Московский апокалипсис - Николай Свечин

Ещё более важные вещи княгиня рассказала о Лористоне. Шотландец по происхождению, родившийся в Индии, он был товарищем молодого Бонапарта по Парижской артиллерийской школе. Это обеспечило затем его карьеру. Перед самой войной Лористон являлся посланником в России; именно он вручил государю ноту о разрыве отношений. Полестель отозвался о генерале с уважением. В той же беседе за ужином он сообщил: Лористон послан к Кутузову с требованием пропустить его в Петербург для личной встречи с государем. Цель встречи – снова передать Александру предложение о мире. Император давно уже понял, что из Москвы надо уносить ноги, но хочет сделать это с приличной миной. К удивлению Лористона, Кутузов согласился увидеться с ним ночью за линией русских аванпостов! Небывалый случай между воюющими державами. Командующий одной из армий под покровом темноты выезжает за черту своих войск… Наполеон был вне себя от радости: Кутузов явно шёл на переговоры в обход запрета государя.

Далее, по словам Полестеля, у русского фельдмаршала что-то расстроилось. Встреча в лесу один на один была заменена визитом Лористона в русскую ставку. Почти вся беседа прошла в присутствии штабных генералов. И в итоге кончилась ничем. Фельдмаршал принял письмо Наполеона русскому царю и обещал отослать его в Петербург.

После этого провала Наполеон вызвал к себе Полестеля и поручил ему установить тайные сношения с Кутузовым в обход его штаба. О таком высочайшем доверии граф, собственно, и похвалился, а всё прочее рассказал “к слову”.

Время, отведённое Ахлестышевым на личную жизнь, заканчивалось. С арестом Ельчанинова его положение действительно сильно изменилось. Назначение Петра врид[68] резидента было официально проведено через штаб действующей армии. Беглый каторжник приобрёл официальный статус! В Москве в это время просто не нашлось подходящего человека, а командованию было не до церемониала. Нужны сведения любой ценой! И Пётр их добывал. Когда он подписал своей фамилией первое донесение Кутузову, ему казалось, что это сон. Но затем пришлось писать и самому государю. Вчерашний арестант и рядовой партизан решал сейчас вопросы большой важности, требующие знания политики, стратегии и военной администрации. Ему приходилось самостоятельно оценивать поступающие к нему сведения и принимать по ним быстрые решения. И Ахлестышев чувствовал, что у него получается. Не боги горшки обжигают! Вот и сейчас ему предстояло несколько ответственных свиданий. Все городские партизаны, состоящие на связи у военного командования, подчинялись Петру беспрекословно. Недавно он устроил головомойку Саше-Батырю и тот, лучший друг, воспринял это как должное.

Пётр вызвал Мортиру Макаровну и велел ей отпроситься завтра из дома по нуждам барыни. Это требовалось для спасения Ельчанинова. План побега, необычайно дерзкий, уже был готов.

Потом горничная вышла на двор и завела там беседу с часовым на тему, сколь велики у неё груди… Обе стороны изъяснялись жестами, но прекрасно понимали друг друга. Кончилось тем, что парень с охотой принялся измерять дородную девушку портновским метром[69]. Когда он получил впечатляющий результат, Пётр уже был в развалинах.

Дальше пошли встречи одна за другой. Врид резидента вызвал в подвал голофтеевского приятеля, который обслуживал дом генерала Ларибуасьера. Кутузов требовал точных данных о наличии у противника в Москве и окрестностях тяжёлых гаубиц. Желательно ещё с разделением на французские, прусские и саксонские системы… Начальник артиллерии Великой армии наверняка сжигал много черновиков. Дворник получил задание тайно собирать эти брульоны и передавать их Голофтееву.

Следующая встреча была намечена во Французском квартале. Егор Ипполитович передал Ахлестышеву связь с камер-фурьером походной императорской квартиры по имени Феликс. Развитой малый, очень неравнодушный к золоту, он поставлял первосортные сведения. Даже сплетни, приносимые им, имели стратегический интерес! Брал парень дорого, зато ни от чего не отказывался. Свидание состоялось в задних комнатах булочной Риго на углу Маросейки и Кривоколенного переулка. Стараясь не вымазаться в муке, резидент и агент обменялись рукопожатиями – Феликс требовал к себе уважения. Затем Пётр изложил новое задание. Находясь в Москве, Бонапарт получил в середине сентября сильные подкрепления: две дивизии (Пино и Лабордо) и несколько сводных пехотных полков. Требовалось выяснить точную численность этих подкреплений и их вооружение.

– Могу, – согласно кивнул Феликс. – У меня приятель в канцелярии Главного интенданта. Он скажет количество рационов на людей и на лошадей.

– Артиллерийское вооружение в дивизиях штатное?

