Убийца (Выродок) - Фредерик Дар

— Итак?

— Я пришел уже довольно давно…

— Знаю.

— Если я правильно понял, сегодня вечером вы оставляете свою… работу?

— Вы совершенно правильно поняли.

— У вас есть планы на будущее?

— Это что, интервью? Может быть, вы корреспондент «Франс-Суар»?

Старичок не улыбнулся. Он стал дожидаться более серьезного ответа, и от него исходила такая спокойная сила, что я подчинился:

— Планов нет. Разве что — не пачкать руки.

— Тогда я, пожалуй, могу вам кое-что предложить.

— Да ну?

— Да.

— Можно узнать, что именно?

— Можно. Идемте со мной.

— Куда?

— Ко мне.

Я глубоко вздохнул: перемены происходили с неправдоподобной быстротой. Мне казалось, что я читаю роман с чересчур закрученным сюжетом. На кой черт я мог понадобиться этому старому гному?

— Я к незнакомым людям не хожу, — глупо ответил я.

— А я для того вас и приглашаю, чтобы мы получше познакомились.

После долгого молчания я наконец решился:

— Ладно, идемте…

— Моя машина стоит вон там. Прощайтесь со своими хозяевами — и поедем.

— Сначала мне нужно разобрать эту хреновину!

— Сами разберут.

— Но деньги-то мне надо получить!

— Денег я вам дам.

— Вы что, дежурный Дед Мороз?

— Я гораздо лучше. Дед Мороз — всего-навсего курьер и раздает только игрушки. А я могу дать вам намного больше.

— Подождите минутку.

Я отошел на несколько шагов, затем, ужаленный смутным беспокойством, вернулся к старичку.

— Послушайте, не собираетесь ли вы меня сдать?

— Нет!

— Чем можете доказать?

— Судите сами: где вы видели семидесятидвух-летнего старика, который развлекался бы ловлей беглых преступников? Идите, я вас подожду, только не задерживайтесь: у меня астма, и сырость мне вредит.

Представьте себе, я так и поступил… Я побежал к фургону. Джейниха как раз наливала себе очередной стаканчик огненной воды.

— О, наконец-то! — обрадовалась она.

— Послушай, — сказал я. — Я обращался с тобой так грубо только потому, что очень сильно тебя люблю…

Тут я едва не захохотал. Увидев, какие у этой коровы сделались глазки, любой покатился бы со смеху.

— Правда? — пролепетала она.

— Да… Я от этого просто сам не свой… Но твоя жизнь уже налажена, и я не имею права сбивать тебя с праведного пути. Мне это невыносимо, я больше не могу оставаться с вами… Я ухожу. Придумай сама, что сказать мужу. Денег мне от него не надо… Прощай, Джейн! Я никогда тебя не забуду…

И я поскорее выскочил на улицу, чтоб не лопнуть от смеха.

Согласитесь, с моей стороны было очень любезно устроить ей на прощанье этот бесплатный спектакль. В ее возрасте дамочки уже отвыкли от сиропных романсов… Если молодой паренек вдруг начинает шептать слова любви на ушко почтенной матроне, так и знайте: одной рукой он в это время щупает ее тройное жемчужное ожерелье, а другой — ее чековую книжку!

Я давно уже не совершал таких благотворительных акций и после прощания с Джейн почувствовал себя таким чистым, будто только что вылез из-под горячего душа.

Старичок ждал меня за углом павильона, подняв воротник плаща и нахлобучив на голову вынутый из кармана баскский берет.

— Поехали!

Честно говоря, впервые за всю свою поганую жизнь я следовал за человеком, не зная, куда он меня везет и чего от меня хочет. Меня Заставляли это делать разве что его почтенный возраст и его цепкий, настойчивый взгляд.

На краю площади, под старыми платанами, светились габаритные огни машины. Это оказался старенький горбатый «рено».

— Садитесь.

Он опустился за руль и не спеша завел мотор. Мы тихонечко отъехали от тротуара. Его каракатица была неспособна на молниеносный старт. Да и зачем? Когда на вас хотят произвести впечатление, за вами приезжают на «мерседесе-300». Старичок же, напротив, старался остаться незамеченным.

Я выжидающе молчал. Он тоже держал рот герметично закрытым; если дорога предстояла дальняя, молчание могло затянуться надолго. Но я считал делом чести не задавать вопросов. Раз уж решил играть в его игру — надо тянуть до конца…

Мы ехали сквозь дождь; струйки воды, стекавшие по стеклу, рассекали и искривляли дорогу. Свет фар стремительным ярким потоком проливался на блестящий асфальт.

