Товарищи - Анатолий Калинин

Стрелки часов вплотную подходили к полуночи. Маленькая надвинулась на жирную цифру двенадцать, а большая была от нее в пяти минутах. Впервые Анна почувствовала, как ее стремительно оставляют силы. В ушах раздавался гул, она стала бояться, что может не услышать из-за него звука самолетов.

Но она должна была еще и поддерживать разговор с Ланге, который теперь настойчиво требовал от нее удовлетворения.

— Вы обманули меня.

— В чем же? — рассеянно спрашивала у него Анна.

— Обещали посвятить вечер мне и почти на час сбежали с этим головорезом.

— Я, господин Ланге, протанцевала с ним всего два танца.

Большая стрелка показывала без двух минут двенадцать. Отвечая Ланге, Анна едва понимала его слова.

— Лучше будет нам уйти в кабинет.

— Почему?

— Там нам никто не сможет помешать.

И, положив под столом руку на ее колено, он стиснул его своими пальцами. На мгновение Анна встретилась с его взглядом и увидела, что он совсем пьян. Но тотчас же это соображение вытеснил ось в ее сознании другим, неизмеримо более важным. Осталась одна минута. Если через минуту она не услышит, значит, налет отложен.

— Вы слышите, что я говорю? — наклоняясь к ней и сжимая ее колено, спрашивал Ланге.

— Да, да… — отвечала Анна.

Он что-то говорил ей, но смысл его слов не доходил до нее.

— Так пойдемте же! — сказал он, вставая.

— Нет, нет! — инстинктивно запротестовала Анна. Она уже совсем не слышала его и не могла понять, что он от нее требует. Глаза се смотрели на стену. Большая стрелка надвинулась на маленькую. Обе они закрыли цифру «двенадцать».

В эту же минуту она услышала тупые удары. Они разорвали тишину ночи где-то там, за Доном, откуда всегда появлялись они, когда самолеты налетали на город, и медленно стали приближаться. Сперва они напоминали удары топора в лесу, но вскоре окрепли и, сливаясь, стали все ближе подкатываться к городу.

Стреляли зенитки. Как всегда, первыми начали стрелять те, которые располагались на батайских подступах к городу. Налет начался ровно в полночь. Если сперва из-за оркестра и многоголосого гомона в зале выстрелы услышала одна только Анна, то теперь уже их услышали и все другие. Запоздало звякнули тарелки оркестра, танцующие пары замерли на месте. Офицеры за столиками, подняв лица, прислушивались. Хозяин казино вдруг нырнул за стойку и больше уже не появлялся. Один ас, партнер Анны по танцам, оставался ко всему безучастным. Он спал, уронив на стол голову. Его наконец-то сморило вино в гремучей смеси со шнапсом. Но и во сне он никак не хотел расстаться со своим бокалом, крепко сжимая пальцами его хрустальную ножку.

Из-за портьер выбежали женщины в растрепанных платьях, с лицами, искаженными страхом. Никто не обратил на них внимания. Вслед за ними вышли из кабинетов их клиенты, торопливо застегивая свои мундиры.

Залпы зениток усилились. Вал, накатывающийся со стороны Батайска на город, прошел уже через его окраины, подступая к центру. Вдруг где-то совсем рядом ударила зенитка. Задребезжали в рамах стекла. Взвизгнув дурным голосом, бросилась к выходу Талка. За нею стали выскакивать из зала другие женщины. Офицеры, вставая из-за столиков, с озабоченными лицами покидали казино.

Встал и Ланге. Глаза его протрезвели.

— Увы, фрейлейн Анна, придется нашу встречу прервать.

— Разве вы еще не привыкли к воздушным налетам, господин Ланге? — с удивлением спросила его Анна. Только она одна еще и оставалась на своем месте. Да еще летчик, уютно положивший на столик свою белокурую голову.

— Приказ предписывает нам находиться во время воздушных налетов в расположении своих частей.

— Вас с успехом заменит Корф, — возразила Анна.

— К сожалению, он живет не на территории лагеря.

— Можно не сомневаться, что он немедленно приедет в лагерь, — сказала Анна.

Нерешительность отразилась на лице Ланге. Залпы зениток разрывали небо. Сквозь грохот издалека пробилась прерывистая дробь пулемета.

— Не кажется ли вам, что стрельба идет где-то в районе лагеря? — спросил Ланге.

— Левее, — твердо ответила Анна. — У вокзала.

— Почему же они не бомбят? — с удивлением спросил Ланге.

— Бомбят, — торжествующе сказала Анна.

Стены казино задрожали.

