Общая психопаталогия - Карл Ясперс

6. В одних случаях переживания могут характеризоваться единством — и тогда у больных бывает только одна, психотическая реальность. В других случаях — особенно при переживаниях фантастического характера — больные живут как бы в двух мирах: реальном, который доступен их постижению и о котором они могут адекватно судить, и психотическом. Больной приобретает своего рода двойную ориентировку и, невзирая на все свои космические переживания, умеет более или менее корректно передвигаться среди реалий окружающей жизни; но реальным миром является для него психотическая действительность. Действительный внешний мир становится иллюзией, которой он может пренебречь и относительно которой ему известен разве что некий минимум: вот это врачи, я нахожусь в палате для буйных, они утверждают, будто я одержим религиозным бредом и т. п. В состоянии острого психоза больной может, так сказать, до краев заполниться психотическими переживаниями и забыть о том, кто он, где находится и т. д.; он, однако, может быть вырван из этого иллюзорного мира благодаря внезапным происшествиям или некоторым глубоким впечатлениям (связанным с приемом в лечебницу, посещением родственников и т. п.). Энергичный оклик может на мгновение вернуть его к действительности. После этого двойная ориентировка утверждает себя вновь; все приобретает двойную мотивацию, сам больной расщепляется надвое или на несколько частей. Один больной говорил: «Я подумают об огромном множестве вещей из многих сфер одновременно». В типичных случаях больной вступает в столкновение с действительностью, переживая какой-либо сверхъестественный процесс, который, как он ожидает, внесет изменения в окружающий мир: действительность должна исчезнуть и т. д. Это приводит к возникновению переживания «несостоявшейся катастрофы», сменяющегося безразличием, которое затем уступает место новому содержанию.

Описанные здесь дифференциации носят самый общий характер и должны трактоваться как исходные точки зрения для анализа. Мы не располагаем такой системой разнообразных форм психотических переживаний. которая была бы достаточно обоснована фактическим материалом. Ограничимся описанием немногих избранных типов из существующего бесконечного многообразия.

1. С различными аномалиями часто сочетаются грезы наяву. Сидя в тюрьме, человек воображает себя сказочным богачом; он строит замки и основывает целые города. Его фантазии доходят до того, что он перестает четко различать истинную и ложную реальность. На огромных листах бумаги он чертит обширные планы и испытывает живейшие переживания в связи со своим поведением в новой ситуации, со своими действиями, направленными на то, чтобы осчастливить людей. Подобного рода фантазии могут начинаться со случайной мысли или идеи, а затем разворачиваться в условиях осознанного отождествления фантастического мира с действительностью. Человек делает богатые покупки, которые он не в состоянии оплатить, — возможно, для воображаемой любовницы: он входит в роль школьного инспектора и во время посещения школы ведет себя настолько естественно, что никто ничего не замечает — пока не возникает какое-либо слишком очевидное противоречие. кладущее конец его фантазии (данное явление известно как pseudologia phantastica). У больных с истерией во время таких «грез наяву» может происходить изменение сознания. Больные переживают воображаемые ситуации, являющиеся их духовному взору в виде ярких галлюцинаций. Подобным переживаниям, вероятно, родственны описанные Хепфнером фантазии, имеющие место при лихорадках.

2. Делирии- особенно при отравлении алкоголем («белая горячка») — характеризуются весьма живым воздействием на чувства, низким уровнем осознанности и, соответственно, отсутствием связности. Содержание их вполне естественно и не противоречит тому, что возможно в привычной для больного действительности; оно почти всегда бывает окрашено тревогой и заключается в преследовании, дурном обращении. часто — в чем-то неприятном и отвратительном.

3. Совершенно особым характером наделены иллюзорные переживания, полные блаженного покоя и часто испытываемые под воздействием гашиша или опиума.

Бодлер передает следующее описание, сделанное некоей женщиной. Приняв дозу гашиша, она обнаружила себя в роскошно убранной, обшитой панелями комнате (в этой комнате был золотой потолок с геометрической решеткой). Светила луна. Она говорила: «Поначалу я была удивлена. Перед собой и вокруг себя я увидела огромные, простирающиеся вдаль равнины: по равнинам текли реки, и в их светлых водах отражались зеленые пейзажи (здесь угадывается эффект панелей — зеркальные отражения). Подняв глаза, я увидела заходящее солнце, похожее на застывающий расплавленный металл. Это был потолок комнаты. Решетка на потолке навела меня на мысль, что я нахожусь в каком-то подобии клетки или в доме. открытом со всех сторон и отделенном от всей этой красоты только прутьями ограды этой моей роскошной тюрьмы. Поначалу я смеялась над этим обманом: но чем дольше я всматривалась, тем удивительнее становилось это волшебство, тем больше оно оживало во всей своей безусловной реальности. Представление о том, что я заперта, полностью захватило меня: но я должна признаться, что это не уменьшило удовольствия, которое я получала от лицезрения окружающего. Мне казалось, что я тысячи лет нахожусь в этой прелестной клетке, среди этих волшебных пейзажей и чудесных горизонтов. Мне грезилось, будто в лесу спит красавица, сном своим искупающая свой грех. Мне грезилось ее грядущее освобождение. Роскошные тропические птицы летали над моей головой, и когда я прислушалась к перезвону конских колокольчиков на отдаленной улице, впечатление двух чувств соединилось во мне в единую идею. Я приписала чудесный нежный перезвон этим птицам, думая, что звуки выходят из их металлических клювов. Они явно щебетали обо мне, и я была счастлива, ощущая себя узницей. Обезьяны предавались играм; очаровательно проказничали сатиры. Казалось, что все они веселятся при виде лежащей, обреченной на неподвижность узницы. Но все мифические божества дружелюбно мне улыбались, словно желая меня ободрить, чтобы я спокойно перенесла „нашествие» этих сказочных, фантастических существ. У всех глазные яблоки были скошены в угол, как будто они хотели прикоснуться друг к другу своими взглядами… Должна признаться, что я испытала удовольствие, глядя на все эти формы ч яркие цвета и понимая, что я — центр какой-то фантастической драмы; это захватило все мои мысли. Это состояние продолжалось долго, очень долго… Продлилось ли оно до утра? Не знаю. Внезапно я увидела, что комната освещена утренним солнцем: я испытала живейшее изумление и, несмотря на все попытки напрячь память, так и не смогла понять, спала ли я или пережила какую-то восхитительную бессонницу. Мгновением раньше была ночь. а теперь уже день. За это время я прожила долго, очень долго… Мое знание времени или, скорее, меры «. ремени словно исчезло, и вся ночь измерялась только заполнившими ее мыслями. Какой бы длинной она ни казалась, я ощущала, что она продлилась всего лишь несколько секунд; и наоборот, она была настолько долгой, что не могла бы уместиться в вечности».

