От воров в законе до отморозков - Россия уголовная - Сергей Дышев

Исключительная мера наказания применяется в 38 штатах США.

Ряд государств применяет смертную казнь в исключительных ситуациях и в военное время. Это Аргентина, Бразилия, Великобритания, Израиль, Италия, Канада, Мексика, Новая Зеландия, Швейцария - всего восемнадцать стран.

Полностью отменена смертная казнь в тридцати пяти странах - в том числе в Австрии, Австралии, Германии, Дании, Исландии, Нидерландах, Норвегии, Португалии, Франции, Швеции.

В нынешние времена "государственная гильотина" в России практически застопорилась. Последним в середине 1996 года ушел на казнь из коридора смертников Сергей Головкин по кличке Фишер, он же - Удав, который изнасиловал и растерзал в подвале своего гаража одиннадцать мальчишек. С тех пор здесь обстановка "потеплела": наше общество стремится к гуманизации; Совет Европы, в который вступила Россия, обязывает ввести мораторий на смертную казнь. Президент Ельцин уже подписал соответствующий указ, несмотря на то, что эта мера сохранена в новом Уголовном кодексе 1997 года. Теперь злодеи имеют реальные шансы на жизнь.

Смертникам дали послабления: разрешена спортивная одежда, стены камеры увешаны фотографиями, картинками, изображениями икон, которыми их регулярно снабжают представители церкви. Почти в каждой камере есть транзисторный приемник, и легкая музыка звучит здесь странно и непривычно. Разрешены и передачи, "дачки" по-тюремному. В тот день, когда мы беседовали с одним из самых молодых арестантов - Вадимом Г. 1975 года рождения, женщина-контролер принесла ему посылку от матери. Кроме сигарет, носков, конвертов там были и две толстые тетради... На момент совершения преступления ему исполнился двадцать один год. Был осужден за убийство трех человек: шесть раз выстрелил из пистолета ТТ и для верности бросил гранату РГ-42 в машину коммерсанта Г. Бокия. Тот умер на месте, еще двое, сидевшие в машине - Коростошевский и Баранов скончались позже. Выжил только Гуреев, получивший сотрясение мозга и баротравму. Киллер попытался скрыться на автомобиле подельника, но нарвался на патрульную машину милиции...

Любимое занятие приговоренных к смерти - писать апелляции, жалобы на несправедливый приговор. Многие настойчиво пытаются убедить своих адресатов в том, что вообще не виновны, и до такой степени упорствуют в этом, что границы истины стираются и они уже сами искренне верят в то, что не совершали преступлений. Как и Вадим, утверждающий, что групповое убийство совершил его подельник... Кстати, он просил не называть его фамилии - мать не знает, что сын сидит в камере смертников и надеется еще увидеть его живым, шлет ему бумагу для жалоб. "Обыкновенный советский троечник", как сам себя называет Вадим, жил с матерью в сибирском поселке. Воровал велосипеды и мотоциклы, дрался на танцах. Отец, он с матерью в разводе, приезжал на суд из Риги вместе со своим братом. Отец был подавлен, услышав приговор, дядька же обложил приговоренного. Чем ехать в Вологодскую тюрьму для пожизненных, Вадим предпочитает девять граммов свинца в голову. Но жизнь не отменишь, и во сне организм изнуряется картинами свободы и эротическими видениями.

Солнце в камеры не пробивается, только блики на стенах, когда уже заходит. Вадим утверждает, что их камера самая худшая на коридоре, где проходит вертикальный стояк - общий сток с верхних этажей, течет постоянно. Камеры здесь называют благозвучно "палатками". Обитатели 6-го коридора, хоть и никогда не видят большинства воочию, знают всех по именам. Система старая - перестукивание. На памяти у старожилов дольше всех сидел здесь некий Сергей, в конце концов получил пятнадцать лет тюрьмы, стал "крытником" и еще долгое время ждал этапа. Попал в конце концов в тюрьму в 100 километрах от Екатеринбурга. Пожизненное заключение - это слишком тяжкая кара, считает Вадим. Даже двадцать пять лет тюрьмы - уже выходишь стариком. Но оптимизма не теряет. Скучать, по его словам, не приходится: чтение (целая полка религиозных и других книг), написание всяческих жалоб, стирка, уборка камеры. И - поделки, как уже говорилось, повальное увлечение на коридоре. Это целая технология. Берется черный хлеб, пережевывается, выплевывается в пакет, потом сутки бродит. Затем натягивается простыня, масса перетирается, клейстер выходит, а вся масса остается. Простыню разматывают, вешают и сушат. Как посушили, получается колобок, бражкой пахнет. Его потом раскатываешь, делаешь фигурки, ларцы, что угодно - и красками раскрашиваешь. Из соломинок от веника делаются узоры.

Здесь предпочитают не ссориться, живут, как принято говорить среди заключенных, семьей. О прошлых преступлениях вспоминать и интересоваться не принято. Если человек не уживается, то камера пишет заявление начальству с просьбой перевести того в другую камеру, что называется, "ставят на лыжи". Иногда, по оперативным моментам, заключенных тасуют по камерам и без согласия.

