Сердце Стужи - Яна Летт

– Я пришёл сразу, как вырвался, – заявил он, отдуваясь и утирая пот со лба. Видимо, мои усилия всё же не прошли даром. Он выглядел куда более пьяным, чем раньше – и всё-таки недостаточно. – Как вам нравятся ваши комнаты? И, Сорта… Могу я говорить вам «ты»? Пойми меня правильно. Ты так молода и невинна, и в Химмельборге тебя, уверен, подстерегает немало разных искушений… Людей… Девушке в большом городе трудно без друга, так ведь? Я хотел бы стать тебе другом. И в знак нашей дружбы…

– Да, разумеется, – сказала я торопливо, чтобы не позволить ему развить эту мысль. – Для меня это будет честью… Динн Ассели…

– Рамрик! Просто Рамрик…

– Рамрик… вы не хотите выпить со мной вина? Я попросила служанку…

Он по-кошачьи сощурился, и я заметила лопнувший сосудик на желтоватом белке его глаза.

– Конечно. Как это мило с твоей стороны – подумать об этом!

Я протянула ему бокал, взяла свой.

– Что ж, за нас, Сорта. За начало дружбы… которая, надеюсь, будет долгой и счастливой для нас обоих. – Он сделал пару глотков и вернул бокал на столик. Я от всей души понадеялась, что он выпил достаточно.

– Я также надеялась познакомиться с вашей женой, – осторожно сказала я, отодвигаясь от его руки, уже начавшей путешествие по подлокотнику моего кресла. – Знаете… я подумала, что, может быть, она не рада, что я…

– О, об этом можешь не переживать. – Он махнул рукой, вдруг разом став очень простым и развязным. – Адела – хорошая жена. Хоть в этом… – Его язык слегка заплетался, или я выдавала желаемое за действительное?

– Мне грустно слышать, что у вас не всё гладко. – Я побоялась, что ступила на запретную территорию, но он оживился. Кажется, перспектива пожаловаться на жену радовала его даже больше, чем возможность схватить меня за колено.

– Адела – красавица. Я, знаешь, сразу, когда увидел её, понял: вот такая должна стать моей женой. И она любила читать книжки… Я думал, нам будет о чём поболтать. Думал, знаешь, что смогу рассказывать ей о своих делах, что ей будет интересно… – В обиде, зазвучавшей в его голосе, было что-то детское, и мне вдруг стало жаль Рамрика Ассели. У этого мужчины было всё – богатство, влияние, красавица жена… Любой работяга из Ильмора отдал бы годы жизни, чтобы поменяться с ним местами. Но этот благородный динн сидел здесь, с безродной девчонкой с окраины, изменённой препаратами, и изливал ей душу, вместо того чтобы пировать с друзьями или пойти к жене.

Впрочем, растрогалась я рано, потому что его ладонь вдруг переместилась ко мне на спину и начала рисовать круги у меня между лопаток.

– Тебе приятно, Сорта, а? Я ведь это по-дружески. Если неприятно, только скажи…

– Нет-нет, – сдавленно пробормотала я, съёжившись. – Очень приятно.

Мир вокруг снова поплыл, тело стало странно лёгким. Как далеко я готова зайти, если снадобье Анны не подействует?

Явно не так далеко, как надеялся Рамрик Ассели.

– Ну и, в общем, поначалу всё было хорошо. Но потом эта история с её братом… Она на меня обозлилась, хотя что я мог сделать, а? Вытащить его значило продать по меньшей мере один из заводов, понимаешь?

Теперь мне стала понятнее одержимость Аделы препараторами.

– Он прошёл Арки, так?

– Ну да… Я ей говорил, что парень должен отдать долг Кьертании, что это честь… А в неё будто дьявол вселился, можешь себе представить? – Его рука переместилась ниже. – Да… Хорошенькая Адела… Я думал, она такая, как мне надо… Была бы жива мама, она, конечно… – его бормотание теряло связность, и я затаила дыхание, молясь Миру и Душе.

Его рука бессильно упала на кресло, а сразу вслед за тем Рамрик захрапел.

Меня трясло так, будто я избежала гибели в Стуже. Там, где меня касались руки Рамрика Ассели, стало как будто липко и горячо, и желание смыть с себя его прикосновения было нестерпимым.

Не стоило оставлять его здесь одного, но я понадеялась, что никто не станет заходить в мои комнаты посреди ночи, а он не проснётся. Возможно, более добрая девушка укрыла бы его пледом, уходя, чтобы не прохватил сквозняк.

Когда я вышла в коридор, меня всё ещё трясло. Я не могла понять, почему мне настолько плохо. Не раз я оказывалась на пороге гибели в Стуже, не раз после смывала с себя кровь снитиров вперемешку с собственной… В конце концов, я жила под одной крышей с отцом, и годами слушала его пьяный бред, дышала его зловонием.

Но никогда прежде я не чувствовала себя такой грязной. Никогда мне не было настолько противно.

Ночная усадьба была гулкой и пустой, как храм или музей. Я ступала бесшумно, пережидая слуг, подкручивающих валовые светильники, в тёмных нишах или тупиках коридоров.

На этот раз я знала, куда идти, и в библиотеке оказалась быстро. Там, чтобы не терять времени в ожидании Аделы, я продолжила собственные поиски наугад.

Я устроилась с горой фолиантов за маленьким угловым столиком под приглушённой валовой лампой. Другой бы глаза сломал, но в последнее время изменённый радужкой орма левый видел в темноте всё лучше, даже когда я не предпринимала для этого усилий. Правому приходилось за ним поспевать. Из-за этого у меня часто болела голова. Приступы, порой очень сильные, приходилось снимать дополнительным эликсиром, который Стром добыл для меня у Солли.

Сейчас, сидя под тусклой лампой, оставаясь незаметной для любого, кому бы взбрело зайти в библиотеку посреди ночи, я думала о том, что всё это – не такая уж большая плата за приобретённые способности. Я читала и читала – о первых исследователях Стужи, нашедших в них свою смерть, о строительстве вышек, о разработке первых механизмов, работавших на дравте… Никаких карт – но, будто помимо воли, это чтение меня увлекло.

Всё время я не забывала чутко прислушиваться, не идёт ли кто… Но я так и не услышала лёгких Аделиных шагов, уже мне знакомых.

Ближе к пяти утра её голос раздался у меня над ухом – будто из ниоткуда.

– Доброе утро. Ну что, как там мой муж?

– Спит, – ответила я, подтягиваясь. – Откуда ты взялась?

– О чём ты? – спросила она невинно, подходя к одному из многочисленных стенных ящичков недалеко от стола, за которым я угнездилась, и открывая его маленьким золотым ключом. – Вот. Вся картотека здесь. Спасибо за помощь… Не стану спрашивать, как именно ты его отвлекала, ладно?.. Теперь я тебя оставлю.

– Ты появилась