Никола Тесла. Портрет среди масок - Владимир Пиштало

— Зевс рождает молнии, а не людей… — бормотал Коломан Цито.

Ассистент стоял раскорячившись и исподлобья смотрел на своего шефа. Он не был настолько горбат, как, скажем, Игорь из цирковых шатров Эдисона, но несколько осунулся.

— Когда поток магнитной энергии ударит Горгону, — кричал Тесла, — наша катушка извергнет лавину, которая увеличит электрический потенциал Земли! Понимаете? Из Земли струя электричества вернется назад. Понимаете? — повторил он. — Молнии полетят с вершины мачты.

— Зевс повелевает молниями… — заскулил Цито.

Ассистент понимал, что Тесла, заигрывая с самым гигантским вольтажом, когда-либо произведенным на Земле, ставит на кон собственную жизнь. Цито тоже играл в русскую рулетку, потому что именно он, а не Тесла контролировал рубильник, подключающий электроток.

— По моему знаку вы повернете рубильник, — с самоубийственной решимостью приказал Тесла. Он выбрал местечко, откуда была видна открытая кровля. — Давай!

Цито дернул рубильник. Рукоятка рубильника покрылась огромным количеством электрических змей. Во всех уголках помещения раздалось шипение.

— Работает! — воскликнул Тесла. — Давай еще!

Волшебные волосы опять взвились над катушкой. Все в лаборатории поголубело и затрещало. Глухой удар прогремел на вершине мачты.

— Пойду посмотрю на мачту, — решительно произнес Тесла. — Держите рубильник выключенным, пока я не скажу.

Покачиваясь на толстых резиновых подметках, Манфред вышел из амбара.

— Включайте рубильник!

Цито дернул рубильник и так и остался с вытянутой рукой, ожидая команды вернуть его в прежнее положение.

Прошло несколько секунд. Чародей и его ученик все еще были живы. Жареным не пахло. Невероятная минута пала на камень, как новенький золотой. После этого началось настоящее пробуждение фурий. Тесла безвозвратно канул в безбрежную величину новизны! Внутри треск волос Горгоны поднялся до крещендо. Снаружи нить молнии сорвалась с мачты. За ней последовала вторая, третья, четвертая. О! Грянул гром, и Теслу кольнуло. Мать моя! Опять грянул гром. Он втянул голову в плечи. И опять! Мачта стреляла как ружье, потом как пушка, потом еще громче. Они оказались в центре битвы при Аустерлице. Здание превратилось в соломинку во всемирном водовороте.

— Фурии! — мстительно шептал первый громовержец из людей. — Фурии!

В его амбаре возник призрачный голубой свет. Масса живого электричества ползала по его катушкам. Все предметы в помещении выбрасывали иглы голубого света. Высвободился пандемониум голосов. Ощутимо пахло серой. Цито, стиснув челюсти, сломал зуб. Он едва справлялся с дрожью, опасаясь случайно повернуть рубильник. Левая рука у него тряслась так, что он даже не мог перекреститься. Он ждал, когда в мерцающем голубом свете появятся духи его покойных родителей. Он чувствовал, как искры, покалывая, сыплются из его пальцев. Он ждал, когда кровь хлынет из-под ногтей.

Электрический Мальстрём готов был разнести амбар.

Снаружи стоял Никола Тесла, одетый по всем правилам приличия. В глубоких ботинках на шнурках и полуцилиндре. Небеса вскрикнули, и Земля ответила им. Новоиспеченный Мефистофель рос в ночи, осиянной молниями. Искры скакали вокруг резиновых подошв. Ожившая Земля хотела ему что-то сказать. Ожившая Земля искрилась.

Молнии становились все толще и ярче, яснее и синее. Искры толщиной с руку прыгали в небо. Морские змеи извивались, пока не достигли в длину двадцати пяти метров. Потом они выросли до сорока, и грохот разносился на много миль окрест. С лицом то черным, то серебристым за ними следил викторианский громовержец в сюртуке а-ля принц Альберт. Он сам был сияние. Он стал молниеподобной, вдохновляющей силой.

— Сколько же это длится? — дрожал Цито. — Это же запрещено! Смертному так нельзя!

По щучьему велению все внезапно замерло.

Всё.

— Цито, вы повернули рубильник? — набросился на него Тесла.

Венгр смотрел на него налившимися кровью глазами, насупившись как бык с бандерильями в спине.

— Нет, — выдавил он.

— Позвоните на электростанцию. Они не имеют права! Они не должны отключать ток.

— Да что вы говорите! — раздался голос по ту сторону провода. — Это вы вызвали короткое замыкание! Наш генератор горит!

