Последыш - Александр Холин

– Господи! Как же мне хорошо!

Но странное дело. Тут же оба двойняшки прекратили свои сексуальные домогательства и шарахнулись от Шуры, как два огромных пятнистых питона. Один – с зелёно-голубыми пятнами, другой – с жёлто-оранжевыми. Девушка не успела и глазом моргнуть, как змеюки исчезли каждая в своём шаре.

Видимо, действительно пора было просыпаться.

Открыв глаза, она снова увидела юношу в красном бархатном кафтане, колдовавшем вокруг стола со снедью. В руках у него было бронзовое кадило на трёх цепочках. На круглом столе по краю стояли двенадцать плоских металлических тарелок с фиалами, и юноша возле каждого места окуривал стол каждением, читая при этом какие-то молитвы или наговоры. Увидев, что Шура проснулась, он улыбнулся ей, но дело прерывать не стал. Только после очередного обхода вокруг стола он остановился возле одного из зеркал, повесил кадило на крючок, торчащий из стены, и подошёл к алькову.

– Ты, болярыня, зде Веденеей нарицаешься, вот и вменити глаголам своим.

– То есть, думай, о чём говоришь? – уточнила Шура. – Это, я полагаю, один из первых советов?

– Истинно так, – кивнул парень. – А то полиелеем жег не исправити, занеже не любят старичи из Прави возвернувшихся, премудрость прости.

– Я и не собираюсь никаким маслом огонь поливать, поэтому и сказала сразу, что совет надобен, – нахмурилась Шура. – В нашем мире существует такая информация, что у вас здесь можно понять, как показать человечеству путь развития, иначе люди землю могут просто погубить. А тогда и вы не выживете. Исчезнете вместе с нами.

– Знамо дело, – кивнул парень. – Обаче никака мреть скимена[44] не сомнёт. Надобно те к Волхову пожаловать, на то ты и Веденея. Хочеши?

Саша машинально кивнула, так как сидеть и дожидаться своей участи не имело смысла, а у волхвов можно узнать, в чём смысл существования или же научиться сотворять мир добрым и великим, как должно.

– Токмо преждь сотрапезничать надобно, – парень кивнул на стол. – Освещена снедь – добра исполнь.

Юноша первым подошёл к столу, принялся накладывать себе в плоское серебряное блюдо по кусочку от всякого угощения и кивком головы пригласил Шуру делать то же самое. Теперь девушка не заставила себя упрашивать, ибо прилично проголодалась во время шамбальских приключений. Впрочем, приключений никаких не было. Просто люди здесь так жили по своим законам и ради вновь прибывших не собирались нарушать свой жизненный уклад.

Шурочка решила попробовать всю предлагаемую пищу. Но вот только отрезать кусок большой гусеницы всё-таки не решилась. Неизвестно какая бабочка появляется из этого чуда природы и не повлияет ли она отрицательно на человеческий организм пришедшему из иного мира. Во всяком случае, осторожность не помешает. Зато все остальные кушанья оказались настолько хорошо и с умом приготовленными, что Шура искренне позавидовала жителям этого Зазеркалья, если, конечно, их постоянно угощают такими произведениями кулинарного искусства.

– А где здесь птицы, растения и есть ли деревья? – спросила у сотрапезника Шура, подцепив настоящую куропатку с мочёным горохом. – Я кроме ледяных стен ничего и не видела.

Парень посмотрел на гостью удивлёнными глазами и объяснил, что пищу сюда привозят из Рипейских лугов, что в этом городе не место всяким там кухням с приготовлениями пищи.

– Арктида зде, – парень ткнул пальцем в центр свастики, висевшей у Шуры на шее. – Арктида правит миром, а Правь – Арктидой. Посему старичи не любят гостенек и угощают гремучей трапезой.

Парень подошёл к одному из сундуков, откинул крышку, и перед глазами Шуры оказалась гора всякой всячины, будто сундуки только и существовали для складирования пищи. Но, если жаренные, варенные, пареные и печёные деликатесы забиваются в сундуки, то как они там не прокисают? Может быть, где-то на стороне у здешних жителей существуют кухни, но как пища доставляется сюда и как хранится? Ведь то, что удалось откушать Сашеньке, – просто чудо кулинарной науки!

Юноша, наблюдая за Шурой, усмехнулся. Наверное, догадался, какие вопросы интересуют девушку. Он подошёл к другому сундуку, открыл – в нём было то же самое. Потом открыл ещё несколько сундуков – пищевая суть сундуков не менялась. Значит, эта комната была никакая не светёлка, а раздаточная пищевых продуктов. Но зачем же здесь тогда кровать, да ещё и в алькове? Этого Шуре не суждено понять, да и некогда. Она, столкнувшись с другой неведомой жизнью, просто растерялась, хоть имела уже практику путешествий во времени. Но, если в том, другом мире, даже тибетские монахи ей не внушали опасения, а здесь за каждым в человеческий рост зеркалом, хоть и металлическим, ожидало что-то неведомое, можно сказать, не существующее во времени. Это Нечто заглушало разум и гасило интуицию. В другой раз предложение сотрапезника посетить волхва, девушку хоть немного бы насторожило, а сейчас она просто доверилась, не зная, что есть, что было и что будет, тем более – чем сердце успокоится.

Она ещё держала в руках большой стеклянный фиал, выполненный в форме многогранного кристалла, попивала маленькими глоточками настоящее виноградное вино, подобное которому вряд ли можно найти в самых древних запасах знаменитых виночерпиев всего мира и попутно размышляла о чём-то своём.

После трапезы юноша взял Шурочку за руку, подвёл к одному из зеркал, расстегнул ворот своего красного кафтана и обнажил точно такую же свастику, болтающуюся у него на шее, как нательный крест. Свастика отразилась в зеркале, на какое-то мгновенье даже меж нательным крестом и зеркалом проскочила горизонтальная молния, или Шуре это только показалось, но металл зеркала вдруг стал жидок, как вертикально стоящая поверхность воды. Юноша шагнул туда, увлекая за собой Сашу. Она не сопротивлялась, лишь закрыла глаза перед погружением в зеркало. Но ничего не произошло.

Девушка открыла глаза и к своему удивлению увидела тот же ледяной коридор со светящимися стенами, по которому они совсем недавно шли с Тришкой. Юноша шагал уверенно впереди, не оглядываясь, и Шуре ничего не оставалось, как не потерять его из виду. А ходы по ледяному лабиринту надо было знать, поскольку коридоры ничем не отличались друг от друга, даже исходящим из-подо льда светом.

Вскоре они вышли одному из ледяных вертикальных колодцев, только намного меньших размеров, чем городской. Ещё над колодцем не было никакого небосвода. Всё помещение представляло собой большой шар, из которого в разные стороны разбегались ледяные коридоры, лишь один из них, вертикально уходящий вниз, был много шире остальных. Но с точностью нельзя было сказать, где здесь верх, где низ, потому что в этом ледяном лабиринте притяжение почти отсутствовало.