Статский советник - Валерий Пылаев

силы одного человека, — усмехнулся я. — Уверен, среди местной знати найдутся не менее достойные мужчины и женщины.

— Может, и так. Но только вы, князь, воплотите собой союз Лотарингии, Эльзаса и российского императора Павла.

Герцогиня снова посмотрел мне прямо в глаза — так пристально, что я на мгновение даже ощутил прикосновение ее Дара. Конечно, она не посмела лезть мне в голову или вслух заподозрить во лжи, но все же не смогла удержаться от подозрений.

— Не сомневайтесь. — Я улыбнулся, не отводя взгляда. — Я — именно тот, кем называю себя. И в моей власти обещать то, что непременно выполнит даже российский монарх… Но Санкт-Петербург далеко, а мы с вами здесь. И я немногое смогу сделать без помощи вашей светлости. Нам понадобится поддержка местной знати и народа. Оружие, люди, продовольствие, транспорт, бензин… деньги, в конце концов.

— Всего этого у нас достаточно. Даже сейчас, когда Каприви обеими руками залез в карман всему Рейху, — усмехнулась герцогиня. — И скорее уж местные толстосумы раскошелятся на благо своего народа, а не на амбиции канцлера… Не сомневайтесь, князь — вы получите все необходимое.

— Хотелось бы надеяться, ваша светлость. Храбрость способна творить чудеса, но одной ее недостаточно. — Я указал на надгробье Гижицкой. — В конце концов, мы сейчас все можем закончить точно так же.

Герцогиня не ответила, и несколько минут мы стояли молча. В абсолютной тишине — если не считать ветер, щебетание птиц и далекие выстрелы. Там, за Мозелем, просыпалась Лотарингия, уже готовая свести с Рейхом столетние счеты. Пожалуй, ее светлость не ошиблась: этому пожару действительно суждено было вспыхнуть, и от меня на самом деле зависело не так уж и много.

— Знаете, я не сразу сообразила, что мне это напоминает, князь. — Герцогиня подошла ближе и осторожно взяла меня под руку. — Солдатскую могилу — такие копают во время войны, когда нет времени и сил на нормальные похороны. В этих местах еще остались… Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу свежую.

— Боюсь, мы увидим еще немало, ваша светлость, — вздохнул я. — Хотелось бы верить, что одна из них не станет нашей.

— Que sera — sera. Дайте мне немного времени, князь — собрать людей и подготовиться. — Герцогиня отошла на шаг и сложила руки на груди. — Завтра утром мы выступаем на Мец.

Глава 30

— Слава герцогине! Слава императору Жозефу! Свобода! Свобода!

Никогда бы не подумал, что в таком месте, как Сен-Жорж — я даже каким-то чудом запомнил название — может жить столько людей. То ли коммуна в полусотне с небольшим километров к востоку от Нанси на самом деле оказалась не такой уж крохотной, то ли на центральную улицу, ведущую к ратуше, вышли все его обитатели до единого… А может, кто-то не поленился приехать из соседних Аттиньи или Ладанжа. Я насчитал уж точно не меньше тысячи человек, хотя дома по обеим сторонам дороги и чуть дальше вместили бы от силы три сотни.

— Похоже, здесь нам рады, князь.

Герцогиня улыбнулась и помахала кому-то сквозь наполовину опущенное стекло автомобиля. Толпа снаружи тут же взорвалась радостными воплями, а какая-то женщина рванулась вперед, поднимая на вытянутых руках завернутого в простыню младенца. И я уже всерьез начал опасаться, что бедняжка закончит свою жизнь под колесами машины, но какой-то мужчина — то ли отец семейства, то ли и вовсе кстати оказавшийся рядом незнакомец — ловко подхватил восторженную дамочку и утянул обратно на тротуар. Впрочем, та ничуть не расстроилась: тут же сорвала с волос светло голубую ленточку и швырнула на дорогу.

Я поморщился. Нет, конечно, к моей семье в Елизаветино тоже относились с немалым почтением, а появление кого-то из императорской семьи в дни народных гуляний в Петербурге тем более вызывало немалый восторг, но здесь… Здесь это казалось чем-то чуть ли не языческим: Изабель де Водемон, ее светлость герцогиню Лотарингскую встречали как спустившееся с небес божество. Вся дорога от въезда в коммуну была усыпана цветами, и я ничуть не сомневался: у ратуши их станет только больше.

Впрочем, стоило ли удивляться? Наверняка чего-то подобного здесь ждали сотню лет — и, наконец, дождались.

— Да, вашей светлости здесь определенно рады, — усмехнулся я. — Но вряд ли кому-то есть дело до российского князя… Остается только утешать себя мыслью, что я здесь не за славой, а только лишь для того, чтобы способствовать скорейшему союзу между нашими державами.

— Вы слишком скромны, князь. — Герцогиня откинулась на спинку сиденья. — Все эти люди обязаны вам за сегодняшний день — я же обязана куда больше.

Я молча покачал головой. Спорить не хотелось — но и героем вспыхнувшего в Лотарингии мятежа я себя уж точно не чувствовал. Хотя бы потому, что с самого нашего выступления из оставшегося Манома возможности проявить свои военные или хотя бы магические таланты мне так и не представилось. Герцогиня появилась в Меце и прошла до Нанси хозяйкой: в каждой деревне ее крохотную армию встречали цветами — точно так же, как и здесь, в Сен-Жорже. И только по дороге на восток, к Страсбургу нам пришлось вступить в бой… если это вообще можно так назвать.

Две крохотные стычки, каждая из которых длилась немногим больше перестрелки под стенами шато де ла Гранж. То ли правитель Люневиля имел какие-то личные счеты с герцогиней, то ли сам был родом из немцев — городок сопротивлялся, пока я не разнес Свечкой крышу ратуши. И уже на следующий день в деревеньках по соседству остатки солдат разбегались и сдавались в плен раньше, чем мне приходилось использовать родовой Дар.

Если я и ошибся в своих прогнозах, то не так уж и сильно: тем, кто в Лотарингии еще оставался верен Каприви, воевать было попросту нечем. Города и деревни один за одним поднимали французский флаг, и даже стычки на границах, где стояли регулярные части Рейха, оказывались незначительными и всякий раз заканчивались победой. Не знаю, успели ли такие новости дойти до двора императора Жозефа, но в соседних с Лотарингией и Эльзасом областях слухи уже гуляли вовсю. Добровольцы прибывали под знамена герцогини аж из самого Реймса, и за полторы недели победного марша от Меца наша армия выросла до нескольких тысяч штыков.

Впрочем, я не слишком-то обнадеживал ее светлость — да и сам не спешил раскатывать губу. Воинство, состоявшее из крестьян, горожан и местной мелкой знати буквально искрилось энтузиазмом, любовью к родной земле, императорскому роду Бонапартов и герцогине лично. Парни были готовы идти с