Тринадцатая ночь - Алан Гордон

— Безусловно, никакой, — согласился я. — Благодарю вас, государь. А сейчас, если я смогу убедить капитана препроводить Мальволио в его новые апартаменты, то мы сможем закончить. Я навещу вас завтра утром, синьор. И захвачу шахматы.

Связанный человек по-волчьи оскалил зубы.

— Ты все равно проиграешь, Фесте. Тебе не победить меня.

— А мне кажется, что уже победил, — сказал я.

Его увели прочь.

— И что же теперь, Фесте? — спросил Себастьян. — Может, вы собираетесь спеть нам что-нибудь напоследок?

— Позвольте мне закончить, граф, — ответил я. — Я немного устал, поэтому хотел бы удалиться, с вашего разрешения. Но вам нужно еще кое-что решить. Все в этом мире меняется слишком быстро, чтобы вы могли позволить себе и дальше откладывать назначение регента. Уже очень скоро этот юноша будет править так же, как его отец. Я настоятельно прошу вас отбросить в сторону мелочные дрязги и решить вопрос регентства немедля.

Смахнув со стола в мешок мой реквизит, я оставил на месте зеркальный складень и, обернувшись, добавил с поклоном:

— Доброй вам ночи, государь и государыни, mesdames et messieurs.

ГЛАВА 17

Бушуй, бумажная гроза! Вернется по ветру песок, Что нам швыряете в глаза.

Уильям Блейк. Живей, Вольтер![31]

Во сне я вновь жонглировал в лесу с невидимым партнером. Потом деревья расступились, словно туман, развеянный внезапным грозовым ветром, и Смерть направилась ко мне, швыряя дубинки все быстрее и сильнее. Оскаленный череп поблескивал под капюшоном, и его совершенную белизну подчеркивали зеленые ромбики под глазницами.

Я с криком проснулся и так резко сел, что едва не повредил спину. В дверях комнаты маячила темная фигура, держа на подставке зажженную свечу. Я ахнул от ужаса, еще пребывая между сном и реальностью.

— С вами все в порядке? — спросила Виола, входя в комнату.

— Сколько времени? — спросил я.

Она неопределенно пожала плечами.

— Много. Скоро рассвет, по-моему. — Она присела на край кровати. — Оливия теперь будет регентшей, пока городской совет не сочтет Марка достаточно взрослым. А Клавдия больше нет.

— Что решили с Исааком?

— Он будет заправлять как делами герцога, так и графини. Так я заплатила за свой тихий уход. Можно?

Она показала на шутовской жезл, лежавший на столике возле кровати. Маленький череп покоился рядом с тем местом, где только что лежала моя голова. Я кивнул, и она робко подняла его.

— Он не опасен?

— В данный момент нет.

Виола повертела его в руках, разглядывая со всех сторон.

— Ничего не поняла, — наконец призналась она. — Как он действует?

— Внутри этого жезла есть тонкая трубочка с пружинкой, закрепленной в удобном для спуска местечке. Он выстреливает маленькой металлической стрелкой. Отравленной, разумеется. С пятнадцати шагов я могу попасть в любую мишень. Я выстрелил ему в шею.

Она поежилась.

— Как близко, оказывается, я была в тот момент к смерти!

— С моей стороны — не очень близко. Но с его стороны — слишком близко, по моему мнению.

— Разве вы знали, что он задумал?

Я сел на край кровати, потирая виски.

— Я надеялся, что он как-то выдаст себя. Но не думал, что он решит взять вас в заложницы.

— А как вы узнали, что он причастен ко всей этой истории?

— Да так, по мелочам. Самым вопиющим доказательством — и я проклинаю себя за то, что не заметил его раньше, — было то, как он приехал на площадь в день святого Иоанна. Все подумали, что он ездил искать свой камень. Однако он прекратил поиски с тех пор, как выпал снег. Позже он сам сообщил мне об этом. А именно в то утро убили моего напарника, это рассказал мне Иосиф, когда вел меня к трупу. Кстати, вы распорядились пополнить его пищевые запасы?

— Да.

— Спасибо. Даже святые не проживут на одних молитвах. Я полагаю, что Эндрю использовал свои поиски камня для прикрытия постоянных отлучек из города, когда они с Мальволио поджидали прибытия Фесте. Только меня-то доставили по морю на лодке, а им достался Бобо.

— Когда вы догадались об этом?

— Когда увидел, как он несет тело Луция. Я увидел одиночество этого человека, безысходное отчаяние. И мне подумалось, что от нашего давнего розыгрыша пострадал не только Мальволио, но и Эндрю. Пожар, отравление Марка — все это алхимические проделки. Когда я открыл всем, что вы играли роль Клавдия, то понаблюдал за выражением его лица. Многие были удивлены. А он — нет. Не знаю, когда он докопался до вашей тайны, но он ее знал. Этого было недостаточно, чтобы обвинить его, но я все-таки попробовал, и все получилось.

