Лучший телохранитель – ложь - Стив Мартини

Ликида полез в карман, удивляясь про себя, что мог здесь делать тяжеловооруженный спецназ федералов. Кроме них, никто больше не имел на вооружении этих черных бронированных машин.

Достав из кармана небольшую металлическую коробочку, Ликида нажал маленькую кнопку на ней. Тотчас же на другой стороне шоссе появилась вспышка огня. Еще через секунду послышался взрыв, ударная волна которого дошла даже до убежища, где прятался Ликида, и гулко ударила по металлическим коробкам кондиционеров. Итак, компания «Авис» лишилась одной из своих сданных в аренду машин. На всякий случай Ликида сделал мысленно пометку, что в следующий раз при подобной работе не надо будет использовать так много C-4.

Глава 31

Джил Хаусер возглавлял группу детективов, расследовавших дело об убийствах, в которых обвиняли Солаз. В то утро он привязался с разговором к Темплтону как раз в тот момент, когда прокурор паковал бумаги в свой портфель и готовился выехать в здание суда.

— Только побыстрее, — торопил Темплтон. — Через десять минут и вы, и я должны будем присутствовать на встрече Квинна с Солаз.

— Да, я знаю, он хочет переговорить с ней о сделке. Но есть некоторые проблемы с уликами. Нам надо поговорить.

— Прямо сейчас?

— Не обязательно, но было бы хорошо иметь, чем надавить на них, если судья спросит, какие именно улики мы можем предоставить в его распоряжение в случае, если последует соответствующее прошение от подсудимой.

— Ну и какие проблемы? — спросил Темплтон.

— Например, кинжал, — ответил Хаусер. — Как мы объясним тот факт, что там повсюду отпечатки Солаз, но полностью отсутствует кровь на рукоятке? Если она сначала заколола его другим ножом, а, по данным экспертов, похоже на это, то на ее руках осталась кровь. Эта кровь должна была попасть и на рукоятку кинжала. Но рукоятка чиста: там ничего нет, кроме отпечатков ее пальцев.

— Что еще? — продолжал спрашивать Темплтон.

— Судмедэксперты обнаружили следы взлома на ящичках, в которых хранились монеты, в студии Пайка. Кто бы ни оставил их, он пользовался каким-то острым предметом. Они считают, что это был нож. Проблема в том, что следы от инструмента на деревянных ящиках вокруг замка, а также царапины на латуни самих замков не совпадают со следами ножа шеф-повара, которым убили Пайка, и с острием кинжала, который оставили в его теле. Эксперты осмотрели все остальные ножи на кухне. Согласно их отчету, на ноже должны были также остаться следы после того, как он использовался для взлома ящиков. Но ни на одном из ножей в доме таких следов не обнаружили, и ни один из ножей не совпадал с отметинами на дереве ящиков. То есть в деле должен быть еще один нож.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Вы помните, что полиция не обнаружила нож при аресте Солаз в Аризоне?

— Да, я в курсе, — подтвердил Темплтон, — еще что-нибудь?

— Кровь вокруг замка на первом этаже, — ответил Хаусер. — Кровавые следы не были размазаны, их вытирали с помощью куска ткани. Так считают эксперты. Они обнаружили на двери кровавые пятна с частичками ткани, которые совпадали с обнаруженной на теле горничной. При этом, как это ни странно, получилось так, что все следы крови принадлежат именно горничной, следы крови Пайка полностью отсутствуют.

— Но на одежде уборщицы обнаружены следы крови Пайка, — вспомнил Темплтон.

— Да, но этим все и ограничилось. На входной двери такие следы отсутствуют, — продолжал Хаусер. — Если у вас на руках осталась кровь после убийства двух человек и вы находитесь в состоянии паники и стремитесь бежать из дома через переднюю входную дверь, то, прикоснувшись к двери, вы оставите там соответствующие следы. Как могло получиться, что на двери осталась только кровь горничной? Как вы объясните тот факт, что Солаз успела стереть свои отпечатки с входной двери, нашла время для того, чтобы смыть кровь и отпечатки своих пальцев с кухонного ножа, но забыла про собственные отпечатки на кинжале в теле Пайка?

— Может быть, она не забыла, — проговорил Темплтон, — может быть, кто-то еще обещал ей, что сам позаботится об этом. Кто-то, кто знал про место преступления и улики гораздо больше, чем она.

— Мадриани, — догадался Хаусер.

— Это может объяснить тот факт, почему аризонской дорожной полицией при аресте женщины не был обнаружен нож, которым вскрывали ящички с монетами. То же касается и компьютера Пайка и прочих пропавших монет. А еще того, почему она вышла из двери гаража прямо под объектив камеры наблюдения, в то время как тот, кто помогал ей, сумел пройти через боковой дворик там, где наблюдение отсутствовало, и скрыться через ограждение перед домом. Это объяснило бы многие вещи, не так ли? И кстати, я не очень верю в версию, что это Солаз воткнула кинжал в грудь Пайка.

