр круга, смешно косолапя и раскачиваясь из стороны в сторону, вылетел медведь. Он остановился, растерянно, как показалось, оглянулся по сторонам, словно выискивая кого–то в толпе, коротко, но, грозно рявкнул, и тут, как по команде, со всех сторон к нему выбежали люди в ярких костюмах. Живо заиграли годулки, тамбуры, свирели и все вокруг задвигалось в быстром неистовом хороводе. Танец был настолько заразителен, что притягивал к себе все новых и новых танцоров. Воздух был пронизан ритмом, который с каждой минутой объединял все большее количество людей. Даже медведь, казалось, испытывал человеческие чувства. Он весело скалился, вскидывал мордой, топтался на месте, смешно встряхивая задом.

Танец кончился так же внезапно, как и начался, и все шестым чувством угадали, что сейчас начнется главное. Люди молча, словно боясь разрушить охватившее всех чувство ожидания чуда, устремились в темноту леса, туда, где, на широкой поляне, на берегу моря золотым пятном светился костер. Разгоряченные танцем тела окунулись в ночную прохладу и ощутили легкую дрожь не то от холода, не то от странного волнения, которое возникло неизвестно от чего. Костер, словно звезда, звал к себе, манил своим теплом и светом, указывая тропу среди темных стволов деревьев.

Огонь уже не бушевал, словно насытился, устал от собственного буйства и прилег отдохнуть. Лишь редкие языки пламени, собрав последние силы, неожиданно вырывались вверх и, коротко лизнув воздух, тут же угасали. Но костер хитрил, притворяясь немощным и усталым, на самом же деле затаил свою силу до поры до времени и спрятал жар глубоко внутрь.

Ему удалось обмануть людей, и они, поверив, встали плотным кольцом вокруг тлеющих в темноте углей. Она была большая, эта гора, и казалась совершеннейшим ювелирным изделием, изготовленным настолько искусно, что каждый элемент его, каждый камешек жил своей жизнью, существуя независимо, но, взятые вместе, они олицетворяли гармонию. Отсветы тлеющих угольков отражались на лицах стоящих людей, и лица теряли резкие очертания, становились мягкими и добрыми. Вместе с теплом костер дарил ласку.

И лишь старый костровой знал коварство огня, изучил все его хитрости и потому молча стоял в стороне, тихо покуривая и усмехаясь, в густые усы. Он знал, что стоит только разгрести верхний слой углей, как костер покажет свою силу. Знал, но молчал, потому что люди должны были сами ощутить на себе эту силу.

Было абсолютно тихо и лишь, коротко и сухо потрескивали угольки. Казалось, даже деревья и звезды замерли в ожидании, а напряжение медленно, очень медленно нарастало и, наконец, в какой–то неуловимый момент достигло кульминации. Костровой, точно определив этот момент, взял железные грабли с длинной ручкой, размахнулся и спокойным движением снес верхушку тлеющих углей. Жар был настолько сильным, что люди, судорожно закрыв лица руками, наступая, друг другу на ноги, суетливо попятились — в темноту и прохладу. Люди отступали перед грубой силой огня, а костровой неторопливо и размашисто разгребал угли все шире и шире, пока не образовался шестиметровый круг, пышущий нестерпимым жаром. Даже на значительном расстоянии чувствовалось его дыхание, которое заставляло непроизвольно отворачивать лицо в сторону.

