Молчаливая роза - Кейси Марс

— Наверно, с моего развода. Майкл ненавидел принимать гостей. Мы никогда не приглашали к себе родителей, даже на Рождество. Только сами ходили к ним.

— Твоя ма просто прелесть. Лучшая в мире родительница.

— Как ни смешно звучит, но это правда. Поверь мне, я знаю. Никто не ценит ее так, как я.

— У тебя и отец отличный мужик.

Девон засмеялась.

— Ну, этого не назовешь совершенством! Он слишком много пьет, слишком много ругается и время от времени бывает изрядным занудой. Бедной маме приходится с ним несладко.

— Ой, перестань, Девон! Как будто я не знаю, что ты его обожаешь!

— А что мне остается? Будь он хоть святым, хоть грешником, деваться некуда.

Они поймали такси, шофер вырулил в крайний ряд и нажал на газ.

— А что случилось? — спросила Кристи, когда они как следует разместились. — Мама заболела?

— Да нет, ничего такого. Просто она как-то странно говорила по телефону. Похоже, волновалась. Вот мне и пришло в голову заскочить к ним и удостовериться, что все в порядке.

Кристи откинула назад пышные черные волосы. Крошечные белые кристаллы мерцали в ее крупных золотых серьгах.

— Что у тебя интересного?

Вспомнив о вчерашнем вечере, о чудесных губах и смуглых руках Джонатана, Девон почувствовала, что у нее горят щеки. Она выглянула в окно, надеясь, что Кристи ничего не заметила.

— О Боже, ты с кем-то встречаешься!

— Вовсе нет.

— Вовсе нет? Кончай врать! Я слишком хорошо тебя знаю.

— Ну, я виделась с ним всего пару раз.

— Но он тебе нравится, правда? Ты случайно не переспала с ним, нет?

— Кристи!

— Да или нет?

— Конечно, нет.

— И кто он? Я его знаю?

Сопротивляться было бесполезно. Кристи все равно не отвяжется, пока не добьется своего.

— Джонатан Стаффорд.

— Тот самый Джонатан Стаффорд? Красивый, обаятельный и чудовищно богатый владелец «Стаффорд-Инна»?

— Да.

— О Боже!

— Мы познакомились, потому что я пишу о его семье. И, похоже, стали друзьями.

— Еще бы! У парней вроде Джонатана Стаффорда полно подружек. А он такой праведник, что даже не поцеловал тебя ни разу, да?

Ее щеки вспыхнули вновь.

— Ну, допустим, поцеловал…

— Небось, здорово было? Держу пари, что так!

— Пожалуйста, Кристи. Я не хочу говорить об этом.

Кристи понимающе улыбнулась.

— Значит, дело будет!

Девон начала было спорить, но Кристи остановила ее.

— О'кей, никаких вопросов. По крайней мере, пока. Это мне о чем-то напомнило… Ах, да! Насчет нашего похода в среду. Есть кое-какие трудности.

— Что? Хочешь сказать, что передумала? Ты обещала, Кристи. Сама знаешь, как я ненавижу всю эту чертовщину. Ты обещала сходить со мной к этому Задару. Ты обещала!

— У меня свидание, Девон. С этим маленьким итальяшечкой, от которого я без ума. Он не так уж часто бывает в Нью-Йорке. Пожалуйста, будь лапочкой и скажи, что обойдешься без меня.

— Нет.

— Слушай, у меня идея! А почему бы тебе не взять с собой Джонатана? Он ведь хозяин гостиницы, так? Может, он что-то знает, а тебе это как раз пригодится.

При одном упоминании о Джонатане у Девон стало горячо внутри.

— Не думаю, что из этого что-нибудь получится. Кроме того, он очень занят. — Но ведь в среду вечером Алекса дома не будет. Джонатан говорил, что мальчик проводит четыре дня в неделю в больнице. А она уже начала обсуждать с ним эту тему.

— Ну, попросить-то ты его можешь… если он действительно такой хороший друг!

Девон рассмеялась.

— Ладно, попрошу. Но если он откажется, ты от меня не отвертишься!

— Идет, — вздохнула Кристи, и они ударили по рукам. Тем временем такси остановилось у тротуара. Над городом повис толстый слой облаков, начался дождь. Девон расплатилась с шофером, и они заспешили к парадному, спасаясь от ветра, трепавшего длинную серую шерстяную юбку Кристи и ее пышные темные волосы.

Дом был выстроен в современном стиле: простые, чистые линии, большие удобные квартиры, роскошная сантехника… Отец уперся как камень: если уж надо переезжать, то в квартире не должно быть ни одного подтекающего крана. И никакого парового отопления, добавил он. Один сжатый воздух, блестящий новый линолеум и кухня с иголочки для Юнис.

По правде говоря, переезжать было необходимо. В их старом районе многие дома сносили или переделывали в кондоминиумы. Дом, в котором жили родители, ждала та же судьба. Девон удалось найти отличное место по соседству с их старой Восемьдесят шестой улицей — таково было единственное условие матери.

— Здесь все наши друзья, — сказала Юнис. — Их ведь на помойку не выбросишь. — Приехав в Штаты девочкой, мать так и не отучилась говорить с ирландским акцентом. Но язык и стиль Девон были безукоризненными.

— Тебе не придется стыдиться своего образования, как нам с матерью, — когда-то сказал отец. И с того времени, как она себя помнила, у Девон были частные учителя. Отец ничего не жалел, чтобы дочка имела возможность, по его любимому выражению, «научиться уму-разуму». Когда Девон исполнилось двенадцать лет, она случайно открыла, почему родители придавали этому такое значение.

В тот день у нее заболело горло, она рано пришла из школы и услышала доносившийся из кухни спор. Мать настаивала на том, что девочке давно надо было рассказать правду. Отец же говорил, что следует помалкивать. Тогда, мол, она так ничего и не узнает до конца жизни.

Появление Девон в дверях положило конец колебаниям.

Падди и Юнис рассказали девочке, что она подкидыш. Как-то утром они обнаружили на пороге собственного дома сверток с ребенком трех дней от роду. Спустя шесть месяцев благодаря помощи местного священника ее удочерили. Хотя Девон была потрясена, она никогда всерьез не задумывалась над этим. Другие приемные дети хотели знать, кто их настоящие родители, пытались разыскать их, но девочка слишком любила Юнис и Падди, чтобы мечтать о ком-нибудь другом.

Особенно о том, для кого она была нежеланной.

Теперь она наконец поняла, почему так не похожа на мать с отцом. Не только внешностью, но и повадками, симпатиями, антипатиями, вкусами, пристрастиями и всем остальным.

Впрочем, это не имело никакого значения. По крайней мере, так Девон думала до тех пор, пока Пол Джеймс не развелся с ней и она не начала чувствовать приступы непонятной тревоги. Несходство с родителями, на которое девушка так долго не обращала внимания, стало тяготить ее. Об этом Девон прямо сказал доктор Таунсенд.

— Входи, входи… — Юнис Фицсиммонс протянула тонкие веснушчатые руки, обняла дочь за шею и крепко стиснула. Эта хрупкая, худощавая женщина лет пятидесяти пяти всегда поражала Девон своей физической силой. — И Кристи! Боже милосердный, да ты ни капельки не изменилась! Как я рада, что ты пришла!