Батарея - Богдан Сушинский

– Ладно, – сказала она, намереваясь уйти, – я свяжусь со своим руководством, попытаюсь выяснить вашу дальнейшую судьбу.

Атаманчук уже повернулась, чтобы выйти, когда Валерия неожиданно спросила:

– Уверяю вас, что это останется сугубо между нами… Ответьте, только правдиво: с какой целью вас перебросили сюда?

– Вы ведь прекрасно знаете, что ни один разведчик или диверсант на подобные вопросы отвечать вам не станет. По крайней мере отвечать правдиво.

– Я к тому, что, может быть, полковник Бекетов или кто-то другой из контрразведки флота что-либо велел передать мне, что-то пытался выяснить, наладить со мной связь.

– Меня прислали только с одной целью, – не стала тянуть с ответом Терезия, – пристрелить вас.

Не сводя с нее глаз, Валерия отрицательно покачала головой.

– Вы лжете, Терезия. Если бы у вас был такой приказ, вы вели бы себя совершенно по-иному.

– Причем пристрелить, – еще тверже молвила Атаманчук, – не вступая ни в какие разговоры и полемику. Просто выследить и пустить вас в расход, или, как говорят в подобных случаях, «привести приговор в исполнение». Так что считайте, что пуля, полученная Волчицей, на самом деле предназначалась вам.

– Почему же вы этого не сделали?

– Потому что у меня была еще одна, не менее веская причина убрать вас.

– Соперничество из-за капитана Гродова… – не спросила, а утвердительно молвила баронесса. – Но тогда вы тем более должны были наброситься на меня, а не на Волчицу.

– Если бы я убила вас из-за ревности, то никогда больше не смогла бы смотреть в глаза этому мужчине. Никогда не смогла бы чувствовать себя чистой перед ним. А мне очень хочется смотреть в эти глаза… Всю жизнь смотреть в них.

– Согласна: звучит очень трогательно, сентиментально. Но что же дальше?

Терезия вернулась на несколько шагов назад и вполголоса проговорила:

– Если мне не удастся убедить наше командование, что вас вполне можно использовать в том качестве, в каком вы сейчас находитесь…

– Вы дадите мне знать об этом?

– Связь будем держать через хозяина дома. Я сообщу о необходимости видеть вас.

– Но если такое согласие командования получено не будет? А с поездкой за пределы Румынии к тому времени у меня еще ничего не получится, тогда?..

– Вы знаете, что последует «тогда». Но я подарю вам еще один шанс, на сей раз – шанс уйти. Вам лучше будет исчезнуть из этого города, из Бессарабии. И уж ни в коем случае не появляться в Одессе, пусть даже занятой войсками Антонеску.

Спустя несколько дней баронесса фон Лозицки уже была в Бухаресте, откуда вместе с нефтяным магнатом Карлом Литкопфом улетела в служебную командировку в Швейцарию.

– Все решалось буквально в последние часы, – неспешно, вальяжно объяснял баронессе Литкопф, крепкий шестидесятилетний мужчина, небрежно сшитый серый костюм и такое же небрежно скроенное простоватое лицо которого не давали никакого повода подозревать в нем одного из богатейших и влиятельнейших людей континента. А ведь кроме нескольких солидных счетов в швейцарских банках он еще был владельцем большого отеля в Женеве и вполне приличного загородного дома неподалеку от Женевского озера. – Оказалось, что по тем или иным причинам буквально всем было выгодно, чтобы вы сопровождали меня. В правительстве Румынии есть люди, которые заинтересованы, чтобы я представлял деловые круги нашей воюющей страны и чтобы рядом всегда находились вы – прелестная женщина и вполне боеспособный телохранитель, умеющий владеть оружием и привыкший к нему.

Литкопф вопросительно взглянул на Валерию. Та подбадривающе улыбнулась в ответ:

– Представления не имела, по какому поводу меня вызывают в столицу, но могу заметить, что наши с вами интересы совпали.

– Я понял это сразу же, как только вы позвонили из Тирасполя и деликатно поинтересовались, не собираюсь ли я проведать свои владения в Швейцарии. Но когда я говорил, что собираюсь, то помнил, что до сих пор выезд из страны люди из окружения Антонеску мне не разрешали, точнее, настоятельно не советовали покидать пределы Румынии.

Всего лишь два часа назад референт магната встретил ее в аэропорту, куда она прибыла из Кишинева. За это время Валерия успела принять душ в забронированном на ее имя номере аэродромного отеля и переоблачиться в гражданское одеяние, доставленное ей по поручению Литкопфа, – такое же небрежное и безвкусное, как и его собственное. Теперь они, посматривая на часы, обедали в аэродромном ресторане: до объявления посадки оставалось около сорока минут.