Некоторое время мы катили по шоссе, затем он повернул направо, на дорогу, обсаженную аккуратно подстриженными кустами. Домишки в этих местах были что надо. Добротные, уютные жилища парижских промышленников: высокие ступени, портики на песчаных аллеях, фонтаны, веранды, зимние сады…

Старичок подъехал к одному из гаражей, вышел из машины, поднял складную металлическую штору, и мы въехали внутрь.

— Можно попросить вас опустить штору? — сказал он.

Я пошел разматывать железный рулон; он погасил фары и включил в гараже свет.

Гараж был рассчитан на две большие машины, и машинка старика выглядела здесь как коза, пасущаяся на футбольном поле. С другой стороны была приоткрытая дверь.

— Идите за мной.

Я пошел за ним, по-прежнему послушный, безмолвный и обеспокоенный. У меня начинало изрядно свербеть в башке. Старикан, похоже, был страшно богат, несмотря на пожеванный плащ, берет и дохленькую машину. В особняке, что возвышался справа от гаража, было по меньшей мере двадцать комнат. Просто глаза разбегались: три этажа, каменные стены, крыша в китайском стиле, балконы… Выглядело все это немного наляписто, но вполне сгодилось бы для средненького герцога или барона.

Я усмехнулся: надо же, не успел и глазом моргнуть, как перенесся из вонючего прицепа в маленький дворец…

Ставни на окнах были задраены, света нигде не было. Все это напоминало сказку о Спящей Красавице. Правда, было не так романтично, но зато куда более впечатляюще.

Старичок пренебрег крыльцом с двумя лестничными пролетами и вошел в дом сзади, через подсобные помещения. Мы оказались в кухне, выложенной от пола до потолка белой плиткой, отчего она смахивала на станцию метро, а оттуда перешли в небольшую странноватую комнатку, где старик, похоже, устроил себе штаб. Там были железная кровать, шкафчик с книгами, стол с грязными тарелками и окурками, два кресла и камин, в котором весело потрескивало пламя. Остальная часть комнаты была завалена дровами.

Я в жизни не видел подобного бедлама. У меня сразу появились сомнения относительно душевного здоровья старика. Может, у него и вправду заело шестеренки? Комнат в доме полно — выбирай любую, — а он ютится в какой-то собачьей конуре! Или же он просто разорился, не может позволить себе домработников и решил жить по-простому? Его поношенная одежда тоже наводила на эту мысль, но если задуматься, кое-что здесь не клеилось: разорившийся человек первым делом пустил бы с молотка дом…

Он указал мне на кресло:

— Располагайтесь. Хотите чего-нибудь выпить?

— Не откажусь…

— Шампанского?

— У вас сегодня день рождения?

— Сделайте милость, принесите сами. Оно на кухне, в холодильнике. А я попытаюсь согреться: я немного замерз там, на площади.

Вдруг мне стало стыдно за себя. что я делаю в компании этого старого мерзляка и астматика? Я стал сам себе противен — надо же, пошел на поводу у такого жалкого человечишки…

Ворча себе под нос что-то сердитое, я поплелся на кухню. В холодильнике стояло четыре бутылки шампанского. Дедуля, видно, его любил. И, по крайней мере, в этом вопросе я был на его стороне.

Я достал из стеклянного буфета два бокала и вернулся в комнату. Он уже снял плащ и сидел в кресле у огня. Под плащом оказался охотничий костюм с дурацкими лошадиными головами на пуговицах.

— Наливайте и присаживайтесь…

Я так и сделал. Если бы меня видели тогда полицейские, идущие по моим следам, они точно ущипнули бы себя, проверяя, не сон ли это… Убийца Капут, изображающий из себя лакея и подчиняющийся каждому слову старого немощного дедка… Ей-богу, в это трудно было поверить даже мне самому!

Он подобрался и начал:

— Мне нравится, как вы себя ведете. Я терпеть не могу людей, неспособных совладать со своим любопытством.

«Неужели начнет разглагольствовать?» — подумал я. Я презирал болтунов не меньше, чем он — любопытных.

— Начнем с самого начала, а именно — обрисуем ситуацию. Вы — опасный бандит, которого разыскивает полиция. У вас нет крыши над головой, нет денег… Я могу вам помочь. Каковы Ваши желания?

Меня едва не разобрал смех. Старый хрыч, похоже, вообразил себя джинном из «Тысячи и одной ночи»!

Он, видимо, уловил мой скептицизм, но нисколько не обиделся.

— Я понимаю ваше недоверие, — продолжал он. — Я, наверное, кажусь вам немного ненормальным… Однако скоро вы убедитесь, что это не так.

Он сказал именно то, что требовалось в данной ситуации, и я сразу стал серьезным.