Виола грустно покачала головой.

— Бедный Эндрю. В моем сердце нет ненависти к нему, несмотря на все его преступления.

— Кто такой Алеф? — спросил я.

Она пораженно взглянула на меня.

— Откуда вы знаете… — начала она и умолкла. Затем спросила: — Разве у меня не может быть никаких секретов?

— Я уверен, что их у вас еще предостаточно, — заметил я. — Но кто такой Алеф? Мы наткнулись на него в гроссбухе Исаака. Почему ему передаются такие большие деньги и почему со временем он возвращает их обратно?

— Алеф — некое благотворительное сообщество, союз помощи нуждающимся, — сказала она. — Несчастным евреям, рабам и женщинам. Мы заимствовали средства из казны герцога, проводили торговые сделки, а потом возвращали исходную сумму, оставляя прибыль себе. Мы помогали рабам выкупать свободу, спасали женщин от кабалы семейной жизни. А евреи собирали средства, готовясь к этой зиме.

— Достойная причина, — произнес я.

— И вам она понятна, как никому другому, — сказала Виола. — Я все пыталась решить, смогу ли простить вас.

— За открытие тайны Клавдия?

— Нет, вы были вынуждены выдать ее. Это было неизбежно. Я обманывала себя, думая, что такая игра может затянуться надолго, но не видела никакого изящного способа с ней покончить. Однако я тут подумала еще кое о чем. Мне стало понятно также и то, чего я не осознавала прежде.

— Например?

— Что некое кораблекрушение никому не причинило вреда. Выжили не только близнецы, но и их имущество, прибитое к берегу целым и невредимым. И на любом повороте событий сразу появлялись вы — и все мгновенно устраивалось к общему удовольствию. Обдумав все события давнего прошлого, я больше не верю в романтическую волшебную сказку. Итак, что скажете? Давайте, Фесте, вы никогда не страдали недостатком словоохотливости. Поведайте мне, как вы манипулировали моими чувствами.

— Разве вы не любили его? — спросил я вдруг странно охрипшим голосом.

— А был ли у меня выбор? — ответила она вопросом на вопрос. — Я попала в очень странную ситуацию, не знала, остался ли в живых мой брат, и в растерянности пыталась придумать, как выжить. А потом я влюбилась в своего покровителя. Могло ли быть иначе?

— Но вы же полюбили его?

— Меня обманом принудили к этому.

— Так вы любили его или нет? — настаивал я.

— Да, — резко сказала Виола. — В конце концов я полюбила его. Но мне хотелось бы сделать свой собственный выбор.

— Вы и сделали, — сказал я. — Что могло произойти с вами, не попади вы сюда? Вы когда-нибудь задумывались об этом? Ваши родители умерли. Вы стали бы зависимой от Себастьяна. Неужели вы полагаете, что он позволил бы вам свободно выбрать себе мужа? Допустим, что я слегка приложил к этому руку, но в итоге дело закончилось женитьбой на богатом и влиятельном человеке, которого вы сами полюбили, и вы прожили вместе добрую и долгую жизнь. Многим ли выпадает такая удача?

— И в то же самое время столь же удачно было посажено семя его убийства?

Я не знал, что ответить. Она зарылась лицом в ладонях.

— Извините, Фесте. Конечно, он мог умереть и раньше от самых разных причин. Но он умер именно так, и вновь вы примчались, чтобы бесповоротно изменить мою жизнь. Теперь мне не позволят даже воспитывать моих собственных детей. Мое поведение считается слишком странным — я не внушаю им доверия, хотя все мои действия шли только на пользу Орсино. Теперь мне ничего не остается. Я буду сидеть в уютной тюрьме с большим окном и с тоской смотреть на морские дали, по особо торжественным случаям меня будут выставлять напоказ, но в общем всю оставшуюся жизнь мне придется провести за вышиванием. И даже вы не останетесь, чтобы развлекать меня, не так ли?

— Я не уверен, что такое возможно при сложившихся обстоятельствах.

Из ее глаз полились тихие слезы.

— Есть еще кое-что, — нерешительно сказал я.

Виола подняла глаза.

— Этой весной Венеция планирует перейти в наступление. Она стремится завладеть побережьем Далмации. Я не вправе советовать, какого пути вам следует придерживаться — сражаться или торговать, но вам следует знать, что ждет вас в будущем. Попробуйте решить эти проблемы вместе с Исааком. У него есть связи в Венеции. Вероятно, он даже их шпион.

— Конечно, он шпион, — произнес внезапно возникший в дверях Мальволио. Он выглядел осунувшимся, вероятно в результате изысканий Перуна, и был все еще одет в костюм убитого им шута. Он поднял арбалет и направил его на Виолу. — Посмотрите-ка, что я раздобыл. Отойди от кровати, Фесте, не надо хвататься за меч. Иначе я убью ее.