Список женихов - Виктория Александер

— Слава Богу! — рассмеялся Томас, но тут же снова стал серьезным. — К тому же она моя сестра.

— Мне это хорошо известно, — примирительно произнес Ричард.

— А ты — мой самый близкий друг.

— И это мне известно.

Томас наклонился к нему и сказал, понизив голос:

— Тогда объясни мне ради всего святого, почему ты меня избегал?

— Я не избегал тебя…

— Конечно же, избегал. Когда я пришел забрать картину, тебя не оказалось дома, хотя я предупредил запиской, что заеду, и ты должен был меня ждать. Я просто вошел внутрь. Ты даже не удосужился запереть дверь.

— У меня там нечего украсть.

— Знаешь, ты бы по крайней мере мог быть лучшим хозяином, — обиженно проворчал Томас. — Дожидаясь тебя, я был вынужден выпить две порции того мерзкого пойла, которое ты называешь бренди, а ты так и не явился.

— Прими мои самые искренние извинения, — усмехнулся Ричард.

— Будь я более подозрителен, я мог бы подумать, что твое явное нежелание видеться со мной в последние дни как-то связано с теми слухами, которые распространяются в обществе.

— Слухами? Какого рода?

— Ну, ты же знаешь, обычная болтовня, вечно возникающая, когда леди, которую никогда не видели в компании мужчин, за исключением ее старых друзей, вдруг становится объектом внимания джентльмена, широко известного сдержанностью поведения и безразличием. Джентльмена, в свое время имевшего дурную репутацию, однако потом резко изменившего образ жизни. Он годами не обращал внимания ни на одну женщину и превратился в замкнутого и невероятно скучного человека.

— Скучного? — сердито переспросил Ричард. — Ты считаешь меня скучным? Теперь я вправе обидеться!

— Я не считаю, но все остальные — да. Уж я-то знаю, как ты проводишь свои дни. И один только я знаю, кто такой на самом деле Этьен Луи Туссен. — Томас испытующим оком посмотрел на друга. — Или я ошибаюсь? Джиллиан тоже знает?

— Нет, — поспешил ответить Ричард более резким тоном, чем ему хотелось бы.

Томас задал новый вопрос, тщательно выбирая слова:

— Каковы твои отношения с моей сестрой?

— Ты спрашиваешь о моих намерениях?

— Отец не смог сюда приехать, и я, таким образом, выступаю в роли главы семьи, хотя не хотел бы упоминать об этом при бабушке. Но я и в самом деле спрашиваю о твоих намерениях по отношению к Джиллиан.

Ричард тяжело вздохнул. Он понимал, что этот разговор неизбежен. И понимал, что он произойдет во время его пребывания в Эффингтон-Холле.

— Хорошо, Томас. Ты прав. Я действительно избегая тебя, И нам обо многом надо поговорить. Но теперь не время и не место.

— Совершенно верно. И все же… — Томас ухмыльнулся. — Если я напомню тебе об одной нечистой игре в бильярд…

— …много лет назад. Ужасно играть, когда не можешь держать пари на результат.

— Если и так, то подобное мастерство, освоенное однажды, имеет тенденцию сохраняться на многие годы. Я уверен, что мы договоримся о приемлемых ставках. В Эффингтон-Холле превосходные бильярдные. Не могу придумать лучшего места для нашего разговора. Может быть, завтра вечером перед балом?

Ричард кивнул:

— Отлично. Буду иметь удовольствие одолеть тебя.

— Даже в свои худшие времена я играл лучше, чем ты.

— Посмотрим.

Они обменялись еще несколькими незначащими замечаниями, причем Ричард старательно избегал упоминать имя Джиллиан. Томаса окликнула какая-то всадница, и он присоединился к ней.

А Ричард снова обратил взгляд на Джиллиан. Ну, так каковы же его намерения? И почему они до сих пор неясны для него самого?

Теперь он действительно мог жениться на ней. Она доказала, что может стать ему женой в полном смысле слова. Ричард улыбнулся при мысли, как чудесно она это доказывала. Единственное предложенное им условие их сделки выполнено. Так чего же он ждет? Почему не женится на ней немедленно? Чего ему не хватает? Хочет ли он владеть не только телом Джиллиан, но и ее душой? Не только ее рукой, но и сердцем? Ее любовью?

Нужна ли ему ее любовь? И если да, то почему? Без сомнения, для него это вопрос самолюбия. Проклятой гордости…

Джиллиан собиралась преодолеть особенно трудное препятствие, и сердце у Ричарда замерло. Она явно не думала, насколько опасны эти состязания. Джиллиан — превосходная наездница, но даже самый опытный всадник может допустить ошибку. Если с ней что-нибудь случится…

Он был полон Джиллиан с рассвета до заката, она снилась ему по ночам. Даже работа не вытесняла ее образ из головы. Он жил настоящей жизнью только рядом с ней. Разве до сих пор обладал он женщиной, одно прикосновение которой не только возбуждало плоть, но и проникало в самую душу?

Ричард прерывисто вздохнул. Любовь ли это?

Смех Джиллиан прозвучал в воздухе, заставив затрепетать его душу.

Быть может, поэтому он не торопит события? Если он в самом деле любит ее, надо ли жениться на женщине, не отвечающей на его чувство?

Джиллиан была права, когда говорила ему, вернее, Туссену, что все осложнилось и запуталось. Когда эта история начиналась, он отлично знал, чего хочет. Но теперь…

Кто-то из всадников позвал его, и Ричард вернулся в свою команду, чтобы продолжить борьбу. Следующий участок был самым трудным, следовало собрать все силы и внутренне подготовиться, предельно сконцентрировать внимание, чтобы преодолеть препятствие без ошибки.

И прогнать прочь все беспокойные вопросы, хаос эмоций и мысли о женщине, которую он, возможно, любит.

Джиллиан за весь день едва ли обменялась с Ричардом парой слов, поглощенная радостными ощущениями от скачек и общением с друзьями и родственниками, с которыми она виделась не чаще одного раза в год. Когда глаза их встречались, Ричард улыбался немного кривоватой улыбкой, но Джиллиан видела, что и он рад такому времяпровождению.

Сейчас она и ее кузина Пандора стояли у озера, обозначающего финиш конкура[13]. Здесь были расставлены длинные столы, буквально ломившиеся от жареного мяса и дичи, хлеба, фруктов, а также всех видов сладостей, — все это должно было удовлетворить волчий аппетит как участников скачек, так и зрителей.

Взгляд Пандоры был обращен на промокшего насквозь, но торжествующего графа Трента, который только что выбрался на сушу, выполняя условия пари. Ставкой был не более и не менее как законный брак.

— Ты его любишь? — спросила Джиллиан.

— Разве это такое уж неприятное чувство? — пожав плечами, сказала Пандора.

— Тем лучше! — рассмеялась Джиллиан. — А что граф?

— Хотела бы я знать!

— А ты не считаешь, что это показатель? В конце концов, мужчина поставил себя в смешное положение, сыграв на публике эту, пусть и несерьезную, сценку. И все ради тебя!