Жизнь без границ. История чемпионки мира по триатлону в формате Ironman - Майкл Айлвин

Даже несмотря на то, что на мне была одета пара лыжных перчаток, я тут же поняла, что запястье сломано. Какая-то машина появилась позади нас. Внутри была семья, которая любезно отвезла меня и Тома в паб в Абингере, Джонни и Стью пешком повели туда мой велосипед. Оттуда «скорая» увезла меня в больницу. На пути к ней, чтобы помочь мне вынести боль, которая была просто мучительной, они дали мне закись азота с кислородом. Мой желудок сжимался при виде кости на запястье, торчащей под ненормальным углом. В госпитале ее вставили на место и диагностировали перелом лучевой кости, два – в пястной кости и еще парочку – в пальцах. И все это на моей пишущей руке. Рука оказалась в гипсе на шесть недель. С Новым годом меня!

Эту боль я могла вынести. А вот что особенно беспокоило меня, так это восстановление полной подвижности руки. Моя карьера была если и не под вопросом, то определенно в подверженном изменениям состоянии, если бы в тот период я не получила помощь на самом высочайшем уровне.

Мне не стоило волноваться. Я была прооперирована в нужном месте, и потом, со вставленной в мою руку спицей, я осталась в больнице на двое суток.

Сейчас у меня часто спрашивают совета о различных моментах в тренировках и гонках, я охотно раздаю их по мере возможности. Люди должны знать, что хотя я и выгляжу как мудрая и всезнающая, но от них скрыт тот факт, что я часто была виновата в тех самых вещах, от которых их и предостерегаю. Одной из моих любимых тем в наши дни стали рассуждения о том, как справиться с травмами. Но только после того, как я сама лично нарушила все мыслимые правила. Так вот, сейчас я должна рассказать, что не нужно делать при травме и что я сделала после того, как упала с велосипеда.

Несмотря на то что рука была загипсована, я, только-только отойдя от операции, пыталась делать силовые упражнения прямо в моей больничной койке. На следующий день меня выписали, и я оказалась прямиком в Патни, в подвале с тренажерами. Я выходила бегать. Использовала эллиптический тренажер. Через несколько дней я обернула руку пластиковым пакетом и отправилась плавать. В один день я проплыла 4 км на одной руке. Но пакет протек. Рука стала опухать и уже скоро начала давить на гипс изнутри. Боль была страшной. Назад в госпиталь. Сняли гипс. Рука и запястье были раздуты, как красный шарик. Швы были инфицированы. Мне поставили капельницу с антибиотиками. Еще несколько суток в больничной койке. Врачи извлекли спицы, нанесли новый гипс (на этот раз водонепроницаемый), чтобы я его носила последующие две недели.

Неделю спустя после аварии я получила письмо от Бретта. «Только что услышал о случившемся. Очень, очень грустно было узнать, что у тебя такие переломы. Послушай совета. Не бросайся наверстывать упущенное. Не нужно ничего никому доказывать. Неудачный старт приведет к большей драме для тебя, чем месяц отпуска сейчас».

И снова он прав. Его слова сняли с меня груз размышлений. Одна из причин, почему я начала тренироваться со сломанной рукой, – я думала, что именно это Бретт посоветовал бы мне делать. Но, как выяснилось, он имел на этот счет совсем другое мнение.

Только после того как моя рука восстановилась, я начала делать то, что я должна была делать с самого начала: расслабляться и осознавать, что эта травма – отличная возможность начать варьировать тренировки. Думай о том, что ты можешь делать, а не о том, что не можешь. Из-за гипса на руке, и я была вынуждена это признать, плавание было определенно плохой идеей. Взамен я начала регулярно появляться в нашем подвале с полотенцем, чтобы не давать поту капать на мою больную руку. Я яростно работала над своей известной проблемой – слабыми базовыми мышцами, мышцами задней поверхности бедра и ягодиц. Фитнес-мяч стал для меня лучшим другом.

Если же говорить о друзьях, это была возможность видеться с ними чаще обычного. Конечно, может и был соблазн исключить эту активность как легкомысленную, но я так не думаю. Часто спортсменам нравится видеть себя неодолимыми, отвергающими любую помощь, потому что это противоречит их претензиям на самодостаточность. Но когда дела идут плохо, особенно психологически (травма как раз сильнее оказывает именно психологическое влияние, чем физическое), – та самая основа, которую мы называем семьей и друзьями, приходит к нам на помощь. Видеть их было важным напоминанием о том, что у меня есть нечто большее, чем спорт.

