Магнит любви. Как притянуть в свою жизнь любовь, гармонию и счастье - Марси Шимофф

Такой разговор продолжался около двадцати минут – палестинцы говорили о своей боли, а я слушал их и понимал, какие чувства и потребности кроются за их словами. Я воспринимал слова собеседника, а не его агрессию. Это был подарок мне от другого человека, который хотел поделиться со мной своей бедой. Как только палестинец почувствовал, что я его понимаю, он смог выслушать и меня, а я получил возможность рассказать, зачем приехал в лагерь.

Через час тот же человек, который публично назвал меня убийцей, пригласил меня к себе на праздничный ужин в честь Рамадана.

Чтобы человек мог говорить от сердца, он должен уметь точно высказывать собственные чувства. Чтобы человек мог говорить от сердца, он должен уметь точно понимать чувства другого человека.

Как славно было бы, если бы во время разговора мы могли читать субтитры, которые поясняли бы, что именно имеет в виду собеседник. Может быть, девушка говорит: «Ты должен был позвонить мне!», а на субтитрах в тот же самый момент вы прочли бы: «Я страшно беспокоилась из-за тебя!»

Если вы слушаете только произносимые слова, не понимая стоящего за ними намерения, то в конце концов скатитесь к упрекам и нападкам. И это вызовет естественную оборонительную реакцию или, что еще хуже, заставит наброситься на собеседника: «Ты что, моя мать? Почему я должен каждые десять минут звонить и отчитываться, где я нахожусь?» Подобные реакции ведут к нарастанию напряженности, а возможность сердечного общения исчезает на глазах.

Но если вы научитесь читать субтитры, то сможете вести себя совершенно по-другому. Вы будете реагировать на то, что скрыто за словами, а не на сами слова. Вы можете сказать: «Похоже, ты волновалась обо мне, дорогая».

Представьте, как подобные реакции изменят характер вашего общения! Когда я беседовала с Героями Любви Джимом и Джори Мански, которые разработали программу радикального сочувствия, основанную на принципах общения без насилия, они сказали: «Мы можем находиться в состоянии любви, когда понимаем, что окружающие стараются сделать так, чтобы потребности всех удовлетворялись».

Джим рассказал о сложном моменте в общении с отцом, когда умение слушать с сочувствием помогло ему сохранить хорошие отношения и любовь.

В молодости мне было очень трудно общаться. Я предпочитал молчать. Мне казалось, если другие узнают, что со мной происходит, то меня обидят, накажут или отвергнут. Слушать я не умел тоже. Я часто отвлекался на собственный внутренний диалог и плохо реагировал на то, что казалось мне критикой и осуждением.

Я хотел научиться общению, поэтому начал изучать и применять на практике прием «Общение без насилия». Занимался я этим более десяти лет. Долгая практика научила меня общаться на основе сочувствия: сознательно выбирать, когда говорить, а когда молчать и слушать. Я стремился к тому, чтобы все ощутили близость друг к другу и наполнились любовью.

Умение говорить и слушать с любовью сыграло важную роль два года назад, когда моя мать сильно заболела и нам с отцом пришлось нелегко. Мама много лет страдала от эмфиземы. За несколько недель перед ее восемьдесят первым днем рождения она простудилась. Простуда быстро перешла в пневмонию. Ее состояние ухудшалось, и маму пришлось госпитализировать. В больнице она потеряла сознание, и ее сразу же поместили в отделение реанимации.

Мы с отцом все свободное время проводили в больнице. Мы ждали, ждали, ждали – любого признака, что она приходит в себя. Каждый день врачи сообщали нам о ее самочувствии и о том, что ее ждет. Всякий раз они говорили одно и то же: состояние не изменилось, ничего нельзя сделать.

В те ужасные дни мне стало ясно, что жизнь матери поддерживают только современные медицинские технологии: трубки, иглы и лекарства. Тревога нарастала. Мне хотелось найти способ помочь матери, но я чувствовал себя абсолютно беспомощным. Надежда медленно угасала.

Через десять дней врачи сказали, что мама вряд ли придет в себя и сможет дышать самостоятельно. Ее мозг погиб.

Я понимал, что они правы. Мама ушла, хотя аппараты продолжали дышать за нее, а лекарства поддерживали сердцебиение. Я не сомневался, что мама хотела бы уйти. Еще до болезни она не раз говорила мне об этом.

Я решил поговорить с отцом об этом.

– Я не смогу жить, – сказал он, – если сам отключу ее от системы жизнеобеспечения.