— Все-таки, фрейлейн Анна, я должен буду поехать в лагерь, — со вздохом сказал Ланге.

— Надеюсь, по пути вы завезете меня домой? — вставая, спросила Анна.

Как только на батайских подступах к городу началась стрельба, Павел с Никулиным стали разгребать в углу барака солому. Кроме них, в бараке пока еще никто не услышал залпов зениток. Сквозь решетки в окнах на лица спящих пленных падал синеватый отблеск мощных фонарей, опоясывающих лагерь.

Внезапно они погасли, стало совсем темно. Разбрасывая солому, Павел с Никулиным нащупали в бревенчатой стене барака у самого фундамента оббуравленные очертания лаза. Теперь надо было вынуть из стены подточенные буравами куски бревен. Вкручивая буравы в бруски бревен, они стали втягивать их внутрь барака. Из просвета в стене их обожгло струей морозного воздуха.

Взблески зенитных разрывов приближались к городу с юго-запада. Самолеты заходили к городу с Задонья, но гула их сквозь залповую стрельбу немецких зенитных батарей еще не было слышно.

Но вскоре они услышали и его. Сомнений не оставалось, это был тот самый налет, о котором предупредил через Анну Портной.

Но как их взоры ни притягивало к себе огнедышащее небо, теперь им в первую очередь нужно было знать, что происходит на территории лагеря.

После того как погасли фонари, колеблемая ветром колючая изгородь уже не искрилась, как обычно. Значит, и эта часть плана, которую взял на себя подпольный центр, выполнилась. Электрический ток, подаваемый в лагерь из города, был отключен.

Даже при артиллерийском зареве, которое вскоре уже забушевало над самым городом, невозможно было рассмотреть, что творится у домиков охраны. Во всяком случае звуки, которые доносились оттуда с порывами ветра, не могли принадлежать людям. Злобные хрипы и вой смешались там с жалобным визгом. И это был еще один признак, что пока не было никаких отклонений от плана. Сероштанов, в обязанности которого входило варить в котле мясную похлебку для сторожевых собак, на этот раз справился с ним даже лучше, чем обычно.

Первое время, когда разрывы зенитных снарядов только начали посверкивать на отдаленных подступах к городу, охранники еще не покидали своих вышек по углам лагеря и у ворот. Но, по мере того как зарево разрасталось и катившийся к городу гул превращался в грохот, они все заметнее стали проявлять признаки тревоги. Они передвинулись на площадках ближе к лестницам, приставленным к вышкам. Один из них, на левой угловой вышке, даже сполз до половины лестницы и, держась за перила, стоял на перекладине, всматриваясь в ту сторону, откуда приближались самолеты.

Расположенные в черте города зенитки пока молчали, но прожекторы уже вступили в действие и, протягиваясь далеко за Дон, метались по небу. Кружась и расходясь в стороны, они исчезали где-то за цепью темных степных холмов и, появляясь оттуда, опять бежали по горизонту, упираясь в небо. Мягкие, в барашковых завитках, тучи дымились.

Из всех пяти часовых на сторожевых вышках только один не выказывал признаков тревоги. Но он-то как раз и стоял на вышке, охраняющей ту часть лагеря, которая примыкала к оврагу. Установленный на ней пулемет мог поворачиваться на турели по кругу.

Иногда можно было даже услышать поскрипывание дощатых половиц на этой вышке под грузными шагами. При всплеске прожектора, обегавшего территорию лагеря, Павел узнал часового. Сегодня дежурил на этой вышке тот самый Рудольф, о котором Павел с Анной говорили при их последней встрече в будке у моста.

Присматриваясь к большой, плечистой фигуре Рудольфа и припоминая все, что о нем было известно, Павел с беспокойством думал, что, вероятно, еще немало времени должно будет пройти, прежде чем он покинет свой пост на вышке. Судя по всему, он привык исправно нести службу. Размеренно шагая но вышке вокруг пулемета и останавливаясь, он внимательно смотрел то и степь, то во двор лагеря, а затем, поворачиваясь спиной к бараку, в ту сторону, откуда подходили к городу самолеты. И уже после того как все остальные часовые спустились со своих вышек в щели, он еще долго продолжал вышагивать вокруг пулемета по дощатой площадке.

По железнодорожной насыпи от станции Нахичевань паровоз с затушеванными синей краской фарами тянул мимо оврага состав товарных вагонов. Синеватым облаком скользил впереди него по рельсам клок тусклого света. Рельсы искрились. При отблесках зенитных разрывов можно было разглядеть, что двери вагонов, прицепленных к паровозу, раздвинуты были настежь.