С кем и против кого воевали украинские националисты в годы Второй мировой войны. Историческая публицистика - Виталий Иванович Масловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что ж, предоставим слово Панькивскому: «Да, не меньшим парадоксом были отношения ОУН с немцами и наоборот. Люди, которые много лет были в связях с немцами, идеологически связаны с фашизмом и нацизмом, те, кто словом и печатью, и делом годами проповедовали идеи тоталитаризма и ориентации на Берлин и Рим, и в конце, после развала Польши, пользовались в старом ГГ (генерал-губернаторстве – В.М.) привилегированным положением, не растворились в руководстве организованной украинской общины. Те же, кто на них смотрел в нашем обществе, как на немецких партнеров и потенциальных руководителей национальной жизни, и кто сам готовился стать таким же партнером, отошли в сторону. Люди, которые 30 июня 1941 года приехали во Львов с немцами, полные иллюзий и мечтаний, бездумно провозглашая в своих публичных и личных выступлениях, в публикациях и призывах к союзу, стали в один момент так же заядлыми врагами немцев. Они подняли против немцев борьбу без ясной цели, которую можно было бы понять, только ради самой борьбы, без понимания того, что борьба против немцев делает их волей-неволей созниками большевиков, потому что каждый успех в их борьбе против немцев неумолимо приближал победу большевиков».
Здесь Панькивский, конечно, грубо ошибался. Потому что после «недоразумений» с гитлеровцами 30 июня 1941 года ОУН-бандеровцы не собиралась активно бороться против гитлеровской Германии. Они до весны 1943 г. ни разу не вступали хотя бы в какой-нибудь ничтожный конфликт с оккупантами, а занимали строго нейтральную позицию и ждали благоприятных условий для своих тактических и стратегических действий. Те же отдельные примитивные инциденты с весны 1943 года до весны 1944 года возникали на уровне низовых подразделений УПА в силу каких-то недоразумений: с целью получить оружие, которого не хватало, или помешать мародерству полицейских подразделений оккупационных властей. Парадоксом является то, что бывшие диверсионные батальоны Абвера «Нахтигаль» и «Роланд» стали «охранными» карательными подразделениями войск СС в борьбе против белорусских партизан, и что Бандера, Стецько и другие руководители ОУН-бандеровцев отсиживались в целости и сытости в Заксенхаузене, что все оуновцы (бандеровцы и мельниковцы) продолжали верноподданно служить в органах оккупационной администрации. И в формировании дивизии СС «Галичина» участвовали не только мельниковцы, но и бандеровцы, стремясь одновременно переманить на свою сторону часть эсэсовцев-дивизионников.
Судя по характеристикам, представленным в книге «Годы немецкой оккупации», Панькивский хорошо знал интегральных националистов Галичины в довоенный период, хотя к ним лично не принадлежал. Он, в частности, писал: «В течение пятнадцати лет (1924—1939гг.) я имел возможность наблюдать дразнящий… истерический национализм… Сначала – УВО, а затем – ОУН. Положительной программы кроме общих фраз «освободительная борьба» и «духовное перерождение нации» организация не имела…». Однако, замечает Панькивский, «можно утверждать, что… национализм сыграл большую, положительную роль в преодолении советофильства и упадка духа после неудач освободительных времен…». Впоследствии пришла молодая генерация воинствующих националистов, и уже в 1932 году краевая экзекутива ОУН приняла решение о том, чтобы на «все украинское общество навлечь репрессии…» польских властей. Эта молодая генерация действовала под идеологическим влиянием Донцова, «отравленная злобной партийщиной». «На спокойной галицкой земли в рядах ОУН был рожден новый тип фанатичного профессионального революционера со слепым послушанием руководству, с посвящением себя смерти, с единственной верой в нацию и революцию, кличем которого стал девиз: «Нация превыше всего!».
