Кости холмов. Империя серебра - Конн Иггульден

что скорее сровнял бы этот холм с землей, нежели дал бы врагам благоприятный шанс. И все же Чингис не был полностью удовлетворен положением дел. Оставленный на попечение Хасара лагерь в тридцати милях к востоку от города защищали всего два тумена. Почти вся монгольская орда отправилась на завоевание Отрара. До возвращения разведчиков Чингис был уверен, что стены можно разрушить.

В то утро они сообщили, что с юга движется огромная армия, превосходящая восьмидесятитысячное войско хана не менее чем вдвое. Шах приближался, и Чингис понимал, что нельзя допустить, чтобы его зажали между Отраром и шахской армией. На вершине холма двенадцать человек чертили карты и делали на них пометки. Под руководством китайского каменщика Ляна рабочие собирали катапульты и складывали глиняные горшки с зажигательной смесью. До известия о приближении армии шаха мастер Лян тоже не сомневался, что город будет взят. Теперь же все зависело от военных успехов, и каменщик лишь разводил руками, если кто-то из его рабочих спрашивал о том, что готовит им будущее.

– По мне, так этот наместник пусть хоть сгниет в своем городе. Мне было бы все равно, если бы там не стояло двадцать тысяч солдат. Они же ударят нам в спину, как только мы отвернемся, – говорил Чингис.

Его брат Хачиун многозначительно кивал, подводя коня ближе.

– Мы не можем запереть ворота снаружи, брат, – ответил Хачиун. – Они спустят людей на веревках и снимут запоры. Я могу остаться тут, а ты поведешь войско навстречу врагам. Если понадобится подкрепление, пришлешь гонца, и я приду.

Чингис скривился. Тумены Джебе и Джучи ушли за холмы и без вести пропали где-то в долинах. Он не мог оставить лагерь с женщинами и детьми без защиты, как не мог снять осаду с Отрара, где стоял большой гарнизон. Если разведчики не напутали, шести туменам хана противостояло стошестидесятитысячное войско. Никто другой не верил в способности монгольского воинства так сильно, как верил Чингис, но его шпионы и осведомители доносили, что это лишь одна из армий шаха. Чингис должен был не только разгромить ее, но и понести минимальные потери, иначе столкновение с новой армией стало бы для него последним. Впервые с тех пор, как он отправился на запад, Чингис задумался, не совершил ли ошибки. Неудивительно, что правитель Отрара, имея за спиной такую могучую силу, повел себя настолько высокомерно.

– Ты послал людей на поиски Джучи и Джебе? – неожиданно спросил хан.

Хачиун ответил кивком, хотя Чингис в то утро уже дважды задавал этот вопрос.

– Пока никаких вестей. Я разослал разведчиков на сто миль вокруг. Кто-нибудь приведет их.

– Я знал, что Джучи не будет рядом, когда он понадобится, но Джебе! – крикнул Чингис. – Ветераны Арслана сейчас нужны мне как никогда! Выступать против такого войска – все равно что швырять гальку в реку. Да еще слоны! Кто знает, как остановить этих зверей?

– Забери тумены из лагеря, – предложил Хачиун.

Чингис выпучил на брата глаза, но тот только пожал плечами:

– Если проиграем битву, два тумена не защитят лагерь. Шах обрушит на него все свои силы. Ставки слишком высоки. На кону наша жизнь.

Чингис не ответил, наблюдая за тем, как рабочие поднимают плечи катапульты. Имей он в распоряжении один месяц, самое большее два, то проложил бы дорогу в город, но шах не собирался давать отсрочки. Взвешивая шансы, Чингис рассуждал. Вправе ли хан ставить на кон жизнь собственного народа? Риск быть раздавленным между молотом и наковальней был слишком велик.

Чингис молча покачал головой. Хан имел право поступать как вздумается с жизнью тех, кто пошел за ним. Если он проиграет, то лучше погибнуть, чем ходить за стадами овец на родных просторах. Он все еще помнил, каково это – жить в страхе перед каждой тенью на горизонте.

– Когда мы стояли у стен Яньцзина, брат, я послал тебя обескровливать войско цзиньцев. Нам известно, куда направляется шах, и я не собираюсь сидеть сложа руки и дожидаться, пока он нанесет удар первым. Я хочу, чтобы его армию били вплоть до самого Отрара.

Хачиун поднял голову, заметив, что в глазах брата снова заблестел огонек. Взяв из рук слуги карту, Хачиун развернул ее уже на земле. А в следующий миг и Чингис вместе с братом склонился над картой в поисках подходящего места для битвы.

– При таком количестве людей и животных шаху придется разделить свое войско здесь и здесь или вести его через этот широкий перевал одной колонной, – сказал Хачиун.

Местность вокруг Отрара представляла собой всхолмленную равнину, занятую полями крестьян, но чтобы добраться до нее, шах должен был перейти горы, в которых его армия растянулась бы в длинную колонну.

– Когда они доберутся до перевалов? – спросил Чингис.

– Через два дня, не раньше, если будут двигаться медленно, – ответил Хачиун. – Потом они выйдут на равнину, и тогда уже ничто их не остановит.

– Ты не сможешь контролировать сразу три перевала. Кто пойдет с тобой?

– Субудай и Джелме, – без колебаний ответил Хачиун.

Хан взглянул на младшего брата и понял, что в нем разгорается пламя надежды.

– Приказываю тебе, Хачиун, понемногу обескровливать их, но не биться насмерть. Ударить и отступить, потом снова ударить, только не позволяй им заманить себя в ловушку.

Хачиун кивнул, не отрываясь от карты, но Чингис похлопал его по плечу.

– Повтори-ка приказ, братец, – кротко