Последыш - Александр Холин

– Аборигены, говоришь? – усмехнулся старец. – В далёкие времена, говоришь? Кого ты называешь дикарём или аборигеном? Того, кто жил по законам своего мира, говорил правду и не хотел принимать навязанную ему ложь от нежитей, захвативших власть? Того, кто по законам съедал сердце побеждённого воина и тем самым дарил ему жизнь в другом мире? А сколько русичей уморил патриарх Никон в семнадцатом веке? А сколько миллионов погублено коммунистами в середине двадцатого? Или выигравший поединок – убийца, уничтоживший миллионы жизней – вождь всех времён и народов? Запомни, деточка, ни в одной войне нет, и не будет победителя, не этим надо жить.

– Вы знаете как, дедушка? – наивно спросила Шура.

– Меня звали когда-то Перуном, – снова поднял на неё глаза старец. – Мне ли не знать, что несёт война, кто такие победители и побеждённые. Но мне нравится, что ты не в поисках власти пришла к нам. Как жить и чему научить людей, узнаешь, когда сорванное тобой яблоко съест пришедший с тобой юноша. Сумеешь убедить его, тогда оба сможете присоединиться к потоку энергии, получаемой Землёй из Вселенной. Вот тогда и поймёшь слова, что птица не жнёт, не сеет, не ткёт, не прядёт, а Господь дарует ей пропитание и красивую одежду. От таких странников по кольцам времени многое зависит.

– Хорошо вам сваливать всё на будущее, – насупилась Шура. – «Сумеешь убедить», «Сможете присоединиться»! Я здесь не для предсказаний будущего, не для гаданий на кофейной гуще и стараюсь не бежать впереди паровоза. Как там будет и будет ли – не сейчас строить предположения. Вы здесь спите ледяным сном и даже совета дать не можете, как людям навсегда избавиться от агрессии и желаний откушать из корыта всекормящей власти?

Перун серыми пронзительными немигающими глазами уставился на девушку:

– Сплю, говоришь? Нет, девонька, то не я сплю в ледяных палатах, а ты почиваешь проснуться не желаючи. Запомни: каждый человек делает сам свой выбор и только сам, на то он и сотворён по образу и подобию Божию. Согласна? Так вот, осознав стимул власти при первом же слове «Дай!», ребёнок тут же впадает в накатанную прародителями колею властолюбия и очень трудно его оттуда вытащить.

Но есть среди людей и другие крохотные чада, не понимающие насилия. Те не жалеют ни игрушек своих, ни сил, ни улыбок. Но их насильно загоняют всё в ту же колею, категорично не разрешая дарить радость окружающим. Ребёнок сразу замыкается, прячется в раковину и его тоже ничем оттуда не вытащить.

Я ведь недаром про птицу, тварь Божью, тебе напомнил. Учись жить, не почитая страстей, а умей пользоваться их услугами. Тогда Жадность, Зависть, Ненависть, Сладострастие и множество других пороков просто не смогут помешать человеку делиться радостью с другими и получать ту энергию, за которой люди гоняются все века, называя её Синей Птицей, не зная, что за настоящим счастьем далеко ходить не надо. Важно научиться понимать и принимать его.

Старец встал с пня, протянул яблоко Шурочке. Та послушно приняла плод и поразилась вдруг происшедшей вокруг перемене ледяного пространства на яркое и живое. Травы и цветы, ещё несколько минут назад казавшиеся промороженными насквозь, вдруг налились живым цветом, соком и запахом, пчёлы деловито зажужжали, облетая клевер и медуницу, а духмяный перелив какой вокруг разлился – что ни в сказке сказать, ни пером описать. Саша даже зажмурилась от удовольствия.

Да и на старце ледяная одежда превратилась в льняную, а вышитые по подолу длинной рубахи птицы и звери, превратились в живые рисунки. Казалось, на рубахе Перуна тоже живёт зверье, и каждая животина занимается своим делом.

– Ты, девонька, учись спасать ближних, – старец открыл ладонь. Там сидела ещё прохваченная льдом пташка, которая тут же ожила и упорхнула в принявшее синеву небо. – Коли спасёшь Тришку – получишь его кафтан. А нет, так снова меня заморозишь. И снова придётся ждать, кто придёт и власти захочет. Но всему своё время. Ты прежде помоги своей двойняшке разобраться в замужестве. Пропадёт она без тебя, бедная. Ей любовь познать надобно, а в чернокнижии о любви ничего не сказано. И на Руси ещё одна особа жаждет твоей помощи.

– Да я, дедушка… дедушка Перун, не собираюсь бросать Мариэль, – просто меня мой любимый бросил. Наверное, к вам подался.

– К нам, – кивнул старец. – Он придёт к тебе и узнаешь когда. Но больше никому не верь, кто под его личиной ходит. Никто тебя любви не сможет научить, коль не поймёшь сама. А что это – увидишь, когда придёт время.

Перун обернулся к трухлявому пню, на котором сидел, но на котором уже начала кое-где прорываться молодая поросль. Старец прошептал что-то набалдашнику своей трости и вырезанный на ней Сирин вдруг ожил, порхнул и растаял, словно живая птаха в поднебесье. Но летал Сирин на воле не долго. Почти сразу же он уселся на пень, где только что сидел Перун и вдруг всё окружающее пространство пронзили лучи вертикальной радуги. Прямо из пня эта радуга устремлялась вверх, в Космос. Или Вселенная направила радужный луч точно в пень – такого Шура ещё не видела.

Радужный сноп переливался не только всеми цветами видимого и невидимого спектра, а дарил всем живым, то есть всему сущему вместе с музыкой и запахом, разливающимся вокруг, сгустки энергии необычайной силы. Когда один из таких видимых сгустков коснулся девушки, она почувствовала вспышку и желание жить, дарить людям хоть небольшую, но радость. Ведь неважно в чём эта радость выльется, важно наделить ближнего такой же энергией света и разума. Может быть, тогда у людей вымрут чувства зависти и жадности, может, тогда они научатся жить по-другому?

– Научатся, если захотят, – ответил старец на незаданный вопрос. – Важно поверить в любовь и жизнь. Ведь людей объединяет не религия, а вера. С этим и Христос, Сын Божий, на землю приходил, об этом все святые говорили и говорить будут. И когда все люди захотят научиться жить в любви и согласии, тогда и наступит твоё «по-другому». От таких странников зависят повороты времени.

Важно только захотеть, а знание приходит не сразу. Сначала в любви и согласии научатся жить немногие, как ушедшие из вашего общего мира старообрядцы. Но ежели такое население земли будет увеличиваться, то придёт критический момент, перешагнув который, никто на земле уже не сумеет жить скотской жизнью. Вот тогда именно все сумеют присоединиться к волшебной энергии жизни, связывающей всю Вселенную. А как же без этого?

Отсель тебе ни к чему в Арктиду возвращаться. Домой надобно. А попадёшь туда лёгонько, только загадку отгадай.

– Зачем, дедушка? У меня есть эликсир времени, – Саша показала старцу ладанку, висевшую на шее. – Стоит только…