«После прихода Гитлера к власти в Германии, – продолжал Панькивский, – его успехи захватывали и опьяняли и польских, и наших националистов, его методы стали примером для подражания. К тому времени политическое соображение уже совсем не работало. Первую и единственную роль в политике играли только страсти и эмоции. Организация присвоила себе право быть безапелляционным судьей всем, чья деятельность не отвечала её требованиям. Неугомонная демагогия было еще самым безобидным оружием против тех, кто не подчинялся. Широко применялся террор.., который, выполняясь от имени организации против собственных земляков, становился актом веры, доказательством благородства, патриотизма, и был морально оправдан… Чужих и своих, – добавлял Панькивский, – действительных и мнимых врагов надо было безоглядно уничтожить… …Очень важную и богатую на последствия роль, – продолжал определять характеристику Панькивский, – сыграл массовый набор в члены организации безо всякого разбора. Напротив, как показывали судебные расправы (польских властей над оуновцами – В.М.), в рамках школьной класса или сельской общины действовало принуждение к членству в ОУН. Из таких школ выходили большей частью исполнители терактов, большая часть которых совершалась по принуждению. Вслед за этим шли лживость как метод гипокризии, явление конфиденциальности, бесцеремонное повиновение полиции и суду. Отбор без селекции проходил даже при выборе членов краевой екзекутивы. Потом эти посредственные люди, находящиеся под моральным гнётом «революционеров», при встрече с полицией не выдерживая этого испытания…» «Остановить этот фанатизм было невозможно, – отмечал Панькивский, – ибо умеренные силы были больны. Поэтому в ОУН царило жестокое положение: «Руководство в организации, которая считала себя тоталитарной и пропагандировала тоталитаризм, было только на словах, фактически внутри царил хаос, странно сплетенный из слепой идейной дисциплины и небольшого числа знающих одиночек…».
Подобных характеристик у других националистических авторов не найдешь. Панькивский делал эти справедливые оценки как бы изнутри.
Панькивский далее отмечал, что с приходом гитлеровцев осенью 1939 г.в Польшу, «на их голос отовсюду сошлись крайние националисты. На украинской части Польши (то есть в Западный Галиции и Холмищах – В.М.) из подполья вышла ОУН. Большинство руководителей, а также большое количество рядовых членов ОУН, перешли Буг и Сян в генерал-губернаторство (то есть из западных областей Украины на защиту гитлеровцев – В.М.). Первую группу составляли заключенные польских тюрем… Новая власть взяла их под свою опеку, и поместила за свой счет чуть ли не в домах отдыха и санаториях. Перед ОУН открылись перспективы такого руководства, где были не только почести, но и ответственность… Но, вместо ожидаемого этого руководства, организация принесла нашим гражданам раздор, подлости и братоубийство…». А дальше Панькивский даёт еще одну немаловажную информацию: «Самонадеянные, упёртые члены группы Бандеры еще и сегодня не отдают себе отчёта в том, что разбиение ОУН (имеется в виду раскол ОУН на ОУН-мельниковцев и ОУН-бандеровцев в начале 1940 г. – В.М.) перед лицом грядущих событий было не только организационным, но даже национальным преступлением…».
Однако, несмотря на все эти свои недоразумения, разногласия и братоубийства, Панькивский называет деятельность всех оуновцев в 1939—1941 годах в «генерал-губернаторстве» «медовыми месяцами сотрудничества с немцами».
Дивизия СС«Галичина»
Создание дивизии
«2 июля 1943г.. Ехал трамваем и вёз сахарина. Немецкие шуцманы сделали обыск. Поймали и меня. При мне нашли товар, и его, конечно, конфисковали, а меня отвели на Городецкого. Там забрали документы и отправили за лагерную колючку. Оттуда я должен был поехать на работу в Германию. Спросили: Какую работу знаю? Я ответил: Разную. Могу быть инженером, директором, магистром. Но назначили меня ухаживать за свиньями в каком-то прусском селе. 3 июля 1943г.. Спал хорошо и спокойно всю ночь. Утром заявил, что соглашусь примкнуть к Украинской Дивизии. Сейчас же выпустили». Юрий Тис-Крохмалюк, «Дневник национального героя Селепка Лавочки». Буэнос-Айрес, 1954г.
Будучи председателем Львовского (Галицкого) краевого комитета и одновременно – заместителем председателя Украинского центрального комитета, К. Панькивский был не только участником создания дивизии СС «Галичина», но и одним из ее главных основателей. «Мы хотели дать знать миру, что существуем и хотим жить!», – патетически заявлял он, пытаясь объяснить причину создания этого эсэсовского формирования.
Далее он утверждал, что «реакция общественности наших граждан при создании дивизии была положительной, в ее создании граждане принимали активное участие». Но Панькивский не называет тех, кто принадлежал к этим «гражданам».
Панькивский дает короткую предысторию создания этой дивизии: участие формирования «Украинский легион»
