Леди Босс - Джеки Коллинз

СДЕЛАЕМ ТАК, ЧТОБЫ ВСЕ БЫЛИ ДОВОЛЬНЫ.

Затем он продиктовал почти такой же факс Неду Магнусу, продюсеру фильма, в котором снимался Ленни. Лаки добавила от себя:

ВСЯЧЕСКИ УБЛАЖАЙ ЛЕННИ ГОЛДЕНА. ПУСТЬ ВНОСИТ ЛЮБЫЕ ПОПРАВКИ.

Микки скрылся под душем, а она отправилась звонить по телефону.

Выйдя из душа, он заорал, требуя сок.

Лаки рванулась в сверкающую нержавейкой кухню, разрезала грейпфрут на две половинки, едва не отхватив себе при этом палец, и швырнула их в соковыжималку.

Внезапно ее охватил приступ смеха. Какое-то безумие. На хрен ей все это сдалось?

Из любви к приключениям.

Ради студии.

Ради Ленни.

Эдди Кейн нервничал. Ему срочно надо переговорить с Микки, а этот козел от него прячется.

За десять минут до начала совещания, проводимого по понедельникам с участием всех главных действующих лиц, он выкурил косячок в мужском туалете. Эдди предпочел бы кокаинчик, но его запасы кончились, а Ле Поль всегда приходит после обеда.

Косячок немного снял напряжение. Слегка. Не совсем.

Мать твою! Он был взвинчен до предела. Настоятельно требуется обговорить с Микки все дела.

Разглядывая себя в зеркале в туалете, он заметил, что у него один глаз дергается. Чуть-чуть, еле заметно. Надо внимательно присматриваться.

А кто станет присматриваться, черт побери?

Эдди Кейн – Дергунчик. Когда-то ребенок-кинозвезда. До сих пор еще на виду из-за того, чем он занимается.

А занимался Эдди порнофильмами.

Распространял их.

Прятал среди легальной продукции студии «Пантер».

Неплохо зарабатывал.

Срывал иногда солидный куш.

Он долго разглядывал себя в зеркале.

«У кого еще есть такая жена, как Лесли? – подумал он. – Она красивее любой кинозвезды. И сексапильнее».

Он бы все отдал, чтобы увидеть ее по самое причинное место в бриллиантах. Она это заслужила. И с голой попкой. Вот это зрелище!

– Доброе утро, Эдди.

То был Зев Лоренцо, глава вновь созданного телевизионного отдела, элегантный мужчина лет пятидесяти, с тоненькими усиками, редеющими волосами и стройной фигурой. Если бы его спросили, Эдди бы сказал, что Зев, пожалуй, единственный на студии, кто не использует ее в своих собственных корыстных целях.

– Салют, Зев.

Лоренцо кивнул и подошел к писсуару.

«Тайный гомик», – промелькнуло в голове у Эдди. Кто-то ему об этом говорил. Хотя, хоть убей, Эдди не понимал, почему в восемьдесят пятом году надо делать из этого тайну.

– Как делишки? – спросил он, приглаживая длинные волосы.

– Прекрасно, – ответил Зев. Он любил такие слова, как «превосходный», «первосортный» и «великолепный». Эдди никогда не слышал, чтобы он матерился. Даже «мать твою»никогда не говорил.

– Чудесно, чудесно, – пробормотал Эдди. – Послушайте, я думаю, вам надо как-нибудь познакомиться с моей женой.

– Я слышал, она потрясающе красива. – Зев застегнул молнию на ширинке и вышел. Даже руки не помыл.

У Эдди снова задергался глаз. Чувствовал он себя паршиво. Дерьмово он себя чувствовал. И выглядел дерьмово. Даже Зев испугался.

– Мне нужно идти с вами на совещание, мистер Столли? – спросила Лаки.

– Да, да. Записывать. Все записывать. Вы ведь умеете стенографировать?

Она утвердительно кивнула.

– Что это у вас с волосами?

– Хм…

– Забудьте. Идите за мной и не открывайте рта.

Она прошла за ним в конференц-зал, держась на три шага позади. Как послушная гейша.

Мальчики уже собрались. Без девочек.

Позор.

Это же Голливуд.

Заняв место сзади и приготовив блокнот (стенография – единственная полезная вещь, которой ее обучили в швейцарской школе), она огляделась по сторонам, молча пытаясь определить, кто есть кто, вспоминая глянцевые фотографии в годовом финансовом отчете студии «Пантер».

Форд Верн, начальник производства, подтянут и неотразим в костюме от Армани и пятисотдолларовых очках. Ему около пятидесяти, но выглядит он очень хорошо.

Тедди Т. Лауден, администратор, полная ему противоположность. Худой, невзрачный, суровый с виду.

Зев Лоренцо, возглавляющий отдел телевизионных фильмов, безукоризнен и очарователен.

Зато Эдди Кейн, мистер Распространение, мистер Наркоман, выглядит так, как будто в любую минуту может развалиться на части. Жалкий, и это еще мягко сказано. По-своему красивый, но, вне всякого сомнения, по уши в дерьме.

Оставались еще двое. Грант Уенделл, вице-президент по зарубежным связям, молодой и остроглазый, в брюках с пузырями на коленях и застегнутой доверху рубашке, и Бак Грэхем – маркетинг, полный, жизнерадостный и краснощекий, с угодливой улыбкой.

В среднем всем где-то слегка за сорок.

Потому и не было среди них женщин. Эти парни обошлись без матерей-феминисток. Что те могли знать?

Лаки усмехнулась про себя. В ужасном парике и очках, одежде, скрывающей ее фигуру, она стала невидимкой для этих мужиков-шовинистов.

Появились две девушки с чашками кофе и чая. Одна из них Бренда, чернокожая секретарша Эдди Кейна. По этому случаю напялившая на себя розовое узкое кожаное платье, едва прикрывавшее то, что необходимо прикрыть. На ногах потрясающие сетчатые колготки, скорее бы подошедшие для ночной охотницы за приключениями, чем для делового совещания, и красные туфли на очень высоких каблуках.

Бренда суетилась вокруг мужчин, называя каждого по имени, и разливала кофе, ухватившись за ручку кофейника пальцами с длинными золотыми ногтями.

Вторая – блондинка с волосами, затянутыми в пучок на затылке, – тоже в мини-юбке. Принадлежала она, судя по всему, Гранту Уенделлу.

Мужчины не обращали на них никакого внимания, хотя Лаки заметила, что Эдди Кейн успел запустить руку под юбку секретарши Гранта, когда та проходила мимо.

– Ладно, девушки, вон отсюда, – приказал Микки Столли, мистер Очарование. – У нас тут не ресторан.

Бренда бросила на Лаки завистливый взгляд, как бы желая сказать: «А ты какого черта здесь делаешь?» Создавалось впечатление, что любая из девиц охотно бы согласилась занять ее место.

Совещание началось.

Микки имел мозги, устроенные на манер пулемета: выстреливал вопросами, быстро говорил. Он хотел знать все, что происходило на студии «Пантер», до мельчайших подробностей, а также все, что происходило в мире, если это касалось студии.

Форд Верн, поправив свои авиаторские очки, заговорил о сценарии ценой в миллион долларов, который им следовало купить.

Грант Уенделл посвятил всех в свое намерение заключить с Мадонной или Шер долгосрочный контракт.

Зев Лоренцо похвастался рейтингом двух его телевизионных шоу и сообщил, что якобы ведет переговоры о покупке телевизионных прав на книгу Нормана Мейлера.