Время прощаться - Джоди Пиколт

Она въезжает на стоянку у склада Гордона.

– Я хватаюсь за соломинку, – признаюсь я Серенити, выбираясь из машины и прикуривая сигарету.

Она пытается не отставать от меня.

– А потом разговорим Гидеона Картрайта.

– Ты даже не знаешь, куда он отправился после закрытия заповедника.

– Мне известно, что он достаточно долго оставался в заповеднике и помогал перевозить слонов в их новый дом. А после этого… Да ты и сам догадываешься, – говорю я. – Думаю, все смотрители по очереди ездили за провизией. Если Гидеон собирался сбежать с Элис, возможно, он проговорился об этом.

– Нет уверенности, что за десять лет тут не сменились продавцы…

– Но нет уверенности и в обратном, – возражаю я. – Соломинка, помнишь? Никогда не знаешь, что вытащишь, когда потянешь за ниточку. Просто делай то, что я говорю.

Я давлю сигарету каблуком и вхожу в продовольственный склад. Это просторное деревянное строение, где суетятся молодые сотрудники в шлепанцах, с прическами из множества косичек, но есть и один старик, который складывает помидоры в гигантскую пирамиду. Выглядит впечатляюще, но в глубине души мне хочется вытащить помидор снизу, чтобы распалась вся куча.

Одна из продавщиц, девочка с кольцом в носу, тащит к кассе большую корзину со сладкой кукурузой и улыбается Серенити.

– Если понадобится помощь, зовите меня, – говорит она.

Я уже понял, что отделение «Гордон Продьюс», которое продает по себестоимости продукты в заповедник Новой Англии, должно было получить разрешение от владельца предприятия. Можете считать, что я сужу о людях предвзято, но я полагаю, что о моем деле знает скорее старик, а не вон тот хлыщ с налитыми кровью глазами.

Я надкусываю персик.

– Боже мой, Гидеон был прав! – говорю я Серенити.

– Прошу прощения, – откликается старик, – нельзя пробовать товар бесплатно.

– Я куплю это персик. Целый лоток. Мой приятель был прав – таких фруктов, как у вас, нигде не найдешь. Он мне сказал: «Маркус, если будешь в Буне, штат Нью-Гемпшир, и не заглянешь к Гордону – пожалеешь».

Старик улыбается.

– Спорить не стану. – Он протягивает руку. – Я Гордон Гордон.

– Маркус Латой, – отвечаю я на приветствие. – А это моя… жена Хельга.

Серенити улыбается ему.

– Мы как раз ехали на слет собирателей наперстков, – говорит она, – но Маркус настоял, чтобы мы остановились, как только увидел вашу вывеску.

И тут раздался грохот по ту сторону занавески из стекляруса.

Гордон вздыхает.

– Нынешняя молодежь… говорят об экологии и охране окружающей среды, а сами локоть от задницы не отличат. Прошу прощения, я на одну минутку…

Он уходит. Я поворачиваюсь к Серенити.

– Слет собирателей наперстков?!

– Хельга?! – очень похоже возмущается она. – К тому же это первое, что пришло мне в голову. Я не ожидала, что ты так нагло станешь обманывать старика, глядя ему прямо в глаза.

– Я не обманывал, а вел расследование. Какие-то вещи говоришь, чтобы получить признание, а люди замыкаются в присутствии следователя, потому что боятся накликать неприятности на себя либо на кого-то другого.

– И ты еще говоришь, что экстрасенсы – шарлатаны!

Тут с извинениями возвращается Гордон.

– Привезли червивую пак-чой, китайскую капусту.

– Вот незадача… – бормочет Серенити.

– Может быть, вас дыни заинтересуют? – предлагает Гордон. – Настоящий сахар.

– Это точно! Гидеон говорил, что жаль отдавать ваши продукты слонам, – продолжаю я.

– Слонам… – повторяет Гордон. – Вы Гидеона Картрайта имеете в виду?

– Помните его? – радуюсь я. – Поверить не могу. Просто поверить не могу! Мы жили в одной комнате в общежитии, но не виделись со студенческих времен. А он до сих пор здесь живет? Хотелось бы встретиться…

– Он давным-давно уехал, после того как заповедник закрыли, – отвечает Гордон.

– Заповедник закрыт?

– К сожалению. Одного из смотрителей затоптал слон. Тещу Гидеона.

– Должно быть, для них с женой это был настоящий удар, – разыгрываю я удивление.

– Грейс погибла за месяц до трагедии, – отвечает Гордон. – Так ничего и не узнала. Да оно и к лучшему.

Я чувствую, как напряглась стоящая рядом со мной Серенити. Для нее это оказалось новостью, но я смутно припоминаю, что во время следствия Гидеон упоминал о смерти жены. Потерять близкого человека – трагедия. Потерять двух, друг за другом, – похоже на удивительное совпадение.