Камер-фурьер выпучил глаза.

– А штатное – это сколько?

– По две батареи четырёхфунтовых пушек шестиорудийного состава.

– Вы, кажется, лучше меня знаете нашу армию… Попробую выяснить и это.

Пётр сам узнал о том, сколько пушек во французской батарее, совсем недавно. Его многоумный начальник перед арестом успел немного натаскать своего помощника. Всё свободное время Ельчанинов готовил Петра к службе военного разведчика. Структура пехотных и кавалерийских частей, состояние артиллерии, особенности французской тактики, способы фуражировки, резервы, основы военной администрации… Всё это для Ахлестышева было внове, но интересно, и он быстро осваивал военную науку.

– Следующее задание даст вам возможность заработать сразу пятьсот русских червонцев.

– Что я должен сделать? – навострил уши хитрец.

– Скажите: экипажи императорской квартиры осматривают при въезде и выезде из Кремля?

– Кто бы посмел это сделать! На них вензель великого человека!

– Мне нужен такой экипаж. На три часа, может быть, чуть дольше. Возница должен будет взять на улице мужчину и двух женщин, привезти их в Оружейную палату Кремля и высадить. Через час они снова сядут к нему и вернутся обратно в город.

– И всё?

– И всё.

– Кто эти люди и для чего им надо попасть в Кремль?

– Феликс! За пятьсот золотых червонцев вам не обязательно знать такие подробности.

– Ну, уж нет! Вдруг они готовят покушение на нашего императора?

Ахлестышеву такой странный патриотизм даже понравился: человеку не всё равно, за что получать деньги от противника. Поэтому он терпеливо объяснил:

– Мне нет дела до вашего императора. В кордегардии сидит мой друг, русский офицер. Я хочу вытащить его оттуда. Вы знаете этого человека – он вёл дела с вами до меня.

– Мсьё Егор? Наши схватили его?

– Да, и теперь угрожают расстрелом.

– О-ля-ля! Так значит, в Кремль въедут трое, а выедут четверо?

– Да.

– Это другое дело. Однако когда кучера возьмут за задницу, он меня выдаст!

– Вы хотите получить пятьсот монет, ничем не рискуя? Разве так бывает?

– Дайте подумать… Есть один хороший парень, которому грозит отчисление. Не вру: парень что надо! Марселец и жизнелюб, правда, очень вспыльчивый.

– Он кучер?

– Да, кучер императорской конюшни. Ему нечего терять: ударил по пьяному делу капитана неаполитанцев. Через день-два его выкинут в полковой обоз фурманом. Успеете?

– Успеем, – твёрдо ответил Ахлестышев, хотя не был уверен в этом до конца.

– Тогда я готов подговорить парня. Караулы ведь не знают, что его вот-вот выгонят, а лицо примелькалось. Должно получиться. Но мои условия такие: пятьсот монет парню и пятьсот мне. Без меня у вас ничего не выйдет.

– Договорились, – не раздумывая ни секунды, согласился Пётр. Он не знал, где возьмёт такую кучу золота, но понимал, что скаредничать нельзя, иначе Ельчанинову конец. – Но за свою долю поработайте, как следует. Я должен знать, кто будет завтра начальником караула в кордегардии Оружейной палаты.

– Я посмотрю табель развода постов и сообщу вам утром. Когда пересчитаю червонцы.

– А ещё, нет ли у этого офицера какого-нибудь события: повышения в чине, награды, дня рождения… Пусть не завтра, но в последние пару недель.

Феликс молча кивнул головой.

– И попытайтесь узнать фамилию товарища, который мог бы его поздравить по этому поводу. И сделать необычный подарок в виде двух женщин.

– Ну, вы даёте! – поразился камер-фурьер. – А содержание последней исповеди этого парня вам не раздобыть?

– Я понимаю, что трудно. Но иначе у нас ничего не выйдет.

Феликс задумался. Ахлестышев стоял и ждал. Сейчас от этого продажного человека зависела жизнь не только штабс-капитана Ельчанинова, но и всех тех, кто пойдёт ему на выручку.

– Я попробую, – сказал, наконец, француз. – В Кремле только Старая гвардия. Это маленький мирок – как одна семья. Надежда есть. А вы готовьте золото.

Разведчик и его агент пожали друг другу руки и разошлись. Петру ещё предстояло много дел. Складывалось так, что побег нужно организовать завтра. Каторжнику предстояло за сутки из множества деталей подготовить и отладить сложный механизм. Затем этот механизм должен без запинки провернуться и сказать “щёлк!”. И тогда Егор Ипполитович будет спасён. Иначе всем конец. И ему чего-то не хватает для уверенности, что всё получится, как надо. А как без такой уверенности идти в пасть льву и вести за собой других людей?