Протокол 'Наследник' - Александра Лисина

Целых пять мэнов я потратил, чтобы вписать в пустые окошки нужные циферки. Потом почти рэйн старательно выписывал буковки в многочисленных (да, лаир Крыс оказался чрезвычайно щедр на домашку) прописях. К тому моменту, как я закончил, время осталось только на душ и всякие мелкие дела. Но я все равно лег спать пораньше, потому что помнил, что хотел перенастроить Эмму и дать ей доступ к моим глазам, ушам и прочим рецепторам, отвечающим за связь с внешним миром.

Благополучно улегся. Дал подруге добро на подключение. Закрыл глаза…

И проснулся уже наутро. Причем с таким чувством, что ни на минуту не засыпал, и теперь мне требовалось как минимум десять рэйнов полноценного сна, чтобы избавиться от внезапно навалившейся усталости.

«Перенастройка завершена, — деловито сообщила Эмма, когда я с трудом продрал глаза и сел на постели. При этом, как оказалось, подушка была мокрой, хоть отжимай, на простыне тоже остались большие влажные пятна, про майку вообще молчу, да и сам я выглядел так, словно не успел вытереться после душа. — Возможны временные отклонения в работе органов чувств. Требуется корректировка. Ориентировочные сроки окончания корректировки — пять-восемь рэйнов».

Ну блин.

Я-то думал, что все трудности, связанные с подключением, благополучно закончатся во сне. А тут фига. Похоже, весь сегодняшний день меня будут ждать неприятные сюрпризы.

Собственно, я не ошибся. Стоило мне, щурясь от кажущегося чрезмерно ярким света, выбраться в коридор, как передо мной выросла чья-то рослая фигура, а смутно знакомый голос недовольно сообщил:

— Адрэа Гурто! Младший класс. Комната номер девять. За порчу школьного имущества вам выносится предупреждение и полагается штраф!

Я обалдело вскинул голову и, не подумав, ляпнул:

— Чего⁈

Возвышающийся надо мной завхоз… тот, усатый и вредный, что мне позавчера вечером форму на складе выдавал, грозно уставился на меня сверху вниз:

— Не «чего», а доброе утро, лаир Думин! Забыли правила, ученик младшего класса⁈ Итак, повторяю: за порчу школьного имущества вам выносится предупреждение и налагается штраф в размере половины ученического балла.

Я потряс гудящей головой.

Черт. Какой же он громкий… аж в ушах звенит от исторгаемых им децибелов. Да и зрение откровенно двоилось, потому что сейчас я видел перед собой не одного, а двух завхозов. Одного обычного, а второго… какого-то странного. Красно-сине-желтого, словно внезапно научился видеть в инфракрасном свете.

— Адрэа Гурто! Вы меня слышите? — строго осведомился громогласный, как его там, лаир Думин, чтоб его прибило чем-нибудь на завтрак. — Вы поняли, что я сказал?

— А? Простите, у меня что-то в ушах с утра звенит…

Какие еще правила? За что с меня сняли половину балла? И про какое имущество он вообще талдычит? Что я такого сделал-то, кто-нибудь может мне объяснить⁈

— Вы что, издеваетесь⁈ — окончательно рассвирепел завхоз (видимо, я спросонья произнес это вслух) и сунул мне под нос две подозрительно знакомые палки. Обломки швабры, которые я, не подумав, закинул вчера в кладовку. — Ваше имущество⁈

Я помотал головой.

— Н-нет вроде.

— Вы лжете, — жестко ответил мужчина и повернул древко так, чтобы я смог увидеть едва виднеющуюся на нем намалеванную краской цифру девять. — На нем остались отпечатки вашей ауры, ученик. Имущество также числится за вами. За неуважение к старшим и откровенную ложь на вас накладывается дополнительный штраф в размере половины учебного балла. Итого, минус один балл. Надеюсь, теперь вы меня услышали, ученик?

Я в шоке уставился на мужика, который ни за что ни про что украл у меня честно заработанный балл. Хотел было выпалить, что это нечестно, и вообще это Босхо подпер мне дверь, чтобы я гарантированно опоздал на свой первый урок, так что у меня просто выхода другого не было. А потом заглянул в недобро прищуренные глаза завхоза, услышал на заднем плане чей-то мерзкий смешок и, с трудом сдержавшись, ровно ответил:

— Так точно, лаир Думин. Услышал.

Мужик раздраженно дернул усом и, развернувшись, быстро ушел, забрав обломки швабры с собой.

Подумать только, целый ученический балл! Из-за какой-то поганой швабры!

Сука!

— Ну как, весело тебе, урод? — злорадно хохотнул вышедший из душевой Босхо.

Я скривился.

Надо было сразу догадаться, откуда ноги растут и кого нужно благодарить за утреннюю подставу. По-видимому, вчерашнего конфуза он не стерпел и теперь при каждом удобном случае будет делать гадости.

Босхо, беззаботно насвистывая, прошел мимо, делая вид, что ни при чем, но догонять его я не стал — там же камера, поэтому прямо здесь и сейчас морду ему набить не получится. Да и какой из меня набиватель морд? Мелкий, тощий…

Но я отомщу ему по-другому. Видит бог, я этого не хотел, но теперь готовься, говнюк, потому что спокойная жизнь у тебя закончилась.

«Гормональный фон откорректирован», — тихонько сообщила Эмма, когда я забрался под душ и подставил голову льющимся сверху тугим струям воды.

Я прислушался к себе и кивнул.

Да, злость действительно улеглась, поэтому необдуманных поступков я в ближайшее время совершать не буду. Другое дело, что со слухом по-прежнему творилось черт-те что. Я то слышал, как смеются в одной из комнат одноклассники, хотя точно знал, что из душевой это сделать нереально, а то не мог нормально расслышать шум льющейся из крана воды.

Со зрением и того хуже. Изображение то двоилось, то безнадежно плыло, будто я внезапно стал близоруким. То, напротив, я мог в подробностях рассмотреть каждую пылинку на висящем под потолком светильнике. А еще я, как подсказала Эмма, начал видеть чужие ауры. Пока, правда, нечетко, да и изображение подчас самопроизвольно пропадало, но со временем мне пообещали, что все наладится, и я начну различать живых даже в полнейшей темноте и на большом расстоянии.

С тактильными ощущениями тоже была беда. Встав под обычную теплую воду, я чуть не заорал, решив, что меня обдали кипятком. А потом и вовсе выскочил из душевой, потому что посчитал, что кто-то из учеников втихаря крутанул