Посты сменяются на рассвете - Владимир Понизовский

В лесу и подобрали Сергея передовые французские патрульные. Потом — госпиталь, операция. Вынули осколки, зашили рану. В Безансон, где он лечился, прибыл советский офицер из Парижа, из военной миссии. Вместе выехали во французскую столицу.

В миссии Сергей попросил: «Товарищ генерал, отправьте меня с первым же пароходом на Родину». А начальник миссии: «Будешь работать здесь. Наша задача: собрать всех советских граждан, воевавших в Сопротивлении и освобожденных из гитлеровских концлагерей во Франции. Не такая это простая задача — придется за многих кое с кем подраться. Вместе с ними и вернешься домой». Сергей уже знал, почему «подраться»: когда он лежал в госпитале, так и этак склоняли его темные людишки то остаться во Франции, то вступить в иностранный легион, золотые горы сулили, молочные реки и кисельные берега. Посылал он их всех подальше...

Теперь Сергея восстановили в офицерском звании, выдали форму, эти вот погоны и удостоверение, что он — начальник одного из сборных пунктов советских граждан. Пункт этот в Веляр-сэ-Руш, в десяти километрах от Дижона.

Дижон!.. Оказывается, это совсем рядом...

На пункте собралось около семисот человек — и бывшие военнопленные, и гражданские, угнанные гитлеровцами из оккупированных районов. Пришлось разъезжать по городам и весям, искать, собирать. И «драться» — наехали вербовщики-американцы. Эти уже сманивали за моря-океаны, в Южную Америку, в Африку. Беседовал. Старался, чтобы зазвучали в душах самые сокровенные струны... Сергей верил: найдет друга. Нашел!..

Они остановились у фермы Пьера. Выбежала девушка. Вышли хозяин дома, хозяйка. Сюзанна за этот год выросла. Из смешливого подростка превратилась в очаровательную «жон фий». Когда фермер увидел двух статных офицеров — одного во французском мундире, другого — в советском, то не смог сдержать слез радости и гордости...

— Спасибо, отец! Спасибо, мать! Спасибо, Сюзанна! Никогда в жизни не забудем!..

Сфотографировались на память. Оставили свои адреса. Обнялись, расцеловались.

В батальоне Алексей сдал оружие, все хозяйство своего взвода. Простился с боевыми товарищами французами. Простился с Феликсом.

— Счастливый, — сказал испанец.

— Да. А ты теперь куда? Может, с нами? У нас в стране много ваших. Мы любим вас.

— Знаю. Нет, не поеду. На моей родине — Франко. А я — солдат республиканской армии.

Протянул жесткую руку.

Все русские переехали на сборный пункт. Первого мая Алексей, Сергей и другие советские парни поднялись на борт парохода. Французы тепло провожали их. На площади был устроен митинг. Через весь город шли с красными флагами, пели «Марсельезу», «Интернационал», песни макизеров. Хотели устроить митинг и в порту. Но здесь хозяйничали американцы. Комендант порта полковник армии США отрезал:

— Запрещаю.

В пути радист ловил сообщения, которые в ту же секунду распространялись по всем палубам и кубрикам: гарнизон Берлина капитулировал; обнаружен сожженный труп Гитлера; восстала Прага, ей на помощь идут советские войска...

На рассвете девятого мая судно подошло к Одессе. В этот ранний час порт и город встречали их немолчными гудками. И их пароход заревел оглушительно и торжествующе.

ЭПИЛОГ

Ныне Алексей живет в Карелии — там же, откуда уезжал в военное училище. Учительствует. После уроков и в воскресные дни водит детвору в лыжные походы по заснеженным лесам и скованным льдом озерам. Своего сына он назвал в честь друга — Сергеем.

Вернувшись в родные края, Алексей узнал о гибели Насти. В те дни, когда он шел в контратаки под Белостоком и Минском, его невеста, секретарь комсомольского райкома, организовывала истребительные отряды, выводила парней и девчат на строительство оборонительных сооружений. А потом, на оккупированной врагом земле, стала разведчицей. Фашисты казнили Настю 17 февраля 1943 года...

Сергей поселился на Брянщине, работает мастером-строителем. Обнаружилась у него страсть — выращивать деревья, выводить новые сорта плодов и ягод. В его саду — в не очень-то южном краю — плодоносит крымский мускатный виноград; на одной яблоне обвисают по осени плоды пяти сортов.

По сей день, вот уже десятилетия, идут к друзьям письма из Франции:

«...Мы часто вспоминаем о боях у Бюссанга и о вас, Алекс и Серж, наших товарищах. Мы вспоминаем Сен-Амарен и Урбез. Я часто бываю в расположении лагеря, где были наши землянки и шалаши... Моя жена и сестренка посылают вам самый большой привет. Привет всем друзьям, которые боролись за Францию и за Россию!..»

«Дважды за тридцать лет русские и французские солдаты воевали против общего врага, который нападал на наши страны.

Желаю тебе всего наилучшего. Слава нашим странам! Передай привет Сержу. Ваш товарищ по Сопротивлению...»

«Моя маленькая семья посылает вам новогодний привет и лучшие пожелания. Мы хотим, чтобы во всем мире был мир. Мир — вот чего хотят народы.

Обнимаю, с сердечным приветом...»

И очень много других писем.

Друзья побывали во Франции, встретились с бывшими макизерами. А в один из дней в Советском комитете ветеранов войны состоялась торжественная церемония: легендарный партизанский генерал Сабуров прикрепил на их грудь рядом с орденами Отечественной войны и Красной Звезды почетные французские награды — Эльзасские кресты.

В дипломах, приложенных к этим наградам, было сказано, что удостоены Алексей и Сергей военных крестов

«в знак признания героических актов и заслуг в период их пребывания в маки́ Верхних Вогез, организованном французским движением Сопротивления в годы гитлеровской оккупации, — за помощь в борьбе против захватчиков, ч т о б ы  ж и л  Э л ь з а с  и  ж и л а  Ф р а н ц и я...».

ЗЕЛЁНАЯ РАКЕТА

1

Пыхтение движка Лаптев слышал сквозь сон. И этот неритмичный звук, похожий на храп жестокого курильщика, как бы приводил в движение, настраивал и его легкие — Лаптев дышал то глубоко, то мелко, учащенно или с такими паузами, будто нырял в омут. Прерывистый звук работающей электростанции даже во сне вызывал у него смешанное чувство успокоения и тревоги. Стучит движок — значит, Васька при нем. Хорошо. Да не замерз бы — к ночи после снегопада прихватило. Стучит движок — значит, Лена в операционной. И сейчас там, на столе, распростертый на белых простынях, Володька Павлов... Надо пойти узнать, как там у Лены, и на Ваську глянуть... Но сон тяжело наваливался, будто насыпали на Андрея целый курган рыхлой земли, и не было сил оторвать от подушки голову и даже шевельнуть пальцем.