79. Тесла приветствует XX век

Когда-нибудь Солнце перестанет светить, и его тепло, дарующее нам жизнь, иссякнет, и наша собственная Земля превратится в комок льда, летящий сквозь вечную ночь… Между тем ободряющий свет наук и искусств, растущий все интенсивнее, освещает наш путь.

Тесла с тихой планеты Колорадо-Спрингс спустился на шумный Бродвей.

Надземные поезда тащили черные локомотивы. Туристы читали «Путеводитель для сумасшедших».

Доктор Ф. Финч Стронг убеждал человечество в том, что электричество возвращает разум старикам и омолаживает дураков.

Ах! Наступал новый век.

По переполненным залам мира бродили актерские труппы с невиданным чудом — граммофоном.

Публика аплодировала невидимым певцам.

У всех явлений были собственные музы. Независимо от того, шла ли речь о Свободе, Мудрости, Всемирной выставке или Америке. Каждая муза была персонифицирована в облике грудастой дамы.

— Законы становятся праведнее, — твердили визионеры, — правители — лучше, музыка — слаще, люди — мудрее и счастливее, сердца индивидуумов — праведнее и нежнее.

Головы казненных боксеров висели на стенах Хунаня. Буйволы обнюхивали мертвых на рисовых полях Филиппин.

— Каждый чувствует себя в четыреста раз большим, — хвастался приятель Теслы, железнодорожный магнат и сенатор Чонси ди Пью.

Разве Гаргантюа не писал Пантагрюэлю, что их время намного лучше всех предыдущих?

Лампа в Скофилде, штат Юта, превратила шахту в огненное торнадо. Шахтеры вылетали из ствола шахты как из пушки.

Ах! Наступал новый век.

Эмигранты из печальных пароходов перебирались в тенаменты. Уже на следующий день они отправлялись в «никель-одеоны» Эдисона смотреть на поцелуй длиной шестнадцать секунд, а также на прибытие поезда и выход рабочих с фабрики. Чудеса, свершавшиеся некогда на удалении в тысячи миль, теперь развертывались у них на глазах.

В американских городах лето было жарким. Теодор Рузвельт сверкал очками и в предвыборных поездах скалился из окон вагона. Рядом с президентом Мак-Кинли его хрупкая жена Ида выглядела как птица на спине буйвола.

Большие восковые свечи украшали лик независимой и чувствительной дочери Гибсона.

Наступал новый век.

В газетах правдоподобные рисунки уступили место лживым фотографиям. Тесла в Колорадо-Спрингс в окружении молний, летящих с одной катушки на другую, спокойно читал в «Сенчури» статью «Проблемы увеличения энергии человека».

Громовержец Тесла поздравил многих.

Поздравил Джонсонов, поздравил всех в «Дельмонико», поздравил в «Уолдорфе», поздравил Стэнфорда Уайта…

Наступал новый век.

Он поздравил Аву и полковника Астора.

Десять… девять… восемь… семь…

Поздравил Вандербильтов, поздравил маски.

Наступал новый век. Шесть… пять… четыре… Люди ожидали его со страхом и восторгом. Три… два… один… И…

В этот трогательный момент Марк Твен повернулся спиной к невероятному фейерверку. Погасил трубку из кукурузного початка и изрек:

— Я не из этого века!

Фиолетовые, красные и голубые звезды вскрыли небеса.

На небе распустились светлые вербы, одуванчики из шуршащих искр, красные и белые огоньки, все возрастающий треск и дым.

Тесла, как древний китаец, уверовал в то, что фейерверк пробуждает богов.

Но только каких?

Новый век

80. Страшный нос

Это не нос! Это носище!

Он зубами стянул перчатки, встряхнул зонтик и опустил его в слоновью ногу. Перчатки и шляпу держал в руках, поскольку прием был официальный. Отчаянным шепотом приказал себе:

— Не смотри на нос!

Говорили, что Морган живет в доме, который снаружи похож на Миланский собор, а внутри — на вавилонскую библиотеку. Весь дом смеялся серебряными тарелками. Служанки полировали их, готовясь к Рождеству. Тесла стряхнул снежинки со складок пальто. На улице шел снег, а по черному мрамору холла расхаживали павлины.

«Не касайся своего лица пальцами, — советовал себе визитер. — Моргай реже. Дыши медленнее».

В фонтане черные рыбы шевелили дымчатыми плавниками. В восьмиугольном холле мозаичная богиня поцеловала его стопы. Лакей ненавязчиво направил его в салон.

Когда двери закрылись, ботинки утонули в ковре. Одновременно он ощутил тоску и страх высоты.