Предания о самураях - Джеймс С. Бенневиль

Тэрутэ навешивает танзаку

Так как его господин не удосужился прочитать это вслух, Сёдзи протянул руку. Сукэсигэ спросил: «Что тебе?» – «Наш господин как-то тревожно умолк. В ходе выполнения нашей задачи по отмщению, означающему игру с хвостом тигра, разве он не позволит своему кэраи ознакомиться с содержанием этого свитка? Нас здесь встретили подозрительно радушно. Да к тому же в этом месте женщины становятся причиной всех бед, случающихся в отношениях между мужчинами. Почему бы вам не поделиться со мной содержанием данного свитка? Сёдзи нижайше просит об этом». Сукэсигэ рассмеялся: «Необычность такого стихотворения в подобном месте состоит разве что в его безупречном исполнении». Он прочитал стих кэраи, но на этот раз с предельным вниманием к его смыслу. «Не соизволит ли ваша светлость объяснить значение этого стихотворения?» Сёдзи проявлял вполне тактичную настойчивость. «Нет ничего проще, – ответил Сукэсигэ, изображая полное безразличие. – Мужчину привлекает красота женщины; женщина увлекается прекрасным обликом мужчины, и возникает любовь – отсюда ссылка на цветы. Зацепившийся рукав служит символом согласия. Вот что означает данное стихотворение». – «Откровенное на самом деле приглашение к общению», – проворчал Сёдзи. Но тут он заметил явное намерение своего господина закрутить интрижку. «Соизволит ли наш господин распорядиться привести сюда эту девушку? При этом ваш сёдзи со страхом и почтением просит оставить его при вас на страже. Вино и женщины на этом курорте среди задач, поставленных нашим господином, вроде бы не предусматривались». Сукэсигэ мирно выслушал скрытую отповедь своего слуги. «При полном послушании буйвологолового Сёдзи. Но дело это совсем пустяковое. Пусть оно пройдет незамеченным». Мито-но Каро думал совсем иначе. «Чрезмерная серьезность вызывает подозрение. В нашем квартале развлечений нужно следовать сложившимся местным традициям. Его кэраи видятся надежной стражей для нашего господина».

Таким образом, движимый влечением и выслушав совет, Сукэсигэ вызвал к себе Китиро. Этот человек был моложе и горячо поддержал такое веселое решение. Катаро сказал: «Без сомнения красивая девушка, которая повесила танзаку на ограде, числится таю[36] нашего квартала, судя по ее волнующей красоте. Начальник (о-гасира) желает представить ее небольшим, но приятным подарком. Пусть подадут рыбу и вино, а также пошлют за ней, чтобы она вас развлекла». Китиро пребывал в замешательстве. Он понимал, что произошла какая-то ошибка, но быстро обернул ее к своей выгоде. Расстояние до ограды представлялось неблизким, а у него дома работала очень красивая девушка по имени Рэй-но Каору из Мияко. На его лице появилась соответствующая моменту серьезность. «Она позволила себе большую дерзость. Девушка, о которой идет речь, приходится дочерью моему брату Китидзи, который подыскивает ей муко (подходящего зятя), так как она единственный ребенок в нашем доме. Но такая необыкновенная щедрость должна обязательно подвигнуть его на согласие. Прошу вашего позволения на то, чтобы переговорить с братом. Ответа я не заставлю вас ждать». Когда он на четырех конечностях пятился из комнаты, душу его переполняли радость и корыстолюбие. Он нашел Китидзи за разговором с пожилой женщиной по имени Таматэ из соседнего бэссо. В домашних делах помешать она не могла, поэтому он рассказал обо всем Китидзи. Каору позвали и рассказали ей о ее роли в качестве одзёсан (дочери клана), а Таматэ соизволила взять на себя обязанность няньки. Женщины ушли, чтобы подготовить Каору к предстоящему званому обеду. Тем временем рото Огури тоже предстояло выполнить свои задачи. Гото Хёсукэ вернулся с важными для своего господина известиями. Представители кланов Иссики, Акихидэ и Наоканэ все еще находились в Хитати, где занимались личными делами. Они должны были вернуться, и от этих неотесанных помещиков быстро отделаться не получалось. Юки-доно предстоял долгий разговор со своим господином. Его каро в настоящее время составлял рукописный свиток, так как беседа с глазу на глаз представлялась мероприятием весьма опасным. Бумагу же можно сжечь, и следа от нее не останется. Предполагалось воспользоваться только надежным способом передачи информации, и труда это не составляло. Икэно Сёдзи должен был доставить свиток в харчевню «Судзукия», находящуюся на бульваре Вакамия-Одзи. Таким образом, отсутствие нашего здоровяка на последовавшем застолье вызывало подозрение.

