Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле - Джон Бэррон

— Потому, мсье, что мы покидаем Советский Союз.

Моррис буркнул:

— Ну ладно, принесите бутылку шампанского.

13. Угрозы изнутри

Моррис полагал, что понял все значение Уотергейта, и потому попросил Холла предупредить Советы о возможных последствиях этого дела. Он никак не мог себе представить, что скандал может затронуть его и «Соло». Но чем больше правительственных чиновников отчитывались перед комиссиями Конгресса и судебными властями, чем чаще в прессе появлялась секретная информация, тем больше Моррис с Джеком тревожились о своей безопасности и об операции в целом. Пытаясь их разубедить, тридцать первого мая 1973 года, за несколько дней до приезда Брежнева в Соединенные Штаты, ФБР созвало рабочее совещание, на котором присутствовали заместитель директора Эдвард С. Миллер, начальник отдела Уильям А. Бранниган, Берлинсон, Лэнтри, Бойл, Моррис и Джек.

— Мы очень заботимся о безопасности, — начал Миллер. — Мы должны обеспечить чрезвычайно бережное обращение с этой информацией («Соло»), потому что мы работаем в особое время. Многие сейчас говорят все, что знают. Несмотря на эту ужасную ситуацию, мы не можем спустить всю организацию в сточную трубу. Идет проверка всех американских разведывательных служб. Мы не можем позволить таким ненадежным людям, как (Джон) Дин и X. Р. Холдеман, вершить судьбу нашей страны. Могу вас заверить, что в ФБР безопасность является абсолютным приоритетом.

Следующим говорил Джек:

— Двадцать два года мы создавали эту организацию для нашего правительства и страны, и делали это по собственным планам. Мы заявляли, что собираемся дойти до самого высшего уровня, и последняя поездка моего брата это подтвердила.

Это вершина. Вопрос состоит в том, как нам спасти созданное от ненадежных людей. Мы достигли больших успехов, и я этим горжусь. Но в такой ситуации, как сейчас, все может полететь к черту.

Джек пожаловался, что, с тех пор как в 1972 году умер Дж. Эдгар Гувер, они с Моррисом чувствуют, что работают вхолостую и их достижения в штаб-квартире ФБР в Вашингтоне игнорируют.

— Помню маленькую деталь. Когда умер мой отец, директор Гувер послал своего представителя, чтобы выразить свои соболезнования. Это, конечно, мелочь, но для меня — существенная.

Признавая, что в ФБР хватает беспорядка, Миллер заявил:

— Когда будет написана история первых ста лет работы ФБР, на первой странице речь пойдет об этой операции, о людях, находящихся в этой комнате. Когда все будет опубликовано, эта операция окажется уникальной не только в ФБР, но и во всем мире. Ничто с ней сравниться не сможет.

Миллер подчеркивал, как строго ФБР охраняет информацию «Соло».

— Мы охраняем эти сведения, специальный вооруженный курьер доставляет их в Белый Дом и передает из рук в руки человеку, который знакомится с ними и сразу же возвращает обратно. Вот как мы защищаем информацию. Мы понимаем, что нужно сделать все возможное, чтобы обеспечить безопасность всех участников этой операции.

Однако Джек не мог успокоиться, он то похвалялся, то жаловался.

— Мы создали этот механизм, и мы им гордимся. Когда я говорю «мы», я имею в виду всех нас, включая и людей в Бюро. Наш механизм работает безупречно. Мы думаем практически так же, как и русские. Моя жена не меньше меня вовлечена во все это дело, и жена моего брата тоже. Мы с братом пришли к выводу, что мы — пленники, пленники коммунистической партии, русских. Я не могу на два часа отойти от радиоприемника. Единственный настоящий отпуск, который у меня был, — когда я лежал на операции, пока Гэс Холл с моим братом были за океаном. У моего брата за последние двадцать лет вообще не было отпуска.

Все было так тщательно спланировано, создано с такой преданностью и теперь рушится из-за отсутствия защиты. Когда я был за границей и готовился к поездке на Кубу, статья Виктора Ризеля разоблачила операцию с деньгами. Мне показали эту публикацию в Москве и спросили: «Как это произошло?» Когда я вернулся из поездки, которая прошла удачно, мне обещали, что никогда больше такого не повторится. Но нечто подобное произошло несколько месяцев спустя, когда мой брат был за морем.

У Морриса были свои дополнительные претензии.