– Представители сигуранцы и абвера тоже не возражали, – согласно кивнула баронесса, помня о том, что нефтяной магнат часто обрывал свою мысль в самом «недосказанном» месте.

– О, ваша кандидатура их идеально устраивала. Не говоря уже о бригадефюрере фон Гравсе, люди которого очень оперативно поработали с клерками швейцарского посольства.

– Добрейшей души человек – этот фон Гравс, – умиленно произнесла баронесса, вспомнив, как в двух пространных телефонных беседах ей пришлось уламывать генерала от СС, который не желал расставаться со столь привлекательной и «почти дармовой, служебной» любовницей.

Откуда магнату было знать, что в словесном противостоянии с бригадефюрером в качестве решающего аргумента выступал сугубо женский довод:

«Неужели вы не понимаете, господин фон Гравс, что вы не тот генерал, которого эта война способна осыпать чем-либо, кроме снарядных осколков?»

«Сказано жестоко, но правильно», – признал бригадефюрер СС.

«Поэтому, если вы не хотите всю оставшуюся послевоенную жизнь прожить на скромную генеральскую пенсию, то должны позаботиться о том, чтобы у нас с вами появились счета в одном из банков Цюриха. Разве вы не видите, что нам с вами предоставляют этот шанс? Причем первый взнос на ваш счет – за благодарным магнатом Карлом Литкопфом, я об этом позабочусь».

Вернувшись на батарею, капитан прежде всего поинтересовался у поджидавших его Лиханова и Лукаша, вернулись ли из-за лимана разведчики. Оказалось, что их до сих пор нет. Он озадаченно взглянул на часы.

– Подождем до вечера, до темноты, – упредил его дальнейшие вопросы политрук Лукаш, с самого начала обороны принявший на себя обязанности начальника разведки, которого по штату в батарее почему-то не предусматривалось.

По всем довоенным наставлениям, эта дальнобойная противокорабельная батарея должна была использовать сведения, получаемые разведкой флота и морской авиации. Но вот незадача: война сразу же внесла свои коррективы – ни одной вражеской морской цели в пределах досягаемости орудий батареи так до сих пор и не появилось. Зато пехота, кавалерия и танки противника – вот они, рядом. Не говоря уже о вражеской авиации.

– Но пошли уже третьи сутки.

– Это разведка в тылу противника, – мрачно развел руками Лукаш, – причем довольно глубокая. Связи с ребятами нет, никаких сигналов не предусмотрено, а врагов по ту сторону Аджалыкского битком набито.

– Как в связи с этим чувствует себя мичман Юраш?

– Пока что держится, – ответил старший лейтенант Лиханов. – Я только что беседовал с ним на огневой. Хорошо, что юнгу Юраша мы отправили в разведку с его ведома, и даже, можно сказать, благословения, а то выглядело бы все это сейчас как-то не по-людски.

– В любом случае посылать в тыл врага мальчишек, использовать их в боевых действиях – не самый рыцарский ход в этой войне, как и вообще в любой.

– В общем, так сказать, в гуманитарном понимании вы, товарищ капитан, правы, – почувствовал себя задетым комиссар батареи, поскольку именно он, как командир отделения разведки, стал инициатором этого рейда двух юных лазутчиков в район приморской деревни Беляры. – Но если вспомнить опыт Гражданской, в которую юноши, по существу мальчишки, не просто сражались, ходили в разведку и боролись в подполье, но и командовали полками? А ведь те, кто двое суток назад вызвался идти в разведку, воспитаны были на примерах героев Аркадия Гайдара и многих других…

– И потом, вторым ведь пошел краснофлотец Родин из взвода охраны, – поддержал его заместитель командира батареи, – которому идет девятнадцатый. Просто выглядит он абсолютно по-мальчишески, что и было нами использовано, тем не менее перед нами – вполне взрослый мужчина.

– Что вы меня уговариваете? – прошелся взглядом по обоим офицерам комбат. – Лучше думайте, кого завтра вечером пошлем в Беляры для выяснения их судьбы, если сегодня ребята не вернутся. Но таких, чтобы в случае надобности могли снять часовых и освободить ребят из-под ареста.

– Ну, об этом думать пока что рано, – неуверенно проговорил политрук Лукаш.

– Самое время.

– Тогда посылать нужно будет тех, кто имеет опыт, кто прошел с вами через «румынский плацдарм». То есть Жодина, Мищенко, может быть, во главе с Владыкой.

– Может быть, и во главе, – согласился Гродов, понимая, что посылать в логово врага действительно следует самых проверенных, опытных, владеющих приемами рукопашного боя… Он даже подумал, что, возможно, сам поведет эту группу, хотя командирским умом своим понимал, что этого делать нельзя. В данной ситуации комбату береговой батареи подобные рейды непозволительны.