Описывая собственное состояние при отравлении мескалином. Серко отмечает следующее сочетание: массы красок, не связанные ни с чем в объективном пространстве зрительные галлюцинации, тактильные галлюцинации, расстройство чувства времени, сентиментальное блаженство, обусловленная всем этим волшебная сказочная атмосфера — и при этом полная ясность суждений и сохранная способность верно судить о действительности.

4. Все перечисленные до сих пор типы переживаний по своему постоянству, богатству и значимости содержания для дальнейшей жизни личности уступают острым шизофреническим психозам. Мы выбрали лишь два случая таких переживаний: конечно, они ни в коей мере не исчерпывают известного материала.

(а) Шизофреническое переживание на начальном этапе процесса обычно не отличается связностью: при этом оно бывает наделено жуткими значениями, загадочностью, характеризуется неустойчивым содержанием.

Один особенно богатый симптоматикой случаи (доктор Мендель [Mendel]). к которому я здесь не обращаюсь, был уже мною опубликован в: К. Jaspers, Z. Neur.. 14 (1913), 110— -239.

Г-жа Кольб (Kolb) в течение достаточно долгого времени была одержима бредовыми идеями отношения, связанными с ее профессией швеи. В сентябре она почувствовала нечто новое: «Мне кажется, будто на меня наброшена какая-то завеса: я верю. что скоро узнаю что-то такое, чего прежде не знала». Она ошибочно полагала, что г-н А. собирается на ней жениться. Ей постоянно казалось, что в мастерской что-то делается втайне от нее — возможно, ей готовили приданое: она замечала все новые и новые вещи. Когда она вернулась в воскресенье домой, ей показалось, что кто-то побывал в ее комнате и кое-что переставил с места на место. Утром а понедельник на работе не все ладилось: у нее создалось впечатление, что закройщица дает ей неправильные указания. Все люди как-то странно «бросались в глаза», но она не знала, почему. Все ее удивляло. То обстоятельство, что брат заехал за ней, привело ее в полный восторг. Ей показалось необычным, что люди столь приветливо здороваются с ней. Она удивилась обилию прохожих на улице. Дома она испытала непреодолимое чувство, подсказывавшее ей: ты должна стоять и не двигаться; ты должна стоять твердо; ты должна совершить нечто особенное. Несмотря на замечание своей невестки, что ей нужно обедать, а не болтать, она так и не сдвинулась с места. Наконец, к вечеру ее отвезли в лечебницу. Ей казалось, что это какая-то игра. Увидев зарешеченные окна, она испугалась; поскольку она впала в возбужденное состояние, ей сделали укол. В маленькое окошко на двери ее палаты заглядывало множество каких-то девиц. Они то и дело подмигивали. Кто-то из них крикнул с потолка: «Сволочь!» В ночном саду она увидела белые фигуры. Всю ночь она простояла на ногах, так как ей казалось, что с самого начала она дала клятву: «Ей-Богу, я не лягу в постель». Во вторник она читала Евангелие. Всю вторую половину дня она видела в саду людей, идущих на похороны; она думала, что это телевизионная передача с участием ее любовника (за несколько месяцев до того она действительно видела телевизионную передачу). Наконец, она сама сыграла роль в этой передаче. Сестра подала людям во дворе какой-то знак: на этом игра кончилась. Она внезапно увидела на потолке печку и какой-то плоский крест. Свет лампы показался ей чудесным: посредине были две звезды; она почувствовала себя словно в небесах; она изумлялась тому, как хорошо она умеет петь — так, как никогда прежде не умела. Под воздействием какой-то другой непреодолимой силы у нее возникла мысль подсчитать точечки на окне. Ей пришлось досчитать до 12 000. Она беспрестанно слышала какой-то стук; что-то все время происходило. Буквы в Евангелии сделались синими. Ей показалось, что это проверяют ее веру, чтобы обратить ее в католичество. Во время вечерней зари солнце превратилось в кровь. В течение следующей ночи она оставалась стоять у окна до тех пор. пока совсем не промерзла; она должна была стоять так из-за своей веры, которую у нее хотели отнять. На улице она разглядела движущуюся руку; это был дьявол. Стоя так, она почувствовала, как сверху и справа на нее нисходит какая-то сила; поэтому она постоянно смотрела влево. У нее возникла «догадка». что сила находится справа: справа было теплее, а сверху что-то давило ей на грудь. Эта сила была не физической, а духовной. Она чувствовала себя стиснутой со всех сторон: она не могла повернуться ни вправо, ни влево; она не могла также взглянуть вверх. Затем произошло множество других необычайных и загадочных вещей, а через семь дней все кончилось.