(Не) твой - Виолетта Роман

Оборачиваюсь. Он слишком близко. Я не хочу, чтобы он подходил. Отступаю назад, обнимая себя за плечи.

– Отпусти меня, – срывается с губ шепотом.

Он улыбается. Вытирает губы рукавом. Золотые массивные часы на его запястье, толстая цепочка на его шее, выглядывающая из-под ворота рубашки – все это так уродливо. Как и его отвратительно злые глаза. Как и его руки жилистые… Боже, сколько крови на них?! Чудовище. Невероятно притягательный и настолько же безобразный монстр.

Я пячусь до тех пор, пока моя спина не упирается в ствол дерева. Больше некуда идти. Он рядом. Его руки снова на мне. Прикрываю глаза, чтобы не расплакаться, чтобы не показать ему своего страха.

– Ты же понимаешь, что не отпущу, – шепчет, проводя носом по шее. Его пальцы убирают мои волосы с плеча, его язык касается моей кожи.

– У м-м-меня ребенок… – я чертовски слабая и трусливая. И он это знает. Наслаждается. Его пальцы больно впиваются в мое плечо.

– Плевать мне на твоего ублюдка. Ты сама ко мне пришла. Я не заставлял. Теперь ты останешься здесь. – Рычит у самого уха.

– Шеф, пора выдвигаться! – раздается крик Соболя.

Грех отстраняется. А я озираюсь по сторонам, пытаясь понять, как мне сбежать из этого места. Но вокруг нас толпа братков и высокий забор, огораживающий территорию клуба.

Грех о чем-то говорит с Соболем, а потом поворачивается ко мне.

– Тебя отведут в комнату. Сиди там и жди моего возвращения. И лучше бы тебе не делать глупостей.

Остаться здесь?! Я заложница? Господи, да что происходит? Как я могла оказаться в такой ситуации?

– Мой муж…

Он не дал мне договорить. Одного только взгляда хватило, чтобы я замолчала на полуслове.

– Твой муж тебе не поможет.

Глава 32

Тайсон

Она смотрела на меня как на чудовище. Когда я втолкнул ее в спальню, когда закрывал дверь, когда спустился и сел в «мерин» Соболя. Перед глазами так и стоял ее презрительный взгляд.

На Кобзаря с любовью смотрит, а я ублюдок. Как изощренно у нее это выходит. В голову ко мне влезает, в самое нутро, туда, где сам нечасто бываю. За одну только ночь всю боль всколыхнула, взбаламутила всю тину со дна.

Выгнать ее пытался, но сам себя обманывал. Когда увидел, как она бежит ко мне, как смотрит, будто восемт лет назад. Когда весь мир был у наших ног.

Как ни старался выкинуть ее из головы, но она всегда была особенной. Может, потому что боли мне принесла больше всех? Болячка, нарыв, который сидит внутри и никак не прорвётся. Ночью позволил себе забыться. Ненавидел ее и подыхал от ее близости. Это так странно, снова иметь возможность быть с ней, касаться ее. Я ловил ее горячие стоны и дышал ей.

Она, как видение. Помню, на зоне в маленькой темной камере, набитой урками как тараканами, я закрывал глаза и ее представлял. Вспоминал ее вкус. Оказалось, что в жизни и вспомнить нечего было кроме нее.

Она уснула. Пьяная в стельку. А я сидел, как дебил, и смотрел на нее. Белое, худенькое тело. Трогал ее бедра округлые, ее грудь сочную. Идеальная. Словно и не коснулось ее время, такая же красивая.

Заметил на ее животе шрам. И тут же злостью накрыло. Кесарево? Бл*ть, не могу объяснить это, но я чувствую гнев, я ревную ее к маленькому ублюдку. Кобзаря скоро не станет. Он практически решенная проблема. А от сына ее не смогу избавиться. Просто рука не поднимется. И он будет всегда связывать ее с проклятым муженьком.

Вышел на улицу, закурил. Каждый нерв в напряжении. Это плохо. Впереди сходка под руководством Старика и мне нужно быть как никогда собранным и безэмоциональным.

Почувствовал на себе взгляд Соболя. Дал команду трогаться.

Несколько минут ехали в полной тишине. Я обдумывал наш план. Пытался просчитать Старика. Как только выехали за город, Соболь тут же оживился.

– Шеф, не грузись. Сейчас братки все умело сделают. Вывезут жмура в лес и прикопают хорошенько.

Меня злило его мышление. Я не хотел, чтобы Петя так быстро склеил ласты. Он нужен мне для работы с Кобзарем.

– Соболь, ты понимаешь, что смерть Питона – твой косяк…

– Тайсон, да ну его на х*й. Повесился, ну и туда ему дорога. Главное, что Кобзаря нам сдал и про его планы поведал. Кстати, как действовать будем?

Соболь – единственный, кто знает о моих замыслах. И то, весь расклад я не могу ему светить. Не доверяю, даже самому приближенному к себе человеку. Нет, я не сомневаюсь в нем. Но жизнь меня научила одному простому правилу. У кого есть рот – тот будет говорить. Не важно, по какой причине, но даже самого молчаливого при желании можно развести на откровения. Мой план полное безумие, я знаю. Может быть море крови, а может все пройти более или менее тихо. Но я готов к любому раскладу. Ведь итогом всего станет моя полная, неограниченная абсолютно ничем власть.

– Что будем с ним делать? Ты ведь понимаешь, что Старик поднимет эту тему на сходке, – продолжал Соболь.

– Будем действовать по плану. Кобзарь заканчивает дело со снайпером, убирает Старика с нашей дороги. А мы, соответственно, Кобзаря.

– Но ты ведь понимаешь, что он не дебил, и не поверит в то, что ты оставишь его живым.

Я улыбнулся.

– Ну почему же? Папашу его я замочил, бабу его забрал. Кобзарь наказан. Это идиот слишком любит свою жизнь, чтобы отказаться от нашей сделки.

– Но он еще не согласился на сделку.

Я засмеялся. Неужели Соболь думает, что этот кретин смог бы долго держаться? Его женушка по какой-то причине прискакала ко мне. Все равно почему, главное, что ее приход сыграл нам на руку.

– Он позвонил сегодня утром. Просил отпустить его сучку, сказал, что на все согласен.

– Вот как, – присвистнул удивленно Соболь. – И что ты будешь делать, шеф? Вот так просто отдашь бабу? Я понял, ты нормально так подвис на ней.

Он засмеялся, но осекся, взглянув на меня. Это не та тема, на которую я хотел бы получить от Соболя порцию шуток.

– Ты на дорогу смотри. И поменьше болтай.

Он кивнул. Задумчиво почесал затылок.

– Лику утром в коридоре встретил. Злая ведьма…

Соболь покосился на меня. Ждал реакции. Мне было пох*р.

– Ты же понимаешь, что ее придется отпустить, – он говорил не об Анжелике.

– Кобзарь нам нужен. Он не станет идти на это, если ты не