Контрабанда - Олег Анатольевич Сидоренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но все эти переживания были ничем, по сравнению с той злостью, которая разрывала сердце полковника Загорулька. Это была даже не злость. Это была чистой воды ненависть! Ненависть настоящая! Такая, сугубо человеческая ненависть! Ненависть, которую могут испытывать исключительно люди и только к другим людям!
Она вызревала в нем давно. Вызревала, как нарыв, как раковая опухоль! Все это время Загорулько растил ее и вскармливал каждый день, как ребенка! Он уже наслаждался ее! И наслаждаясь, мечтал о том, как утолит эту жажду, раздавив Калайтанова, растоптав его как офицера, а, главное, унизив как человека!
Полковник Загорулько тяжело дышал. Он нервного шока его грудь сдавило, не давая вдохнуть воздуха. В сознании наступило помутнение. Он поднял голову и затуманенным взглядом посмотрел по сторонам, как, будто выискивая кого-то, в окружавшей его толпе. Затем, опустив вниз глаза, он с удивлением обнаружил, что его руки до сих пор сжимают автомат. Загорулько снова поднял голову и, наконец, увидел то, что он высматривал! Полковник увидел Калайтанова!
Его рот исказила гримаса боли, он застонал и, подняв к поясу автомат, навел на его на командира погранотряда.
– Не дури, полковник! – услышал он сквозь шум в ушах голос Калайтанова.
– Убью, сука! – прохрипел Загорулько. Палец медленно нажимал спусковой крючок.
Он уже ничего не соображал. В голове, в ушах стучала кровь. И с каждым стуком неизвестный голос шептал: «– Убей… Убей… Убей!»
– А-а-а-а! – закричал Загорулько в истерике и надавил на курок…
Но, ничего не произошло. Только раздался сухой щелчок. Загорулько безумным взглядом посмотрел на Калайтанова, затем на автомат, затем снова на Калайтанов и опять нажал на спусковой крючок. Но вместо выстрела снова раздался резкий щелчок. Полковник в припадке бешенства нажимал на спусковой курок снова и снова. Но результат был тот же. Загорулько опустил автомат.
– И тут облом! – «продавил» полковник сквозь зубы в полусознательном состоянии. Он, как бы, впал в ступор. Полковника трясло мелкой дрожью. Но, вдруг что-то привлекло его внимание. Его глаза с безумных стали по детски испуганными. Разум потихоньку вернулся к нему и сознание прояснилось. Загорулько снова посмотрел на автомат в своих. Затем, что-то вспомнив, с ужасом посмотрел по сторонам. Но, увидев Калайтанова – растеряно улыбнулся, развернувшись не по строевому, направился в сторону хутора, где во дворе был спрятан его «Лендкрузер».
Стоящие на его дороге солдаты в спешке расступились, образовав живой коридор. Пройдя под «почетным караулом» несколько шагов, Загорулько вдруг остановился, и, сняв с плеча автомат, с отвращением бросил его на землю. Не оборачиваясь и ни к кому конкретно не обращаясь, полковник произнес:
– Кому в Киев – прошу за мной!
Его слова прозвучали, как сказочное заклинание, снимающее проклятие. Враз все зашумели и задвигались. Маричка Западалко, до этого в оцепенении наблюдавшая за происходящим, подошла к Калайтанову.
– До свидания, господин подполковник! – произнесла она, смотря в глаза командиру погранотряда и протянув руку для пожатия. – Мне приятно было познакомиться с вами… Теперь я знаю, что значит «настоящий полковник»… – девушка улыбнулась. – И, пожалуйста, простите, если по не знанию мы с Сергеем что-то не то сделали.
– Мы действительно, не хотели, что бы все так вышло! – по-детски произнес оператор Сережа Петров. И уже в серьез, добавил: – Я сам служил на границе. Только в Карелии и при Союзе. И знаю, что такое служба. Вы, Сергей Владимирович мне моего командира напомнили. Удачи вам.
– Все в порядке! Спасибо! – ответил Калайтанов, аккуратно пожимая хрупкую ладошку девушки и крепко руку мужчины. Немного задумавшись, добавил: – Приезжайте еще… У нас действительно есть, что вам показать.
– Пошлют – приедем с удовольствием! Еще раз до свидания! – девушка помахала рукой и ушла догонять Загорулька. За ней, с камерой на плече и штативом в руке направился Сергей. Еще не отойдя и полсотни метров, он остановился, и положил на землю камеру. Склонившись над ней, оператор произвел над ней какие-то манипуляции. Затем, поднявшись, бегом направился к Калайтанову.
– Возьмите, Сергей Владимирович! – приблизившись, он протянул подполковнику видеокассету. – Я писал, практически, все. Мне, кажется, вам она будет к стати.
– Спасибо! – удивленно обрадовался Калайтанов. – Как же вы умудрились все снимать?
– Это профессиональное. Я, иногда, просто, забываю палец убрать с кнопки записи.
– Еще раз спасибо! А как же вы? Это же ваш материал, ваша работа!
– А вы сделайте с нее себе копию! А оригинал завтра передайте нам автобусом. Вот моя визитка с номерами телефонов. Передадите и наберете. А я встречу в Киеве! – Петров на секунду задумался, и затем добавил: – Хотя, боюсь, что в эфир она все равно не выйдет… Когда он придет в себя, – Петров махнул в сторону, куда ушел Загорулько, – то сделает все, что бы вас уничтожить! А у вас кассета! Я буду рад, если она вам поможет. Калайтанов и посмотрел в след уходящему журналисту.
« – Что да – то да! Сергей прав. Как только Загорулько придет в себя, а мне кажется, что будет это уже завтра утром – он начнет снова «рыть мне яму». Тихонько, но целенаправленно… – думал Калайтанов, смотря кассету. – А это весомый аргумент в будущей войне с Загорулько! Вот только использовать его надо будет правильно… Вернее, даже, не использовать. А сделать так, что бы он знал, что у меня есть это видео… И боялся, что я его использую! Надо будет сделать две копии. Одну себе. А вторую – при надобности – послать ему! Для ознакомления…»
– Что будем делать дальше, товарищ подполковник? – спросил подошедший к нему прапорщик Васильев. Калайтанов посмотрел подчиненного.
Задумавшись, он на миг забыл, что люди ждут его решений.
– Прежде всего, Василь Васильевич, пока еще светло надо обязательно найти гильзу. И пусть Гонта опишет обстоятельно, как его табельное оружие оказалось в руках Загорулька! Но это уже по приезде на базу. А сейчас оставляем здесь дежурный наряд. А всех остальных в казарму.
– Думаете, уже все закончилось?
– Думаю, да! – подполковник посмотрел в сторону границы. – Но на всякий случай пусть ребята подежурят до утра. По приезде в казарму все, я уточняю, что именно все! садятся в классе подготовки и пишут объяснительные по сегодняшним событиям. С самого начала дня и до приезда в казарму. И особенно все что делал, что говорил и что приказывал Загорулько!
– Я понял, Сергей Владимирович! – ответил Васильев.
– И вы Василь Васильевич тоже напишете объяснительную записку, где укажите, что вам предлагал Загорулько. Сейчас чем больше бумаги – тем лучше! Чует
