Тот первый поцелуй - Саманта Джеймс

Она бы не сказала, что Морган волнуется, скорее, он был вне себя от бешенства. Он вскочил из-за стола и бросился к ней; его глаза метали молнии.

— Где, черт побери, ты была все это время? — выкрикнул он.

— Не надо сердиться, — спокойно объявила Элизабет. — Я просто была на прогулке.

— Ты отсутствовала почти три часа!

У него стала дергаться щека. Элизабет почувствовала, как под его гневным взглядом тает ее самообладание.

— И еще я навестила Стивена.

Морган сощурился, и его черные брови сошлись у переносицы. Он вернулся на свое место за письменным столом.

— Зачем? Ты заболела?

Наступил самый трудный момент, и она призвала на помощь всю свою отвагу.

— Он рассказал мне, как умерла Амелия. Морган стиснул челюсти. Элизабет видела, что ее муж с трудом сдерживает ярость; он потемнел, как грозовая туча, готовая вот-вот разразиться бурей. С его губ сорвалось проклятие:

— Я так и знал, что он…

— Если ты хочешь сердиться, так сердись на меня, а не на Стивена, — поспешила она защитить своего друга, который в равной мере был также другом Моргана.

Кулак Моргана обрушился на крышку стола, бешенство выплеснулось наружу.

Как вы, черт побери, посмели устраивать свидание у меня за спиной?

Элизабет побледнела, но не отступила, наоборот, храбро пошла в атаку, прежде чем Морган успел произнести хотя бы слово.

— Мы не прятались от тебя. Я, например, не понимаю, почему ты утаил от меня, как она умерла. Ты вообще отказался говорить на эту тему. И не потому, что не мог, — бросила она ему вызов, — а потому, что не хотел!

— Это не имеет значения. Ты не должна была обращаться к Стивену.

— Ты дал мне повод. Я не могла поступить иначе! — вспыхнула Элизабет.

— Что же все-таки он тебе рассказал? — вдруг спросил Морган.

— Все, — отрезала Элизабет, с напускным бесстрашием встречая его взгляд. — Он рассказал мне о выдвинутом обвинении и о том, как тебя освободили. И еще он сто раз повторил, что ты не убивал Амелию.

— Неужели? — Его тон был полон сарказма. — Уж не станешь ли ты утверждать, что не поверила самым ужасным обвинениям?

— Конечно, не поверила! — возмутилась Элизабет.

— А сейчас? Ты все еще веришь, что я не убивал Амелию?

Внезапно он очутился перед ней, его глаза блестели, игра солнечного света подчеркивала резкость черт его лица. Под его жестким взглядом она приросла к полу, как кролик под взглядом удава.

Его мускулистые руки обвили ее хрупкие плечи и привлекли к себе так близко, что у нее пересохло во рту от ощущения подавляющей мужской силы. Еще мгновение, и он сдавит ей шею…

— Так что же, Элизабет? — Его горячий, злой шепот обжигал ее ухо. — Ты все еще считаешь меня невиновным?

Пальцем он провел по ее тонким ключицам с такой нежной лаской, что у нее заныло внутри. Невольно на память пришла та ночь в доме на берегу, когда он сделал ее настоящей женщиной…

Своей настоящей женой.

Его руки, такие сильные и одновременно нежные, не способны совершить преступление. Ничто на свете не могло поколебать веру Элизабет в невиновность Моргана.

Он угрожал не ее жизни, а ее сердцу.

Она его любила. Как бы и что бы там ни было, она все равно его любила.

Элизабет запустила пальцы в его темные густые волосы и пригнула его голову к себе, так что их губы встретились.

— Да, — ответила она ему одним вздохом и снова повторила:

— Да.

Он чуть не раздавил ее в своих объятиях. Его поцелуй был мучительно горьким, и Элизабет ощутила в нем привкус отчаяния. Морган жаждал свидетельств ее любви, и Элизабет устремилась ему навстречу. Страсть вспыхнула мгновенно и, отметая преграды и кружа голову, бросила обоих в бездну желания.

Она чувствовала, как давит его твердая плоть на загадочный островок сладострастия в кудрявой долине меж ее бедер. В порыве бесстыдного вдохновения она обхватила его коленями и сделала несколько движений, от которых у них обоих перехватило дыхание. Он в спешке стягивал с нее платье, она, путаясь, расстегивала его одежду.

Скоро она была совершенно обнаженной. Морган сбросил с себя рубашку, за ней последовали брюки, выпустив на свободу упругую плоть. Элизабет в нетерпении впилась ногтями в его бедра.

Она не помнила, как, раскинув руки, очутилась на ковре. Он обжигающими поцелуями проложил путь через ее груди и гладкий живот прямо к ложбине среди золотистых волос. Плечами он широко раздвинул ее ноги.

У Элизабет замерло сердце. Нет, это было невозможно. Он не посмеет…

Она ощутила его горячее дыхание и влажное прикосновение теплого языка, который щекотал, ласкал, кружился водоворотом. Пальцами она вцепилась в ковер, отдаваясь нараставшему с каждой секундой безумному удовольствию.

Наслаждение достигло предела, и она, не сдержавшись, громко вскрикнула. Мгновенно Морган перевернулся на спину и посадил ее верхом на себя. Придерживая ее за талию, он молча начал свой урок, и она вздрогнула, почувствовав его ладони на своих ягодицах. Одно ловкое плавное движение, и он оказался внутри целиком, растягивая, наполняя ее до краев, так что она задохнулась.

Ничто не могло сравниться с подобным ощущением, и никогда в жизни Элизабет не представляла, что женщина может вот так оседлать мужчину. И эта женщина была она сама! Он положил ее руки к себе на грудь, и, как прилежная ученица, она подчинилась и зарылась пальцами в густые темные волосы. Ее мягкий живот касался его жесткого и твердого, кончиками больших пальцев он играл ее сосками, пока она не застонала.

Их бедра встречались и расходились в одном ритме. Склонив голову, Элизабет следила, как он раз за разом входит внутрь, нанося сильные удары. Она часто задышала и, корчась и извиваясь, задрожала в последнем порыве; истома теплом разлилась по ее жилам. С хриплым стоном Морган изверг в нее свое горячее семя, туда, где находились врата рая.

Только когда дуновение прохладного вечернего ветерка охладило ее пылающие щеки, Элизабет очнулась и поняла, что они с Морганом совершили, да еще в библиотеке! От стыда она спрятала лицо у него на шее. Невольный смешок вырвался из ее груди при воспоминании о том, как некогда она воображала себе подобную сцену.

В самом безумном сне Элизабет не могла представить, что это свершится, более того, таким вот образом. Она зевнула и потерлась щекой о гладкое крепкое плечо Моргана.

Ночь уже спустилась на землю, когда Морган наконец оторвался от нее. Закутав Элизабет в шаль, он отнес ее в спальню и положил на кровать; она сонно пошевелилась и открыла глаза. Высокий, великолепный в своей наготе, Морган стоял у кровати. Элизабет окончательно проснулась и протянула к нему руку. Морган лег рядом, и скоро они вновь оказались на вершине блаженства.