СССР: вернуться в детство 2 (СИ) - Владимир Олегович Войлошников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анна Дмитриевна пожевала губами и строго ответила:
— Чтение только здесь, без выноса.
Ага.
— А посмотреть-то на него хоть можно? Без выноса?
Библиотекарша скрылась в недрах своего хранилища и выплыла с журналом обычного, крупного (не как «Юный натуралист», скажем) формата. На корочке в зелёных разводах посреди красовалось чёрно-белое фото размером примерно десять на пятнадцать. Немолодой дядька.
Мне не очень понравилось, что страницы журнала были сероватые, да и корка такая… Не глянцевая, вот! На альбомную бумагу похожа, как будто. Зато тираж! Два мильёна экземпляров, нехило! Раз печатают — значит, их читают, правильно?
Я полистала журнал и задала тупой, наверное, с точки зрения Анны Дмитриевны, вопрос:
— А так всегда бывает: весь журнал — одна книжка?
Во всяком случае, смотрела она на меня как на тупую. Но снизошла:
— Всегда. Иногда, если книга очень большая, её разбивают на два или даже на три номера.
Ах, вот оно что!
Я поменяла свои книги, откланялась и ушла. Нет, если «Роман-газета» примет к публикации мою книгу — это будет круто! Столько народу подписано — это сразу имя на слуху окажется. А ещё мне понравилось, что книга шла большим блоком, не отдельными главками, пусть даже и на серой бумаге.
Взяли бы только…
Я поработала в пионерском закутке до двух и направилась домой — Женя как раз должен был выспаться с ночи, и мы запланировали поехать на новый рынок стройматериалов (Боже, я надеюсь, что он открылся). И мама поехала с нами. У Наиля всё равно рабочий день был, и бабушка с Дашей взяли Федьку на себя. Даша ведь тоже кормящая ещё, до осени не планирует пацанов отлучать, так что никаких проблем с младенческим питанием возникнуть было не должно.
Строительный рынок меня лично не сильно впечатлил. Как говорится, видали мы лилипутов и покрупнее.*
*Это (я, кажется, уже упоминала) ирландская поговорка.
И, не смотря на то, что ценники на доску и прочие бруски начинались от тридцати рублей за куб, а брус доходил до семидесяти, торговля шла бойко. Правду, видать, говорили про многие тыщщи на книжках.
Нас брус пока интересовал постольку поскольку. А вот заборная доска… Мы быстренько встали в очередь. Да уж, если в будний день столько народу, представляю, сколько набежит в субботу!
Доставочных машин было четыре, и одна из них только что отошла, а вторая загружалась. Причём, если оставалось место, грузили сразу и два заказа, и три — сколько допускала грузоподъёмность, я так понимаю. Как они там разбирались в разграничении стройматериалов, я вникать не стала (да и кто бы мне дал). Мама с Женей тихонько обсуждали, сколько досок они смогут «освоить» за раз. Опасались оставлять, правда. Граждане — они разные бывают, кое-кто не прочь прихватить плохо лежащее. Решили взять пока полкуба досок, да столбиков заборных, да брусков, чтоб доски, собственно говоря, крепить, да гвоздей…
Внезапно оказалось, что за гвоздями нужно в другую очередь, где скобяные изделия — и я побежала занимать туда.
Гвоздей они набрали тоже от души. Часть столбиков упаковали в багажник на крышу, чтоб просто так не сидеть, пока машину ждём. По дороге из оживлённой маминой болтовни я поняла, что сегодня они заказали машину ещё и на завтра. Доставка с девяти ноль-ноль, первым делом развозят заказы, оформленные заранее. Нормально! Не знаю, будет ли это и потом работать, а то есть у меня опасения, что очереди при таком ажиотаже вытянутся до горизонта… Посмотрим.
Дальше — рутинное. Я палила костёр и попутно делала записи в черновике. Совмещала, тысызыть, приятное с полезным. Матушка с Женей метались со столбами, лопатами и рулеткой — отмеряли, вкапывали. Вот, к вопросу об инструментах. И ямобуров бытовых тоже нет. Всё руками, лопаткой…
Два часа они утыкивали дальнюю границу столбиками, потом пришла машина, выгрузила полкуба досок, мама принялась их размечать, а Женя — пилить. Ножовкой, естественно. Дальше активно застучал молоток, и к дядь Рашидовому серенькому забору начал прирастать свеженький жёлтенький хвост.
А знаете, сколько это — полкуба досок? При условии, что взяли они двадцатку (то есть, двухсантиметровой толщины), а ширина у досок была пятнадцатисантиметровая, получилось двадцать восемь шестиметровых досок. Каждую следовало распилить. Поразмыслив, пилили на четыре части. Во-первых, это было экономнее — просто так, из ничего, из текущего объёма материалов вырастало четыре с лишним дополнительных метра забора. А во-вторых, забор у дяди Рашида уже был полутораметровым. Кому надо — всё равно и залезет, и заглянет. Так что смысл платить больше?
Доколачивали этот кусок снова в сумерках. Я наблюдала за угасающими углями, переливающимися багровым, и думала, что завтра я сожгу нахер все эти берёзовые корни. Достали они меня. Пусть будет пионерский костёр — кого это волнует? Лучше сейчас, когда строений вокруг нет вообще, а до ближайшего дерева полсотни метров. За день должно ведь прогореть, правильно? Какой бы там костёр ни был…
Вот вроде бы ничего не делала, а устала — ни рук ни ног… Пока мама скорее кормила Федьку, я поужинала, а потом прилегла к нему, на ту же кровать. С кухни доносились голоса, сливающиеся в монотонный гул. Я вдыхала молочный Федькин запах и целовала крошечные кулачки. Какой же он маленький и вкусненький. Он смотрел на меня восторженными глазами, как это умеют только младенцы, и гулил. Как уснула, и как меня перекладывали в постель — не помню…
21. ВСЕ МЫСЛИ ТУДА
ХОЗЯЙСТВЕННОЕ
11 мая 1984, пятница
В этот раз мы поехали расширенным составом, с тётей Валей. С самого ранья — к восьми были уже на месте и ковыряли землю беспонтовыми лопатками.
Дамы садили морковку, пока Женя ямы под столбы готовил. Безветрие стояло удивительное, даже осинки не дрожали. Более того, небо начало затягивать тучами — похоже, к вечеру дождь будет. Я подумала, что лучше условий не представится, и зажгла пионерский костёр. Двухметровую кучу подсохших за четыре дня берёзовых корней. Прям вот с четырёх сторон подпалила.
Когда взрослые увидели и прибежали, было уже поздняк метаться.
— Без паники, — сказала я. — Это надо успеть сжечь до того, как соседи что-нибудь построили. Хотя бы тот же забор. Земля под костром перепахана, до всего далеко. Ветра нет. Я слежу. Я бы посоветовала и остальные кучи поджечь, пока погода тихая стоит.
— Правда, может, поджечь? — усомнилась тётя Валя.
Пять минут терзаний — и вдоль нашей деляны