Само пиршество скромностью не отличалось. Во время трапезы его участники набросились на рыбу и прочие деликатесы как тигры на овцу. За завтраком они едва приглушили голод, накапливавшийся у них за всю предыдущую неделю пути. Вино лилось рекой, и все гости отдавали ему должное без ограничений. Танцовщицы принимали заманчивые позы и исполняли песни, зажигающие сердца воинов и высвобождавшие золото склонов Бандая. С появлением Каору у Сукэсигэ не возникло желания демонстрировать особый выбор. Она выглядела как безупречное создание. Рэй-но Каору прославляли в городе Камакуре. Ей исполнилось 22 года. На пир она пришла с искусно уложенными волосами, скрепленными девятью массивными золотыми усыпанными драгоценными камнями канзаси (украшениями для прически). Овальное лицо ее окаймляла черная масса волос, обращали на себя внимание красивые покатые плечи и нежная шея. Одним словом, перед гостями предстало классическое воплощение японской женщины в затейливом платье с поясом – олицетворение истинной женской красоты. Танец завершился. Она вышла из апартаментов. Таматэ взяла Сукэсигэ за руку, чтобы отвести его к нашей даме. Все рото за исключением Хёсукэ отправились в город для осмотра его достопримечательностей. Бесшумно ступая, Хёсукэ последовал за своим господином и незаметно для всех прошмыгнул в соседнее помещение. Здесь он стал ждать развития событий.

Прием госи Айзу приготовила совсем не Каору. На самом деле его ждала дама, служившая хаги. Если Каору выглядела красивой, то эту девушку можно было назвать ослепительно-прекрасной. Длинные волосы обрамляли ее овальное чистое лицо и ниспадали почти до ступней. Ее положение в обществе выдавали высоко поднятые брови, лицо с аристократическими чертами, исполненное достоинства, яркие искрящиеся глаза, изящной формы руки и ноги, врожденная грация в движениях и сознательный выбор благоприятной для ее восприятия позы. Таматэ простерлась в приветствии. Она сообщила: «Таматэ привела своего господина. Моя дама теперь может увенчать свою задачу успехом и установить истину. Только однажды, да и то много лет назад, Таматэ видела своего господина. Вам грозит ужасная опасность. Берегите себя». С отстраненным видом девушка прикоснулась к рукоятке кинжала на своей груди. Подглядывавший за происходящим через щель Хёсукэ вытащил из ножен свой меч. На лице его отобразилось величайшее напряжение. Когда Таматэ вышла, девушка подошла к оцепеневшему Сукэсигэ. Положив его голову себе на колени, она внимательно изучила каждую черту. После этого вздохнула: «Красавец, ничего не скажешь! Таким был мой господин. Но совершенно определенно это не мой мужчина. Сукэсигэ-доно отличало редкое мужество; никакого распутства или пьянства, как его опившиеся спутники, он себе не позволял. Но разве мужчины не ведут себя дома иначе, чем в местах для развлечений? Увы! Я же пришла сюда, чтобы пожертвовать собой ради своего господина. Но это не он. Отдавшись постороннему мужчине, женщина покрывается скверной. И ей остается только умереть». Девушка достала свой кинжал. За ее спиной Хёсукэ приготовил меч, чтобы прыгнуть, когда она поднимет руку. Однако Сукэсигэ сам перехватил девушку за запястье. Она попыталась высвободиться. «Сестра, что ты затеяла! Ах! Наша дама меняет свою сущность». Плача, девушка взмолилась: «Нижайше прошу меня отпустить. Только смертью я могу искупить допущенную в спешке ошибку. Мне только и остается, что покончить с собой. Я должна принадлежать только своему господину Кодзиро Сукэсигэ. Госпожа Каннон, помоги мне!» Сукэсигэ подобрал кинжал и внимательно его осмотрел. У него появился повод задуматься. «Жизнь и смерть приходят ко всем людям. Наш госи Айзу не сможет тебе помешать. Кто он, этот твой Кодзиро Сукэсигэ?» Сквозь рыдания девушка выдавила из себя такой ответ: «По собственному недомыслию я подслушала рассказ моей няни Таматэ. Сын этой женщины по имени Икэно Сёдзи служит молодому господину Огури, и сегодня, возвращаясь с ночной службы (окомори) в Фудзисаве, в человеке с непокрытой головой она узнала Сукэсигэ. Тогда же на ум пришла мысль поискать случая для беседы. На изгородь повесили танзаку, а расчет делался на то, что в ваш дом вызовут девушку. Таматэ ждала, и, когда Китиро прислал человека за Каору, я пошла вместо нее. Ничего не вышло, и теперь мне остается только умереть. Меня зовут Тэрутэ, и я прихожусь дочерью правителю Оты в Хитати Сатакэ Ацумицу. Признанный в первые его годы молодым владыкой Огури, клан Сатакэ прекратил свое существование после бесславного конца моего отца, а мы с мамой отправились в Хитати. До Оты мы так и не дошли. В схватке с разбойниками мама погибла, в нее попали стрелой из лука, а меня, несчастную Тэрутэ, увели прочь. В скором времени меня отыскали и пристроили к семье Ёкоямы Таро, все годы я провела в феодальном поместье Тосима, не так давно предоставленном в его собственность. Потом он переехал в этот квартал, чтобы жить за пределами ясики, расположенной в Камакуре. Так проходила моя жизнь. Обесчещенная Тэрутэ должна умереть».