В начале было слово. Авторская методика по обучению речи детей с трудностями развития - Ромена Августова

– Жил-был волк. Вот он, волк, идет по дорожке, мешок тащит. «Эй, волк, что там у тебя в мешке, покажи нам! Что там шевелится? И куда ты идешь?» – «Домой иду, некогда мне. Я и сам не знаю, что в мешке».

Пришел волк домой, развязал мешок, а там теленок! Маленький теленочек. «Вот это да! – говорит волк. – Ха-ха-ха! Теленка я принес! Ой, не могу! Ой, не смешите меня! Ой, умру от смеха!» Ну, ладно, волк, похохотал и хватит. Корми теленка, он есть хочет. Дай ему молока.

Тут лиса в окно заглядывает: «Эй, волк, тук, тук, тук! Это у тебя кто?» – «Это теленок». – «А зачем он тебе, ты его есть будешь?» – «Да нет, я его покормил, теперь спать укладываю. Это мой теперь теленочек. Не могу только горшок найти. Где горшок? Куда пропал? Придется Левин взять. Ложись в кровать, малыш, я тебе песенку спою».

– Ушла мама, а козлята давай по комнате бегать. Эх, танцуют! Ух, веселятся! По мячу ногой – раз! Палкой по барабану – два! Скачут, прыгают, в прятки играют. Стремительность, динамизм совершаемому действию придают образованные от глаголов односложные словечки, такие как хвать! шмыг! шасть! хлоп! прыг! бряк! глядь! тресь! щелк! шлеп! цап-царап! скок! бабах! бух! бац! трах! плюх!

Равнодушно их вымолвить нельзя, рассказчик непременно и обязательно произнесет их неожиданно, сделает паузу, выделит интонационно.

С волками, медведями, зайцами, лисами, козлятами я самым непосредственным и свойским образом беседую, обращаясь к ним как к существам совершенно живым, реально существующим: увещеваю, хвалю, ругаю, восхищаюсь их добрыми делами, возмущена нехорошим поведением. И для того, чтобы обращение к герою сказки ребенок воспринимал как абсолютно достоверное, безусловно, нужно владеть всеми оттенками интонаций живого человеческого голоса, выразительностью пауз и цезур.

– Заяц, заяц, посмотри, у тебя морковка из корзины выпала, вон она, лежит на траве. Подними, не ленись.

– Козлята! Сколько раз вам повторять: дома в мячик не играют. Идите на улицу, там и прыгайте.

– Эх ты, медведь, такой большой – и лисы испугался! Посмотри на петушка, ничего он не боится. Молодец петушок! Гони ее из дома! Это зайчика дом!

Волк переоделся в Деда Мороза, присвоил мешок с подарками. Очень плохой поступок, но Рома этого не понимает. Не понимает и того, кто же теперь Дед Мороз, упорно показывает пальцем на волка в шубе. Мама в сотый раз поясняет: «Это не Дед Мороз, это волк. Волк дедушкину шубу надел, но он все равно не Дед Мороз» – бесполезно.

«Волк, а волк! – обращаюсь я к волку на картинке. – Ты зачем снял шубу с Деда Мороза? Шуба не твоя, снимай и верни деду. И подарки не все твои. Подарки нужно раздать зверюшкам. Отдавай мешок! Не пустим тебя на Новый год!»

Это понятно.

Разговаривать с героями привыкают и ребята.

Ваня-рыжик обращается к ребенку на картинке. Ребенок плавает в море:

– Хватай спасательный круг, а то утонешь!

Ваня А. рассматривает картинку, на которой изображен птичий двор:

– Петух! Следи за порядком!

Коля ругает обезьянку из книжки Л. Успенского «Вера и Анфиса заблудились»:

– Что придумала вообще? Брать хлеб ногой! И куда полезла на витрину? Окно разобьешь!

Обращение к героям книг является исключительно важной и нужной частью работы. Ребенок чувствует себя внутри события, рядом с действующими лицами, в непосредственной от них близости – в соответствии с этим мы и разговариваем с ними. Наши обращения к ним – это живой разговорный язык, и чем он непосредственнее, тем лучше.

Максим рассматривает нашу коллекцию карточек. На одной из них двое детей направляются к морю, на другой женщина в купальнике, шляпе и черных очках лежит на пляже и читает книгу. Максим прикладывает карточки друг к другу: «Женщина! Посмотри! Вон твои дети одни идут купаться в море».

