Последний вампир. Черная кровь. Красные кости - Кристофер Пайк

Я даю птице кусочек жареной картошки. Животные, как правило, любят меня, если я за ними не гоняюсь.

— Ты думаешь, что я чудовище, Джоэл?

— Не надо все время отвечать вопросом на вопрос.

— Но любой ответ ведет к следующему вопросу. — Я пожимаю плечами. — Мне не хочется обсуждать с тобой историю моей жизни.

— Ты там была той ночью, когда погибли эти люди?

Я делаю паузу:

— Да.

Он собирается с духом:

— Это твой друг убил ту женщину?

Мою картошку склевывает белый голубь. Я отряхиваю ладони о юбку.

— Нет. Мой друг послал ту женщину убить меня.

— Хорош друг.

— У него были на то причины.

Джоэл вздыхает:

— От тебя ничего не добьешься. Просто скажи то, что ты пытаешься сказать, и покончим с этим.

— Эдди Фендер из таких людей, как мы.

— Ты этого не знаешь.

— Знаю. Для меня это факт. И еще одно. Ты мне правишься, и я не хочу, чтобы ты пострадал. Ты должен оставить Эдди мне.

Он фыркает:

— Ну да. Спасибо, Алиса, но я сам могу позаботиться о себе.

Я касаюсь его руки и ловлю его взгляд через свои темные очки.

— Ты не понимаешь, чему противостоишь. Ты не понимаешь меня. — Кончики моих пальцев скользят по рукаву его куртки. Я беру его за руку. Несмотря на всю мою слабость, его близость возбуждает. Хотя я даже не стараюсь, мой взгляд размягчает его. Лучше его целовать, думаю я, а не убивать. Но тут я вспоминаю о Рее, которого я люблю. Он скоро проснется. Солнце приближается к горизонту. Лицо Джоэла освещает оранжевый свет, словно он сидит в опустевшем чистилище, где проклятых и спасенных уже разделили пять тысяч лет назад. Он сидит рядом со мной, но я не могу слишком глубоко пустить его в свой мир, не уничтожив его мир, как это случилось с Реем, Но я должна вселить в него страх, да, и глубокий страх. Я добавляю: — Это я убила ту женщину.

Он нервно улыбается:

— Конечно. И как ты это сделала? Голыми руками?

Я беру его ладонь:

— Да.

— Алиса.

— Сита. Меня зовут Сита.

— А почему ты называешь себя Алисой?

Я пожимаю плечами:

— Это просто имя. Ситой меня называют только те, кто мне дорог.

— А как мне тебя называть?

Я печально улыбаюсь:

— А как бы ты предпочел называть убийцу?

Он убирает свою руку и минуту смотрит на океан.

— Иногда мне кажется, что у тебя психическое; расстройство. Но ты слишком собранна, чтобы тебя можно было назвать неуравновешенной.

— Спасибо.

— Ты ведь это не всерьез говоришь, что убила ту женщину?

Я без всякого выражения говорю:

— Это случилось на углу Фраер и Тадс. Женщина была найдена на полу женского туалета. Ее мозги тоже были на полу. Как ты и говоришь, ее голова была проломлена, передняя ее часть. Потому что я схватила ее сзади, когда ударила лицом об стену. — Я потягиваю «колу». — Судебный медик рассказал тебе эти подробности?

Судя по окаменевшему лицу Джоэла, медик просветил его по поводу некоторых фактов. Он не может оторвать от меня взгляд. Ему, я знаю, мои глаза кажутся большими, как море, и черными, как самая глубокая подземная пещера. Под океаном лежит расплавленная земная мантия. А за моими глазами, я думаю, он ощущает вечный огонь. Но он дрожит, и я понимаю почему. От моих слов веет таким холодом.

— Это правда, — шепчет он.