В темноте заиграла флейта, сначала тихо, потом все громче и громче, пока к ней не присоединился бубен. Музыкантов не было видно, и казалось, сама природа источает эту дивную музыку, которая лилась спокойно и естественно. Музыка гипнотизировала, заставляла забыть обо всем на свете, и потому никто не заметил, откуда в центре огнедышащего круга появилась хрупкая фигура девушки в белом, почти прозрачном платье. Девушка закружилась в плавном танце, но разум отказывался видеть в ней человека. Она была легка, словно эльф, и, казалось, парила в воздухе и туманном облаке своего призрачного одеяния. Внезапно музыка смолкла, наступила невыносимая тишина, и был слышен лишь страшный хруст горящих углей, на которые ступала босая женская нога. Хруст резал слух, терзал нервы, он был невозможен, но вместе с тем он был. Снова издалека нежно запела флейта, и в кругу появился босой парень в белых холщовых штанах и такой же рубахе с яркой вышивкой. Весело зазвенел бубен, и на углях закружились две фигуры — мужская и женская. Их движения были легки, проворны и изящны, но вот странно — чудилось, будто нестинарцы спят, а во сне, сами, не зная того, тихо парят над землей. А жар от костра по–прежнему щипал лицо.

Все кончилось внезапно. Музыка тихо угасла, фигурка девушки в белом выпорхнула из костра и мгновенно скрылась в темноте леса.

В кругу остался один парень. Он стоял на пылающих углях также непринужденно, как стоит горожанин на асфальтированном тротуаре. Отдышавшись от движения, он медленно походил по кругу, время от времени, разгребая угли ногой, потом вытащил сигарету, наклонился, зачерпнул горсть красных углей и прикурил от них. Зрители безмолвствовали.

«Ну, как, очень жарко?» — раздался вдруг насмешливый женский вопрос. Нестинарец, словно кошка, метнулся на голос, схватил жертву на руки и прыгнул с ней в костер. Тишину разорвал пронзительный женский визг. Парень наклонился к самым углям, визг усилился, а женщина неистово задрыгала ногами, колотя нестинарца кулаками по спине. Оцепенение спало, и на поляне разразился гомерический хохот.

Где–то далеко призывно зазвенел бубен. Нестинарец ловко поставил жертву на место и мигом растворился в темноте. Толпа людей, оживленно переговариваясь, неторопливо потекла к ресторану. Все еще находились в состоянии созерцания чуда.

Мы возвращались домой лесной тропинкой. Светила луна, рядом во сне спокойно дышало море, а в глазах стояло огненное пятно костра и на нем — невесомые фигурки людей.

«Сон, сон…», — твердил разум, а в ушах стоял легкий хруст углей под босыми ногами.

«Нет, не сон», — соглашался разум…

ХРАНИТЕ ДЕНЬГИ В ПАСТИ КРОКОДИЛА

Вряд ли сейчас можно кого–либо удивить дрессированными животными. Тигры и львы, собаки и кошки, обезьяны и бегемоты, птицы всех мастей — все это знакомо нам по цирку с незапамятных времен. Восточные укротители змей — тоже не в диковинку. Но, вот дрессированных крокодилов, да еще таких, которые становятся послушнее домашних собачек — такое, вряд ли может, кто припомнить. Да и не мудрено. Попробуйте, скажем, ради любопытства, выдрессировать ящерицу. Да не забывайте при этом про трехметровую длину, стройные ряды кинжально–острых зубов и далеко не мягкий нрав. Скорее всего, у вас ничего не получится.

Таиланд смело можно назвать одной из самых экзотических стран мира. Своеобразный животный и растительный мир; неразрывно связанные с Востоком необычные проявления человеческого духа; благосостояние государства, почти полностью зависимое от иностранных туристов — все это дает возможность изобретать самые необычные шоу, на которые словно бабочки на свет слетаются паломники со всего мира, чтобы вкусить* прелесть неизведанного и неповторимого.

Одна из статей дохода государства — торговля изделиями из крокодиловой кожи, которая ввиду своей прочности, экстравагантности и достаточной редкости пользуется большим спросом у приезжих. Для этой цели недалеко от Бангкока — столицы Таиланда — расположилась одна из крокодиловых ферм.

Плотность крокодилов на такой ферме просто чудовищна. Представьте себе мальков, которые собрались со всего водоема у берега, где им бросают подкормку, или же бесконечные ряды бревен в воде во время лесосплава. Только все это еще нашпиговано острейшими зубами и неподвижными глазами, гипнотически следящими за каждым твоим передвижением. К счастью, все это находится за проволочной сеткой.