Дети очень любят стихи, легко запоминают их и охотно рассказывают. Не пытаясь создать нечто обладающее высоким поэтическим смыслом, чередуем прозу в сочиненных нами сказках и прочитанных книжках с рифмованными строчками. Мы с вами никакие не поэты, на это не претендуем. Но сочинить что-нибудь вроде «Катенька, на ножки надевай сапожки» либо «Хорошо погулял, белый свет повидал» вполне в наших силах. Наши простые отглагольные рифмы не будут отличаться оригинальностью. Важно не нарушать ритма и в погоне за недосягаемым не вторгаться в недоступные ремесленникам и дилетантам поэтические сферы. Все просто, как в детских считалочках. Запомнив незамысловатый стишок, ребенок легко дополнит им наш рассказ либо чтение книжки.

Читая ребенку стихи, делайте паузу перед последним словом: пусть попытается сказать его или даже придумать свою собственную рифму – это иногда тоже получается. Конечно, если речь идет о малыше, который не так давно начал учиться говорить, старайтесь, чтобы последними оказались самые простые слова, те, что входят в первоначальный словарь.

«Чтобы не возникла драка, —Говорит ему собака, —Тихо пой, не кричи,Лучше вовсе… (помолчи)».

Покажите поскорей,Где тут, где тут… (муравей)?

Мы ребята дружные,Лесу очень… (нужные).Мы друг другу помогаем,Грязь и мусор… (убираем).

Куда, куда идете?В воду… (упадете),В речке… (пропадете).

Я возьму свою косу,Прогоню я в лес… (лису).Острая коса – уходи… (лиса)!

Кто же дом охранял,Волка в дом… (не пускал)?Козлята пол подметали,Дверь ключиком… (запирали),Волка в дом… (не пускали).

Ты шлепаешь по лужам,И зонтик тебе… (нужен).Все намокло под дождем,Постоим и… (подождем).

Землю гномики копают,Тяжело вздыхают,Слезы утирают.Бревна… (таскали),Очень… (устали).Мы дадим вам лопаты —Помогите им… (ребята).Будем строить домики,Будут жить в них гномики.

Плюх-плюх, брызги, капли – это мчится заяц. Что есть моченьки вопит, громким голосом кричит:

Забыл я дома тапки —Намокли мои бедные… (лапки).Забыл я дома сапожки —Намокли мои бедные… (ножки).За мною быстро мчитсяРыжая злая… (лисица).Ой, беда, ой, беда,Не ходи, лиса, сюда!

Подобного рода бесхитростные строчки вполне имеют право на существование в домашней практике, в особенности если вы сравниваете свои поэтические опыты с тем, что приходится читать в опусах новоявленных поэтов, пишущих стихи для детей.

К примеру:

Осторожно! Здесь шипы.Все ли пони так глупы?

Прояви к больному ласку,Посади меня в коляску.

Говорю тебе не в шутку —Полезай-ка в эту будку.

Сразу видно, что без мылаУтка в речке сына мыла.

У цапли ноги всех длинней,Красив журавль в полете.Попробуй здесь решить сумей,Кто краше всех на свете?

Попробуй тут решить сумей, дорогой читатель, что это значит – «ноги всех длинней», и попытайся внятно проговорить всю эту тарабарщину.

Пятилетний Ваня поразил меня замечательной фразой: «Вселипони пошли пастись на лугах в колючих шипах» – и твердо настаивал на том, что так и было: на лугах паслись именно неведомые мне «вселипони», пока я не догадалась, что родом эти «вселипони» из приведенного выше стихотворения.

По мере того как ребенок начинает достаточно свободно ориентироваться в том, что его непосредственно окружает, мы начинаем последовательно и планомерно выходить с ним за узкие рамки ограниченных представлений, сообщая все новые и новые сведения. Закрепляясь, эти сведения должны становиться уже не просто сведениями, а хорошо усвоенными знаниями.

Отдельные маленькие рассказы и сказки образуют одну большую повесть об окружающем ребенка мире.

С шести-, семилетним ребенком мы уже читаем книги о том, как собаки помогают пожарным на пожаре и альпинистам в горах, рассказываем, что за насекомые муравьи и пчелы, как люди собирают урожай. Ко всему этому я подбираю карточки, пишу собственные маленькие рассказы, и рассказов этих написано мною множество.

Однако настало время перебираться в другие края: плавать по морям, забираться в джунгли, пересекать на верблюдах пустыню. Пройдет некоторое время, и дети будут изучать географию, география должна стать живым, увлекательным, любимым предметом. Да и вообще – мир широк и многообразен. В морях и реках плавают необыкновенной красоты рыбки, больше похожие на бабочек, джунгли не похожи на наш лес, в джунглях растут не дубы и березы, а пальмы, на пальмах фрукты, которых не увидишь в наших садах. А разве можно сравнить крохотную птичку колибри со всем известной вороной, которая вон там, за окном, тяжело поднимается с покрытой снегом ветки и, хрипло каркая, летит куда-то по своим делам.