— Да, я не нормальная. — Я встаю и, не успевает он и глазом моргнуть, выхватываю у него из руки бумаги. Мой взгляд пронзает его. — Иди домой, Джоэл, где бы ты ни жил. Не пытайся преследовать меня. Никому не говори обо мне. Если заговоришь, я об этом узнаю и приду за тобой. Тебе этого не надо, как не надо гоняться за этим убийцей. Он такой же, как я, и в то же время не такой. Мы оба жестоки, но его жестокость беспричинна, и в ней нет доброты. Да, я убила ту женщину, но не по злому умыслу. Когда мне это подходит, я могу быть очень доброй. Но если меня загоняют в угол, я становлюсь такой же опасной, как этот Эдди. Понимаешь, я должна прижать его в особом месте и при особых условиях. Только так его можно остановить. Но тебе там быть нельзя. Если ты там будешь, то умрешь. Ты в любом случае умрешь, если не оставишь меня в покое. Ты понимаешь?

Он уставился на меня, словно я — деформированный призрак, пытающийся материализоваться из неведомого ему мира.

— Нет, — бормочет он.

Я на шаг отступаю:

— Попробуй арестовать меня.

— А?

— Арестуй меня. Я призналась, что голыми руками убила женщину, Я знаю такие подробности преступления, которые могут быть известны только убийце. Твоя обязанность как агента ФБР — арестовать меня. Достань пистолет и зачитай мне мои права. Быстро!

Мой сверлящий взгляд устроил короткое замыкание в его мозгу. Но он проявляет стойкость и в самом деле достает пистолет и наводит на меня.

— Ты арестована, — говорит он.

Я выбиваю пистолет. Он падает в воду в ста метрах от нас. Но Джоэл понимает лишь, что пистолета нет. Его ошеломленное лицо бледнеет даже в рубиновом свете заката.

— Вот видишь, — мягко говорю я. — Ты не можешь играть со мной в эти игры. У тебя нет для этого необходимого снаряжения. Твое оружие лежит на дне моря. Поверь мне, Джоэл, доверься мне, иначе; ты окажешься на дне могилы. — Я похлопываю его по плечу и начинаю уходить. — Скоро придет автобус. Остановка у въезда на пирс. Прощай.

Глава шестая

Рей не должен ехать со мной в Лос–Анджелес. Я чувствую это сердцем. Но когда, после заката и его пробуждения, я объясняю ему, что там происходит, он настаивает на том, чтобы поехать со мной. Как он содрогается при мысли о других вампирах! Как его ужас разбивает мне сердце, хотя умом я и разделяю его мнение. Действительно, он все еще воспринимает нас как зло. Но, говорит он, двое сильнее одного, и эта его арифметика имеет смысл. Очень может быть, что в критический момент он понадобится. К тому же я знаю, что, если не возьму его с собой, он проведет еще одну ночь без еды. Не знаю, как много ночей он сможет прожить так. Я могу протянуть без крови шесть месяцев. Если только при этом другие вампиры не бросают в меня ножи.

Спеша добраться до Лос–Анджелеса, мы натощак летим на юг в моем реактивном «Лиэре». Но как только мы приземляемся, я говорю Рею, что прежде всего мы идем на охоту. Он соглашается нехотя, и мне приходится пообещать ему, что мы никому не причиним вреда. Это обещание я тоже даю неохотно. Вскрывая большие вены, я никогда не знаю, какие могут последовать осложнения.

Мы едем на пляж Зума к северу от Малибу. Пляжи всегда были для меня излюбленным местом для поиска жертв. Много туристов из других штатов, бездомных, пьяниц — тех, кого не сразу хватаются. Конечно, сейчас я редко убиваю свои продовольственные пайки — то ли с тех пор, как начала верить в чудеса, то ли полюбив своего неуступчивого графя Дракулу, не знаю, что случилось раньше. Между прочим, однажды я встречалась с реальным Владом Сажателем–на–кол, который стал прототипом графа Дракулы. Это случилось в пятнадцатом веке в Трансильвании во время войны с оттоманскими турками. Забудьте истории о его ужасающих клыках. Ему просто понадобился бы хороший современный дантист. У него были гнилые зубы и жуткий запах изо рта. Он был не вампиром, а просто католическим фанатиком, помешанным на отсечении голов. Он, впрочем, пригласил меня прокатиться в своей карете. Необычных мужчин тянет ко мне.