Если бы я видела себя только спортсменом, мое эмоциональное и психическое здоровье определялось бы только моими результатами, и любые происшествия, подрывающие силы, вроде травмы или болезни, ухудшали бы его. Но видя себя, скажем, дочерью, подругой, чемпионом по скрэбблу или фанаткой «Мастерчифа» (кулинарное ТВ-шоу на BBC), а заодно и спортсменкой, я оставляла за собой возможность исполнять эти не основные для себя роли. В дни, когда требуется идти на компромисс с физической работой, это позволяет поддерживать мою самооценку на должном уровне. Это просто вопрос баланса.

В середине февраля гипс сняли. Моя рука была белой и высохшей, но она снова могла работать. Не ринулась бы я так быстро в бассейн с протекающим целлофановым пакетом на руке, и этот долгожданный момент пришел бы раньше, но так или иначе сейчас я была в форме, чтобы продолжить свои тренировки в теплой Испании с Кэт Моррисон.

Мы направились в Аджилас примерно на восемь недель. Хоть у меня и много друзей в триатлоне, но Кэт, возможно, была самым близким из них. Было просто прекрасно с толком провести время с Кэт подальше от Мекки триатлона – Боулдера. Мы снимали с ней квартиру и выезжали на велотренировки, проезжая через лимонные и апельсиновые рощи. Часто по пути назад наши майки были загружены фруктами. Что было еще одним преимуществом проведения времени с Кэт, так это то, что она была просто отличным поваром. Она делает лучшие пиццы по эту сторону Неаполя. А еще ко мне на десять дней приехал Том. К началу апреля я уже была загорелой и в хорошей форме. Все воспоминания об обледенелых дорогах и сломанной руке казались как будто из другой жизни. Потом, в апреле, под начало нового сезона я улетела в Боулдер. По разным причинам это стало чем-то новым для меня. Прежде всего, после полуофициальных отношений при подготовке к Коне за год до этого я теперь работала с Дэйвом Скоттом уже как с тренером. Второе, Том и я стали жить вместе. Мы нашли квартиру в Ганбарреле, пригороде Боулдера.

Началась новая фаза моей жизни – проживание вместе со своим парнем. Я очень беспокоилась. Когда я всего за год до этого в первый раз встретила Тома, я была просто ошеломлена всем этим, была полна страхов потерять контроль над своей жизнью и свою независимость. Тогда я осознавала, что компромисс будет рано или поздно найден. И вот это время пришло. Наш первый год вместе пролетел как сон, но бо́льшую часть этого времени мы жили на разных континентах. Сейчас же мы не только съехались, мы еще и укатили на тысячи миль от дома. Это был совершенно незнакомый опыт для меня. К тому же Том, сделав последнюю операцию и полностью излечив травму колена, начинал новую карьеру уже как профессиональный триатлет. Он приехал в Боулдер, чтобы не только быть со мной, но еще и для того, чтобы тренироваться. Это было большим риском. Я испытывала опасение, что будет, если у него не получится с подготовкой. Было много и других страхов, которые я скрывала в себе с тех пор, как мы начали встречаться. Но все они оставались умозрительными, поскольку мы жили все это время раздельно. Сейчас же все как раз шло к тому, что эти опасения могут стать уже проблемами реальными. Все эти вопросы, связанные с поиском компромисса, я догадываюсь, знакомы любой паре, но для меня они были тогда в новинку.

Каково это, пойти в супермаркет и делать выбор не для одного, а для двоих? Как будут меняться мой сложившийся режим, привычки, моя одержимость все контролировать? Я очень упертая в том, как именно все нужно делать. Смогу ли я продолжать в том же духе? Я переживала насчет того, не возникнет ли у нас разногласий насчет выбора блюд на ужин. Я переживала на тему времени, когда ложиться спать. Но больше всего я переживала по поводу своей карьеры. Я была предана Тому – и знала это с самого начала, но как жизнь с ним повлияет на мою подготовку?

Но через день или два я уже знала, что я переживала по несуществующим поводам. Мы отлично дополняли друг друга. Как читатели уже поняли, я могу быть раздражительной, зацикленной; Том же – человек спокойный и тактичный. Его ничто сильно не беспокоило – слово «да» употреблялось им значительно чаще, чем «нет». Наше совместное проживание не только не мешало моим тренировкам, даже моей жизни, а скорее помогало. Я нашла, что его спокойный взгляд на жизнь отпечатался и на мне. Те маленькие неприятности, из которых я обычно могла «вырастить слона», рядом с ним не замечались вовсе. Мы ложились спать в одно и то же время, ели одну и ту же пищу. Он был аккуратнее меня. Я имела склонность не складывать вещи в аккуратные стопки, они обычно просто летели в шкаф. Бретт же говорил, что состояние гардероба – это то же самое, что и состояние велосипеда. Видимо, мне есть над чем еще поработать!