Маски. Иллюзия превращений - Алена Медведева

— Я не хочу, чтобы то, что между нами есть, было как у нас или как у вас! Это будет только по-нашему, уникально, неповторимо, только для нас двоих. Не думай об этом, не ищи каких-то сведений, не пытайся подстроиться под чужие существующие где-то далеко законы. Мы просто будем собой, будем существовать друг для друга здесь и сейчас, ведь мы уже все решили.

И я слишком поздно осознала, что по-нашему подразумевало у Орино по-моему… И следовала этому его пожеланию — ни с кем не обсуждала вопрос верлианских взаимоотношений, не искала информации об этом вопросе, решив, что мы, действительно сможем создать нечто новое и уникальное для нас двоих. Обретем свою модель личных отношений.

В каком-то смысле мы ее создали, вот только она далеко не соответствовала моим надеждам и ощущениям. В итоге я оказалась перед фактом: получила то, чего хотела изначально — постоянного мужчину в своей жизни, но так же пришла к мысли, что сейчас мне этого было недостаточно. Сейчас хотелось большего. Не просто партнера в физических отношениях, а близкое существо, того кого любишь, кому доверяешь, того с кем рядом видишь свою дальнейшую жизнь. А этого в нашем договоре не предполагалось.

Я панически избегала любой возможности нежелательной огласки, любого намека на неверность с моей стороны. Было элементарно страшно разрушить хотя бы то, что имела.

И вроде бы все честно — мне ничего другого не обещали. Но разочарование было непомерным, душевная боль отдавалась невосполнимой утратой, а сердце сжимало отчаянием и горечью. Я поняла, что ему не нужно то, к чему так стремлюсь я. Самое печальное во всем этом, что без Орино я себе жизни уже не представляла. Я была одержима им. Тем постоянным праздником чувственного восторга, что приносила каждая наша встреча. Каждый день он приглашал меня, в безмолвном жесте внимания отправляя личный переместительный лифт за мной, и каждый день я не могла устоять и хоть немного противостоять этому незримому призыву. Не имея сил задержаться хоть на чуть-чуть, вбегала в кабинку и за несколько минут уносилась в объятия встречавшего меня верлианца.

Мы мало разговаривали. Все наше общение в прошедшие месяцы большей частью сводилось к физическому контакту, тактильным взаимодействиям, к языку тел.

Каждый день, выхватив меня из распахнувшейся кабинки, Орино стремительно уносил меня в параллельный мир, мир, где были только мы вдвоем и неисчерпаемый напор его желания и моя абсолютная покорность. За эти месяцы мы изучили тела друг друга в совершенстве, мы покоряли и покорялись друг другу неисчислимое множество раз, мы ночь за ночью проводили без сна, словно двое безумцев не способных сопротивляться собственным желаниям.

У меня больше не было воли, у меня не было души, у меня не было разума. Все это заменил верлианец. Орино стал необходим мне как воздух, как…сама жизнь. Я уже не представляла существования без этого ежедневного глотка безумия, без этой выворачивающей душу нежности, без этой сжигающей сердце страсти, без него… Меня затянуло на самое дно омута, он стал для меня смыслом жизни…

И именно тогда я очнулась. Проснулась утром и неожиданно подумала о Грише и Наде, об их родившемся малыше и внезапно поняла, что стала безвольной зависимой куклой. Совершенно безвольной. Абсолютно зависимой. Поняла и испугалась. Ужаснулась тому, во что превратилась моя жизнь. Во что-то болезненное, всепоглощающее и… медленно убивающее мою душу. Это не было счастьем, это не стало любовью. Я просто подсела на него, как на наркотик. Я потеряла себя, совершенно растворившись в мужчине, которому была не нужна.

Сразу в одно мгновение вспомнилась красноволосая русалка, его эмоциональная отстраненность в те редкие периоды, когда мы не отдавались поглощающему желанию, и пришло понимание… мне стало очевидно, что я со скоростью космолета несусь к бездне.

В тот день, отрешившись от работы, сидела, невидящим взглядом уставившись в монитор, и поражалась сама себе. Как можно было позволить этому случиться? Как можно было допустить такое безволие? Как можно было забыть все то, что втолковывала сама себе? Как можно было… влюбиться? Мне стало по-настоящему страшно, страшно за будущее, за свою дальнейшую жизнь. Мне захотелось испариться, убежать, навеки исчезнуть из его жизни и тихо в одиночестве переживать свое отчаяние и боль потери несбывшихся надежд. Но я была лишена подобной возможности — мы были на космической станции, окруженные холодным вакуумом космоса. И тут Орино нашел бы меня где угодно. И все что я могла себе позволить — это только пытаться быть от него дальше, стараться хоть как-то выдерживать дистанцию между нами, стремиться снизить количество проведенного рядом времени. Я стремилась опомниться, перебороть эту тягу, излечиться.

Именно тогда, три месяца назад я начала меняться. Нет, я не витала в облаках, как могло показаться со стороны, я просто настолько сосредоточилась на своем самоконтроле, на стремлении сохранить хоть частичку себя не подвластную Орино, что не замечала ничего вокруг. С тех пор я по возможности максимально оттягивала время отбытия к нему, находя для себя бесчисленное множество причин, дел и оправданий. Я стала активно общаться с коллегами, на которых раньше практически не обращала внимания — времени не было, я существовала в режиме стремительного притяжения к Орино.

И сейчас, мысленно возвращаясь назад, я понимала — нам было хорошо вдвоем с верлианцем, потрясающе, но будущего у нас не было. Поэтому лучше остановиться сейчас, пока еще есть надежда, слабый шанс на то, что я смогу задушить чувство любви к нему… К моему наркотику.

Отныне, даже когда была с ним, я отчаянно старалась не забываться, не погружаться в этот нереальный мир, в свою… нет, в нашу фантазию. Снова и снова твердила себе, что я любовница, временная грелка, просто никто для него. Доводя себя до ожесточения, до ярости. Но только так у меня получалось выдержать и не сломаться, снова бросившись с головой в этот омут страсти и желания, снова не забыть о себе.

Получалось плохо, мои успехи были смехотворны. Ему снова и снова удавалось в дребезги разносить стену моего отчуждения… порой лишь взглядом, лишь прикосновением. Но я уперто стараясь, последние три месяца шажок за шажком настойчиво отдалялась от верлианца. И что-то получалось…временами.

Орино заметил, сразу ощутил перемену во мне. Инстинктивно чувствуя или понимая мое самое уязвимое место, он с невероятной многократно возросшей мощью, с какой-то отчаянной решимостью обрушил на меня ураган страсти, шквал нежности и внимания. Меня буквально разрывало на части от этой нежности, душило в этом внимании, почти раздавило этой страстью. Между нами началось противостояние…