S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник) - Игорь Вардунас

– Я обещал вам бессмертие, – прохрипел он, оскалился, двигая развороченной до кости челюстью. – И я вам его принес, гребаные ублюдки! Ар-р-р-р!

– Аррр! – захохотала Энни. – Пиррраты! Но как грубо, право слово…

– Иногда, дорогая, не помешает подсыпать перцу. Если мы, конечно, хотим, чтобы вкусовой букет был полным. Перец даст нашему блюду остроту, а карри – аромат. Индийские пряности я храню вон в том расписном ларе. Помоги мне насыпать немного карри в миску… стоп, девочка, хватит! Это очень важно – вовремя остановиться. Хотела бы и я сама это уметь.

– В вашем возрасте вы что-то еще не умеете? Ох, простите, Аделина, я не то имела в виду, вы совсем не стар…

Пятясь, Энни задела локтем дверь в комнату, та со скрипом отворилась. На письменном столе, высветившемся в проеме, лежали две пары массивных мужских часов – одна на золотом, вторая на серебряном браслете. Мисс Спайси торопливо затворила дверь. Да, она провела эту ночь – и эту, и предыдущую, и еще две ночи подряд – с мужчиной, но Энни это совсем не касается.

Какая она наивная, какая непосредственная – эта малышка, эта юная женушка. Сколько открытий ей еще предстоит.

История четвертая. Карри, Curcuma

Цвет – оранжевый

Под покровом ночи, под расшитым цветами балдахином сплетаются обнаженные тела. Стоны и вопли, женский и мужской, мечутся по стенам, рассыпаются тенями в отсветах очага. Хриплый тигриный рык сменяется визгом мартышки.

Сложно удивить того, кто оставил свою невинность в бристольских борделях, кто знал вкус французских куртизанок, отдающий сладкой пудрой и горьким кальвадосом, и вкус хрупких тайских куколок, словно сделанных из папайи и жасмина. И гейш, пахнущих вишневым цветом и сакэ, и диких африканок с ароматом сандала и горьких трав саванны.

Но у нее получилось.

Скачущая на нем гибкая ганика, полубезумная шакти с упругими грудями, была на вкус как карри.

Все заканчивается взрывом, брызги которого орошают ее разрисованный хной загорелый живот с мерцающей в пупке искоркой сапфира. Обессиленный, он откидывается на подушки. Жадно глотает из кубка, который она протягивает ему смуглыми, блестящими от пота руками.

Он торопливо пьет фенни, но кокос и кешью не перебивают горчинку куркумы.

Не тает во рту вкус ее жадных губ, привкус карри щекочет язык, сменяясь горечью желчи. Из ослабевшей руки выпадает кубок, катится по ковру, по мозаичным плитам.

И звонко смеется фальшивая ганика, чье истинное лицо – быть агхори, служить богине Чамунда, очищая святость родной земли от оскверняющих ее чужаков.

Энни в смущении прикрывает ладошкой пухлый рот, так похожий на сердечко с праздничной открытки. Да, она теперь взрослая замужняя дама, но не готова говорить… вот так, напрямую говорить о сексе, страсти… похоти! Она, Энни, не такая. Да и Аделине это уже не по возрасту, скажем прямо!

– Долг важнее чувств, – скованно произнесла Энни, чтобы хоть что-то сказать, разбить вдребезги тишину – густую, липкую, пряно пахнущую куркумой.

– Это ты верно подметила, душечка, – рассеянно отозвалась мисс Спайси, явно задумавшаяся о чем-то своем. – Важно не брать в долг, если не можешь расплатиться! А мясо-то почти готово. Польем его растопленным сливочным маслом, чтоб не пересохло; ах, какой аромат! А не посыпать ли нам мясо тертым имбирем? – решила вдруг миссис Спайси. – Я не боюсь импровизировать – в этом и состоит мой успех. И у мужчин, и на кухне.

Порывшись в желтой плетеной коробке, Аделина вытащила странного вида сморщенный корешок.

– Какой смешной! – потянулась к нему Энни, но, рассмотрев, оттолкнула. – Хотя нет, не смешной. Скорее, жутковатый. Он похож на кисть руки с пальцами, собранными в шепотку. Я не хочу есть такую гадость.

– Не будьте ребенком, дитя, – мисс Спайси заговорщицки понизила голос. – Имбирь придает аромат мясу и делает его более нежным. Едоки становятся похотливы, а желудки их мягки. Сейчас я расскажу тебе сказку. Этой истории ты, пожалуй, не поверишь, однако мой дедушка, рассказывая ее, всегда говорил: «Не все в сказке выдумка. Есть в ней и правда. А то зачем бы стали люди ее рассказывать?»

История пятая. Имбирь, Zingiber

Цвет – желтый

В одной прекрасной стране всегда светило солнце. Правил ею справедливый и мудрый король, щедрый и гостеприимный, и была у него дочь Анна-Ева-Лотта-Брунгильда-Фредерика – принцесса с золотыми волосами. Была она так прелестна, что затмевала собой солнце. Вот как удачно устроились жители королевства – у них было два солнца сразу.

В один прекрасный день в прекрасную Анну-Еву-Лотту-Брунгильду-Фредерику влюбился принц. Тоже, как водится, прекрасный.

– Я брошу весь мир к ее ногам, – говорил он. – Я голыми руками порву на части любого, кто посмеет ее обидеть! Да что там, любого, кто осмелится косо на нее посмотреть!

При этом принц стеснялся не только посвататься к Анне-Еве-Лотте-Продолжите сами, но даже с ней заговорить. Юноша был робок и несколько неуверен в себе – такое случается даже с наследниками короны.

Не придумав другого способа приблизиться к своей мечте, влюбленный обратился за помощью к колдунье.

– Я не могу без нее! – пылко говорил принц. – Я все отдал бы за то, чтобы коснуться ее губ! А тому, кто позволит мне провести с нею месяц, я легко подарил бы свою жизнь!

– Месяц? Что же, хорошо, – пожала плечами колдунья.

Она щелкнула пальцами, и принц начал съеживаться на глазах. Он уменьшался и уменьшался, пока не превратился в подобие сухого корешка. Юношу словно высушили на солнце.

Утром во дворце к чаю как всегда подали свежий имбирь. Принцесса разрезала один корень пополам и увидела на срезе яркую желтизну.

– Старый корень! – капризно сказала Анна-Ева-Лотта-Выпороть ее родителей за такое-то имечко. И приказала унести имбирь на кухню.

Там его промыли известковым молоком, мелко настругали, добавили сахара и сварили с апельсиновой коркой. Давно во дворце не ели такого вкусного варенья! Принцесса доставала из банки жгучие засахаренные лепестки, клала на язык и рассасывала как леденцы, думая: «Интересно, а куда же делся тот симпатичный принц из соседнего королевства? Собирается ли он сделать мне предложение?»

Банки хватило на целый месяц.

– Интересно, как там Эдвард? – Любовная история напомнила Энни о муже. – Надеюсь, он не звонит мне из-за работы, а не из-за какой-нибудь… какой-нибудь… студентки! Может быть, и мне нужно было поступить учиться? Ему всегда нравились интеллектуалки. Или самой ему позвонить? Он всегда забывает про время, оно словно утекает у него сквозь пальцы – минуты, часы… целые дни! Я подарила ему две пары часов, чтобы он носил их одновременно, но все без толку. Аделина, скажите, что мне сделать?