Гидеон Картрайт был воплощением горя, когда погибла его теща. Возможно, стоило взглянуть на него в роли подозреваемого повнимательнее.

– А вы случайно не знаете, куда он отправился после закрытия заповедника? – спрашиваю я. – Хотелось бы с ним связаться. Выразить соболезнование.

– Знаю, что он направлялся в Нашвилль. Туда отправили слонов, в местный заповедник. Там и Грейс похоронена.

– Вы знали его жену?

– Милое дитя. Она уж точно не заслужила умереть молодой.

– Она болела? – спрашивает Серенити.

– Можно сказать и так, – отвечает Гордон. – Она вошла в реку Коннектикут, наложив в карманы камней. Целую неделю не могли найти тело.

Двадцать два месяца беременности – долгий срок.

Для слонихи это огромные затраты сил и энергии. Прибавьте к этому время и энергию, которая затрачивается на то, чтобы вырастить детеныша до того момента, когда он сможет жить самостоятельно, и вам станет понятно, что стоит на кону у слонихи. И неважно, кто вы и какие отношения связывают вас со слонами: встанете между ней и ее детенышем – самка вас убьет.

Мора сначала выступала в цирке, потом ее отправили в зоопарк, где уже находился африканский слон, в надежде получить потомство. Но все произошло совсем не так, как рассчитывали служители зоопарка, да и чему удивляться? На воле самка слона никогда не будет жить с самцом в непосредственной близости. Мора бросилась на своего «ухажера», разнесла ограждение и пригвоздила смотрителя к забору, сломав ему позвоночник. Когда она попала к нам, ей провели десятки ветеринарных анализов, включая и анализ на туберкулез. Но тест на беременность в перечень обязательных анализов не входил, поэтому мы понятия не имели, что у нее будет детеныш, почти до самого его рождения.

Когда мы поняли, в чем дело – напухшие железы, опущенный живот, – то на пару месяцев отсадили Мору в карантин. Слишком рискованно было оставлять ее рядом с Гестер, второй африканской слонихой, в одной загородке, поскольку мы не знали, какая последует реакция. Ведь у самой Гестер детенышей еще не было. К тому же нам не было известно, насколько Мора опытная мать, пока Томас не связался с бродячим цирком, в котором она раньше выступала, и не узнал, что однажды она уже рожала, сына. Это стало одной из многих причин, по которым ее признали опасной. Желая уберечься от агрессии, служители во время родов приковали Мору, чтобы забрать детеныша и самим заботиться о нем. Но Мора словно сошла с ума, трубила, ревела, бряцала цепями, пытаясь добраться до слоненка. Как только ей позволили к нему прикоснуться, она успокоилась.

Когда слоненку исполнилось два года, его продали в зоопарк.

Томас мне рассказывал об этом, когда я вышла погулять к загону, где паслась Мора и села, а у моих ног возилась моя дочь.

– Такого больше никогда не случится, – пообещала я ей.

Мы все в заповеднике обрадовались, каждый по-своему. Томас считал, что с появлением детеныша в заповеднике появится больше денег – хотя, в отличие от зоопарка, численность посетителей которого с появлением слоненка возросла бы на десять тысяч, мы не собирались выставлять слоненка на обозрение. Просто люди с большей готовностью дают деньги на содержание слонят. Нет ничего более умилительного, чем фотографии новорожденного слоненка, который, изогнув хоботок, как запятую, высовывает голову между похожих на колонны маминых ног. Все наши материалы по сбору средств пестрели такими снимками. Грейс еще никогда не видела родов. Гидеон и Невви за время работы в цирке дважды становились свидетелями этого и сейчас надеялись на счастливый конец.

А я? Знаете, я чувствовала свое родство с этим гигантом. Мора приехала в заповедник практически одновременно со мной, а полгода спустя я родила дочь. За последние восемнадцать месяцев я, наблюдая за поведением Моры, иногда ловила на себе ее взгляд. С моей стороны ненаучно так говорить, уподобляя слонов людям, но если не для протокола… Мне кажется, мы обе были счастливы, что оказались здесь.

У меня была прелестная дочь и замечательный муж. Используя аудиозаписи общения между слонами, которые предоставил Томас, мне удалось написать статью о проявлении сочувствия и когнитивных способностях у слонов. Я каждый день училась у этих умных, сострадательных животных и старалась не думать о плохом: о ночах, когда Томас засиживался за книгами; о том, как трудно содержать заповедник; о таблетках, которые он начал принимать, чтобы заснуть; и о том, что за полтора года пребывания в заповеднике я не видела ни одной смерти слона. Может, все, что произошло, – наказание за то, что я желала животным смерти, чтобы продолжить свои исследования?