Услышав первое слово «я», я ощутил, как во мне нарастает гнев. «Дело не в тебе, папа, – думал я. – Подумай о маме! Что почувствуют все наши родные? Это повлияет на всех нас?» Но, к счастью, я вспомнил прием «Общение без насилия». Я сумел сохранить спокойствие и осознал сильные эмоции, кипящие во мне. Я понял, что предубежден против отца и считаю его эгоистом.

Это качество никогда не поощрялось в нашей семье. Если кто-то думал о себе раньше, чем о других, то его упрекали в эгоизме и эгоцентризме. Я усвоил такое отношение и быстро научился осуждать всех, в том числе и себя, когда замечал подобную склонность.

В то же время я знал, что осуждать отца – чистое безумие. В мире мало таких самоотверженных людей. Он родился в 20-е годы, во время Второй мировой войны воевал на фронте и много трудился, чтобы в семье все было нормально. И даже после тяжелого рабочего дня всегда находил время, чтобы поиграть со мной. Когда я стал старше, мы вместе занимались мотоциклами. Я обожал моменты, когда находился рядом с ним.

Но на этот раз ситуация была слишком эмоционально напряженной. Раньше я не сдержался бы. Но благодаря тому, что я столько лет занимался «Общением без насилия», я не разразился гневной тирадой, а сумел остановиться, успокоиться и выслушать отца с сочувствием.

Сначала я заметил, что происходит в моем теле, и понял, что это гнев. Я стиснул зубы, на глаза навернулись слезы, сердце отчаянно забилось.

Вместо того чтобы бороться с этими физическими реакциями, я позволил себе пережить их все. Через несколько секунд я сосредоточился на отце. Я понял, что он испытывает то же самое. Он был раздавлен неспособностью помочь жене, с которой прожил шестьдесят два года. Ему предстояло осознать трагическую реальность. Я чувствовал его напряжение. Я видел, что он старается сделать для мамы все, что в его силах. Но у него были и собственные потребности. Меня захлестнул поток сочувствия.

Ничего не говоря, я думал: «Тебе страшно. Ты хочешь защитить маму и себя от страданий – сейчас и потом. Тебе нужно смириться и принять неизбежное».

Я не мог больше сдерживать сострадание и сказал:

– Папа, ты не можешь представить, как будешь жить дальше, приняв такое решение. Тебе страшно. Ты хочешь понять, можно ли сохранить жизнь мамы?

Отец кивнул. Слезы стояли в его глазах. Сложный момент прошел.

Я почувствовал, что он уже все понял, поэтому не стал ничего говорить. Я ощущал непередаваемый покой. Чуть позже мы с моей женой Джори пошли перекусить, оставив отца наедине с мамой.

Мы вернулись через час. Папа сидел рядом с мамой. Свет был приглушен. В тишине раздавалось только гудение аппаратов. Ничто не изменилось, но я чувствовал, что что-то произошло. Отец посмотрел на нас. Я почувствовал в нем нежность, открытость и чувство покоя, которого прежде не было.

Папа отозвал меня в сторону и сказал:

– Джим, позови родственников.

Этими словами он сказал мне: «Нет смысла тянуть дальше. Я готов ее отпустить».

Слезы облегчения, сочувствия и горя хлынули из наших глаз. Мы обнялись.

В тот день между мной и отцом что-то произошло. Наша связь стала крепче.

Сегодня мы с отцом близки как никогда, хотя живем в тысячах миль друг от друга. Я каждый день звоню ему и знаю, что он ждет наших разговоров. Мы читаем одни и те же книги и обсуждаем их – это наш личный книжный клуб. При каждой возможности я приезжаю его навестить.

Папа все еще переживает свое горе. Здоровье у него неважное. Каждый день, звоня ему, я знаю, что он будет жаловаться мне на жизнь. И все же ничто не может помешать мне звонить ему. Я хочу слушать его, говорить о том, о чем он захочет, – или о своей печали, или просто о погоде. Я хочу всегда быть с отцом. И готовность слушать его – это лучший подарок, какой я могу сделать ему. И себе!

Джим понял, что в те моменты, когда мы слушаем с сочувствием, происходит волшебство. Когда вы слушаете от всего сердца, системы страха в вашем теле отключаются. Вы перестаете видеть в собеседнике врага. Вы видите в нем человека, понимаете, что вы очень похожи. Динамика ситуации меняется. Вы уже не противники, вы не сидите, разделенные столом, и не спорите друг с другом. Вы и тот, кого вы слушаете, сидите по одну сторону стола и вместе работаете, чтобы получить позитивный результат.