Много преступного люду сидело в этих коридорах, ожидая пути на плаху. Были и именитые преступники, на руках которых кровь многих людей, садисты, выродки рода человеческого. Но о некоторых офицеры вспоминают даже с симпатией, как правило, это расстрелянные за экономические преступления. О том же Соколове, директоре знаменитого московского гастронома N 1 вежливом, тактичном человеке, умном собеседнике. Сейчас все знают, что его просто подставили. И разве сравнишь его со злодеями-убийцами? Но закон, хранивший социалистические устои, был непреклонен: свыше 10 000 рублей, проходящих по уголовному делу как похищенные у государства, влекли смертную казнь. А Соколов, помимо того, еще слишком много знал о нравах партийной элиты во главе с Гришиным... После исполнения приговора тело в полиэтиленовом мешке, в спецмашине с сигналом привезли директору московского крематория тоже N 1. Было много крови. "Кто это?" - спросил он у сопровождающих. "Соколов".

Сейчас в коридоре томятся лишь убийцы. А жулики от торговли - ныне весьма уважаемые в обществе люди, их избирают в депутаты, они открыто пользуются благами жизни и любят подчеркивать неординарность своей натуры. Здесь сидит гориллоподобный маньяк Сергей Ряховский из Балашихи, загубивший восемнадцать душ. Его показывают всяческим государственным, депутатским и международным комиссиям. Когда он в настроении, может порассуждать на темы демократии в России.

Еще один балашихинский потрошитель - Олег Кузнецов. В Бутырке их камеры с Ряховским рядом. Здесь и узнали друг о друге... Кузнецов, в отличие от страдавшего комплексами Чикатило, не испытывал неуверенности, знакомясь с девушками на улицах. И они легко шли на контакт. Кузнецов считал себя суперсексуальным мужчиной. Он не проглатывал части тел жертв, как Чикатило, не пил кровь, как вампир Гаджиев. Он нанизывал несчастных девушек на палки, как куски шашлыка на шампур, мотивируя свои действия тем, что они требовали от него деньги. На его счету - двадцать жертв и десятки изнасилований, в том числе на Украине. В декабре 1993 года приговорили к смертной казни. Тоже считает себя невиновным. Отец от него отказался еще во время следствия. Вспоминал, как чуть не женился в Киеве, но отец девушки (на ее счастье) воспрепятствовал браку и увез подальше. На вопрос, какой любимый предмет был в школе, сообщил, что ходил в садик, через минуту сказал: "Ну-у... вообще... это самое, учился. Такого какогото предмета не было". А еще через минуту вспомнил про физкультуру.

- О чем вы с Головкиным общались?

- Головкин не любил разговаривать. Что-то писал. Я почти с ним не разговаривал. Про лошадей рассказывал что-то. Меня это не интересует.

По правую сторону коридора сидит маньяк по кличке Режиссер, обросший рыжей бородой, окончательно опустившийся. Обманом, представляясь творческим работником, завлекал молодых девушек, насиловал и убивал.

В одной камере с Кузнецовым сидит Борис Голубев, тридцатилетний убийца. Благообразный вид, очки в тонкой оправе, в движениях и повадках нечто утонченно-женственное. Убил мужчину и его дочь во время ограбления квартиры. Родился в тюрьме, затем Тунгусский дом малютки, специнтернат, кражи, колония для несовершеннолетних, снова зона. "Я всю жизнь в тюрьме, - говорит он. - И единственная моя мечта - отыскать мать. Пишу письма, делаю запросы..." Он говорит, что быть совершенно одиноким ему гораздо легче - отвечать надо только за себя. Голубев несколько раз сидел за воровство и кражи, хулиганство в тюрьме. Спрашиваю, какая у него гражданская специальность. "Обмотчик моторов". - "А на свободе?" Он хохочет: "Я никогда не работал на свободе!"

В этой же камере сидел вплоть до расстрела маньяк Сергей Головкин. Борис сдружился с ним. Если попросить, может показать полароидную фотографию, где они сидят в обнимку. Сказал, что его не интересовало, чем Головкин занимался раньше. Главное, как он вел себя здесь, так и он к нему относился. Сосед по два часа в день делал физические упражнения, заполнял брошюрку "Рост ученика", которую распространяло в тюрьмах американское религиозное общество "Духовная свобода". В ней надо было отвечать на вопросы. Аккуратным почерком - духовные поиски узника Головкина: "Я всегда думаю о мире и о жизни людей в мире, но только эмоционально. Мне бы очень хотелось принять участие в распространении Евангелия, работая в христианской миссии или помогая в ее работе, и молю Господа о помощи". К нему приходила мать, она от него не отказалась, почти каждый месяц - адвокат. Была поддержка... Об отклонении Президентом ходатайства о помиловании Головкина они узнали из газеты "Российские вести", которую принесли оперативники где-то в конце ноября. Когда увозили на расстрел, Борис вспоминал: "Он так интересно это воспринял. Получилось, что как раз в этот день у него был день рождения. Собрал вещи. Спокойно лег спать. Воспринял очень спокойно, хорошо кушал, встал в 10 часов дня, а полвосьмого вечера его уводили на этап. Может, вера в Бога помогла, по крайней мере, он пытался верить..."