— Но это же главная улика в ее деле, — проговорил Хаусер.

— Возможно, она держала нож для открывания писем в руках, но вы упустили кое-что, — пояснил Темплтон.

— И что же?

— Некоторую нестыковку в одной из деталей, которая появилась в деле позже, любезно предоставленная сотрудниками криминальной лаборатории. Вы читали книгу Дэвида Боуэрса «История золотой лихорадки в Калифорнии»?

— Нет.

— Я тоже, — улыбнулся Темплтон. — Как я сказал, сейчас не время заниматься тем, что вы называете внимательным чтением труда в тысячу пятьдесят пять страниц. Однотомное издание весит больше одиннадцати фунтов. Здоровая штука. И опять же, согласно экспертам, кто бы ни оставил кинжал в груди Пайка, он использовал именно эту книгу для того, чтобы забить туда клинок. Как вы себе представляете, чтобы малышка комплекции Кати Солаз с кинжалом в одной руке взяла в другую руку тяжелый том, которым воспользовалась как молотком?

— Ну, если вы об этом заговорили, я не могу себе этого представить, — признался Хаусер. — Когда вы узнали об этом?

— Вчера утром. Эксперты нашли странные зарубки на переплете книги при обследовании места преступления. И как оказалось, вмятины на обложке точно совпадают с контурами края рукоятки кинжала. Именно так действуют, когда намереваются сохранить отпечатки кого-то другого на рукоятке.

— То есть вы пока еще не доводили эти данные до защиты?

— Нет. Но конечно, рано или поздно я сделаю это, — ответил Темплтон.

— Должен сказать, что это заставляет больше сосредоточиться на втором игроке команды, — произнес Хаусер. Он имел в виду таинственного сообщника. — И можно быть уверенными в том, что, как только мы начнем говорить о нем, Мадриани выйдет вперед и сделает заявление, что обладает неопровержимыми уликами того, что все это сделал какой-то другой парень.

— И он будет прав, — заявил Темплтон. — Именно он сделал это. До того воскресенья он имел возможность тысячу раз договориться с ней. Возможно, она пригласила его в гости, рассказала ему о том, что было в доме, и, придя домой, он все точно подсчитал. Можете ли вы сказать, какова была стоимость пропавшего золота?

— Нет, — промолвил Хаусер.

— Там было что-то около ста сорока шести фунтов, цена которых могла составлять примерно два миллиона долларов, и это только за вес. Если бы вам приходилось оценивать те монеты с точки зрения коллекционера, ту цифру следовало бы умножить на три, а может быть, и на четыре. Вот что мне удалось узнать.

— Я бы сказал, что это достаточный мотив для совершения убийства, — признал Хаусер.

— Конечно, эти деньги были бы большим соблазном, чем терпеливое ожидание пенсии. У вас есть что еще сказать по этому поводу? — спросил Темплтон.

— Нет. Но мы и думать не можем о чем-то подобном, пока не получим разрешения затребовать учеты банковских расходов Мадриани. И не сможем говорить об этом открыто, пока не предстанем перед судом публично, пока не сможем провести открытое расследование. Может быть, вы могли бы связаться с федералами и хотя бы одним глазком взглянуть на то, как он тратил деньги.

— Он, конечно, не станет продавать золото и класть наличные на банковский счет, — промолвил Темплтон. — Слишком много денег и слишком много следов. Ему пришлось бы платить налоги и объяснять, откуда взялось все это неожиданное богатство. Если же он решился переплавить монеты, а я считаю, что именно так он и поступил, то спрячет золото где-нибудь в безопасном месте, где его невозможно обнаружить. А потом будет сидеть и ждать, пока все не успокоится.

— И все же слабо верится в то, что опытный адвокат, который хорошо знаком с работой экспертов и тысячу раз обсуждал ее результаты в суде, упустит так много мелочей, о которых нам теперь известно, — заявил Хаусер.

— Одно дело — изучать это в здании суда, в спокойной обстановке. И совсем другое — столкнуться со всем этим вживую, — назидательно произнес Темплтон. — Вы можете представить себе те безумные мысли, которые наполняют мозг после убийства? А здесь речь идет сразу о двух жертвах. И при этом все заслоняет блеск золота перед вашими глазами. Вот так и получилось, что он умудрился забыть там свою ручку. Шариковую ручку, которая и стоит-то всего центов тридцать и на которой указаны ваше имя и адрес. Мадриани вступил в борьбу с Пайком, и ручка оказалась на полу и закатилась под столик. Делайте выводы.