Царь Гильгамеш - Роберт Силверберг

Только не теперь, молил я отчаянно. Не сейчас! Но легче было бы удержать восемь ветров. Вены у меня на шее вздулись, сердце бешено забилось. Глаза у меня заболели, словно хотели выскочить прочь из орбит. Ладони стало покалывать, каждый удар топора по дереву посылал огненные волны сквозь мое тело.

– Руби, брат, руби! – кричал Энкиду с другой стороны кедра. Он не понимал, что со мной творилось. – Мы почти у цели! Еще четыре удара… три…

Я одновременно почувствовал блаженство и ужас. Воздух вокруг стал голубым, он искрил. Река черной воды поднималась из земли. Золотое сияние окружало все, что я видел. Бог овладевал моей душой.

Земля дрожала и ходила ходуном. Я трижды воззвал к Лугальбанде.

Потом я услышал голос Энкиду, взревевший над всем хаосом:

– Хувава! Хувава! Хувава!

Демон появился, но я его тогда не увидел. Меня поглотила тьма. Бог овладел мною безраздельно.

22

Когда я наконец пришел в себя после приступа божественного восторга, я понял, что лежу на земле, а голова моя покоится на коленях Энкиду. Он растирал мои лоб и плечи, это очень успокаивало и было приятно. Все у меня болело, особенно лицо и шея. Огромный кедр был повален, и большинство деревьев вокруг было повалено или сломлено, как будто половина леса была выдрана с корнем каким-то землетрясением. Темные трещины разорвали землю в нескольких местах. Прямо перед нами из темной расщелины вырывалась прямо к небу стена дыма, черная, с огненными проблесками, ревя и завывая, словно Небесный Бык в последний день существования мира.

– Что это такое? – спросил я Энкиду, показывая на дым.

– Это Хувава, – ответил он.

– Это? Значит, Хувава просто-напросто дым и пламя?

– Это обличье, которое он принял сегодня.

– А когда ты был здесь в прошлый раз, он был другим?

– Он же демон, – сказал Энкиду, пожав плечами. – Демон принимает такое обличье, какое ему заблагорассудится. Он боится напасть, он чувствует в тебе присутствие божества. Он подкарауливает нас, сейчас изливая свою силу таким образом. Удачный момент, чтобы его убить.

– Помоги мне встать.

Он поднял меня, как ребенка, и поставил на ноги. У меня кружилась голова, я зашатался, и он поддержал меня. Потом головокружение прошло. Я прочно встал на ноги. Земля подо мной вибрировала от мощи того потока, какой выпускал Хувава из своего подземного логова, но все-таки земля продолжала быть твердой и крепкой. Что бы ни бушевало там, внизу – сам рогатый бог Энлиль или его приспешник Хувава, – ничто не поколебало основания, на котором покоился мир.

Я шагнул вперед и посмотрел на Хуваву. Подойти к нему было трудно.

Воздух от дыма был тяжелым и маслянистым, ложился в мои легкие, как что-то скользкое и отвратительное. Голова у меня раскалывалась от боли, не только из-за последствий божественного присутствия, но и от такого воздуха. И тут мне вспомнилось, как Лугальбанда, путешествуя в этих местах, встретил такого же «дымного» демона, очень похожего на нашего, и в результате этой встречи был брошен своими спутниками, посчитавшими его мертвым.

– Нам надо соблюдать осторожность, – сказал я остальным, – чтобы дыхание демона не попало нам в легкие.

Мы оторвали края одежды и обернули их вокруг лиц, стараясь дышать через ткань, пока мы стояли поблизости и вглядывались в колонну черного дыма.

Расщелина, открывшаяся в земле, чтобы выпустить Хуваву, не была особенно велика, однако из нее с огромной силой вырывался демон. Я смотрел вверх, пытаясь увидеть лицо и глаза, однако не видел ничего, – один дым. Я выкрикнул:

– Хувава! Заклинаю тебя показаться в твоем истинном обличье!

Ничего не изменилось, и мы по-прежнему видели только дым.

– Как же мы будем с ним бороться, если он – только дым? – спросил Энкиду.

– Мы его утопим, – ответил я. – И еще задушим.

Я показал в ту сторону, где землетрясение освободило из недр земли какой-то подземный ручей. Небольшая струйка стекала на дно лощины. От дыхания подземного бога вода была теплой, и от нее поднимался легкий пар.

Мы собрались и составили план. Я поставил тридцать человек копать канавку, чтобы направить струю в сторону отверстия, из которого бушевала ярость Хувавы. Часть людей обтесывала ствол кедра, отрезав от него примерно две длины человеческого роста и заострив один конец бревна. Мы работали очень быстро, чтобы демон не успел принять более твердую форму и не набросился бы на нас. Но божественная сила во мне, казалось, все еще держала демона на расстоянии. Чтобы окончательно укрепить нашу безопасность, я поставил трех человек возле расщелины, и они без перерыва делали божественные знаки и возносили моления.

Когда у нас все было готово, я крикнул:

– Хувава! Ты слышишь мой голос, демон? Гильгамеш, царь Урука, сейчас прикончит тебя!

Я посмотрел на Энкиду, и на секунду, признаюсь вам, я почувствовал сомнение и страх. Это не такая уж простая вещь – убить демона, который прислуживает Энлилю. А еще я подумал, а надо ли вообще его убивать? Может быть достаточно забить эту дыру и оставить его там в плену? Сердце мое было тронуто сочувствием к демону. Это кажется странным? Но я так чувствовал в ту минуту.

Энкиду, знавший мою душу, как свою собственную, увидел, что я заколебался. Он сказал мне:

– Торопись, Гильгамеш! Нельзя сомневаться ни секунды. Демон должен погибнуть, если мы надеемся живыми выбраться отсюда. С этим не поспоришь.

Если пощадишь, то никогда уже не увидишь своего родного города, матери, родившей тебя. Он закроет тебе дорогу. Он сделает все пути отсюда непроходимыми!

Я понимал всю мудрость этих слов. Я поднял руку и дал сигнал.

Моментально мои люди открыли отверстие в земляной насыпи, которую они построили на пути ручейка, и дали его водам влиться в новое русло, которое устремилось к пасти Хувавы. Я видел, как потоки воды быстро рванулись в новую канавку, достигли пасти демона и полились туда с шумом. Оттуда, из глубин земли, донеслись такие вопли и завывание, что я с трудом мог в это поверить. Горячее облако белого пара вознеслось вверх в самой середине черного дымного столпа и я услышал гром и рев. Земля задрожала так, словно готовила новые толчки землетрясения. Расщелина пила воду ручья, а ручей все вливался в нее, давая ей все, что она могла выпить. Красные сполохи внутри дыма погасли, он стал выходить не единым столбом, а разорванными клубами.

– Давайте, – сказал я, и мы подняли кедровый столб.

Я принял на себя всю тяжесть ствола, хотя Энкиду со своей одной здоровой рукой оказал мне больше помощи, чем все остальные, вместе взятые.

Мы ровным ритмичным шагом понесли этот ствол, нацеливаясь на дымящуюся дыру в земле… Из глаз у нас лились слезы, дыхание перехватывало, но мы улучили момент, и ударили этим кедровым колом изо всех сил вперед и вниз.