— Русские обычно вызывают нас для обучения специальной технике, кодам, радио и т. п. Когда об этом узнают в Бюро, кто-нибудь приезжает из Вашингтона и начинает этим интересоваться. Подобным мелочам они уделяют внимание в десять раз больше, чем важным проблемам, от которых зависит судьба нации. Я не знаю, какое внимание уделяют тем документам, которые часами переписываем мы с женой.

Потом он принялся ругать промахи службы безопасности:

— Я сижу рядом с Сусловым, третьим человеком в Советском Союзе, он достает выдержку из «Конгрешнл рекорде» с докладом директора ФБР о бюджете и спрашивает мое мнение. Мне ничего не оставалось делать, как проглядеть текст и ответить, что все это говорится, лишь бы ФБР получило свои деньги. Но сколько можно повторять одни и те же промахи?

Закончил Моррис словами, которые дались ему нелегко:

— Какими бы сильными люди ни казались, у всех есть чувства. Мне кажется, с возрастом мы становимся все более чувствительны к происходящему. Раньше после таких поездок мы получали поздравительные письма от директора. За последние годы мы возвращались оттуда со всевозможной информацией. Но больше нам никто не пишет. Это не только вопрос самолюбия, хотя оно есть у всех нас. Я говорю о других вещах — о дружбе, о верности, о душе, о чем-то большем, чем тщеславие. С их помощью мы защищаем самих себя.

Миллер ненадолго задумался и сказал:

— Мы могли и должны были сделать больше — и сделаем.

И он сразу же попытался это реализовать. Моррис с Джеком были такой же частью ФБР, как он, Билл, Эл, Уолт и Джон, и, как члены семьи, имели право знать о всех ее делах, даже очень личных. Смерть Гувера, естественно, вызвала изменения и временные организационные проблемы. Новому директору Л. Патрику Грею еще предстояло утверждение в должности враждебно настроенным Сенатом, и он все еще привыкал к непривычным обязанностям. Грей, остальное руководство ФБР и вся организация столкнулись с серьезными политическими нападками, которые создали среди сотрудников напряженную обстановку и отвлекли внимание от повседневных обязанностей.

Моррис с Джеком еще раньше подчеркивали необходимость защиты информации. Чтобы гарантировать охрану операции, ФБР согласилось существенно усилить процедуры, обеспечивающие безопасность. В целом все удалось, и потому полностью информированы о «Соло» были всего несколько человек в штаб-квартире и других службах. Вне ФБР про эту операцию никто ничего не знал. Пока Сенат не утвердил мистера Грея, а «тучи не начали расходиться», никто больше во «внутренний круг» не допускался.

Сведения, предоставленные «Соло», — устные и документальные подтверждения мыслей и намерений советских лидеров и их реакции на слова и поведение американского руководства — были буквально бесценны. Миллер сказал, что обнаружил в сверхсекретных документах, хранящихся в специальных досье Бюро, доказательства того, что ЦРУ было готово заплатить любую сумму, чтобы стать участником этой операции, несмотря на недостаток сведений о самой операции и проводящих ее людях. Сам Моррис в это утро четко подытожил сведения «Соло» об американо-китайских отношениях и их вкладе в историческое изменение мирового политического равновесия между великими державами. Их докладов жаждали видные фигуры.

— Я не могу назвать их имена, — продолжал Миллер, — но могу напомнить то, о чем говорил раньше. Каждый раз, когда русские беседуют с Никсоном или Киссинджером, они консультируются с вами перед этими переговорами и после них. Вы думаете, Никсона и Киссинджера не интересует, о чем вас спрашивают и что вам говорят? Возвращая отчеты нашему курьеру — он, конечно, не просто курьер, — люди из Белого Дома и Госдепартамента нередко посылают с ним письма с выражением похвалы или признательности, иногда с поздравлениями. Иногда мы получаем подобные послания по почте, или нам звонят. Но конкретно о вас никто ничего сказать не может, потому что о вас ничего не знают; они знакомятся только с вашими материалами. Даже самым доверенным коллегам мы не можем сообщать то, что конфиденциально передал нам президент, или госсекретарь, или директор ЦРУ. Возможно, мы были невнимательны. Быть может, нам следовало попытаться нарушить это правило, тогда мы могли бы показать вам, насколько высоко ценится все, что вы делаете. Но тогда нам пришлось бы говорить о вас и о «Соло». Всегда нужно выбирать одно из двух.

Бойл оценил выступление Миллера «на шестерку» и почувствовал, что оно успокоило Морриса и воскресило его веру. Лэнтри, как и Бойл, был человеком военным и, как Бойл, молчал, пока говорил начальник. Но тут он понял, что пришло время взять слово и одернуть Джека.