Шагнуть в неизвестность - Юрий Иванович

Подобное ни у кого в голове не укладывалось, хотя довольны были все. Ну, кроме, пожалуй, только Апаши Грозовой. Она долго ходила кругами вокруг трио, присматривалась и прислушивалась к происходящему, пыталась раздавать команды и советы простым наемникам, но в конце концов не выдержала и приблизилась к Марии:

— Ну что, время нашей дуэли приблизилось?

— Увы! Не настолько близко, как хотелось бы! — со вздохом сожаления ответила та.

— Конечно, восемь зроаков ты убила, а вот где кречей наберешь до целого десятка?

Летающих сатиров изначально считалось и высмотреть сложнее, и убить, но молодая воительница в ответ покачала головой:

— К сожалению, не восемь, а только семь зроаков. Одного я выменяла на кречи. Так что худо-бедно, но и счет второго десятка у меня открыт.

Такое делать в одном бою и в одном подразделении тоже не возбранялось, но когда только она успела совершить обмен? Раздосадованная Апаша поспешила в той паре лучников, которые сшибли кречи с дерева, и стала возмущаться:

— С какой это стати вы убитыми врагами меняетесь?

Те тоже не первый год в полку служили, так что отвечали хоть и вежливо, но без страха, скорее даже с самодовольством:

— Ну как не поменяться, если сама героиня попросила?

— К тому же она нам взамен командира зроаков дала, а у него вон сколько всего ценного и дорогостоящего.

Они указали на кучу вещей, снятых с убитого врага, и зауве ничего не оставалось делать, как отойти с потемневшим лицом. Но по всему ее виду и учащенному дыханию становилось понятно: ненависть к молодой противнице у нее только усилилась.

Об этом подумало и командование, которое тоже через определенное время добралось до центра леса, дабы собственными глазами обозреть итоги беспримерного по удаче рейда. Все-таки за последний десяток лет такого не случалось: столько убитых врагов и ни одного потерянного бойца со своей стороны.

Все замечающий и соображающий Олкаф Дроон сделал доклад вначале чисто официальный, а потом уже стал делиться своими выводами и соображениями.

— Ничего не могу посоветовать, но знаю только одно: дуэли допустить никак нельзя! — горячился он. — Делайте что хотите, но…

— А поконкретнее можешь? — оборвал командира разведки полковник. — Это мы и без тебя знаем, чего нельзя допускать. И так удивляюсь, как Ивлаевы отсрочку сумели организовать.

— Может, троицу срочно куда-то отправить? — стал предлагать майор. — Допустим, в соседний полк, который на границе с Шартикой. Или в столицу, за личной наградой от императора. А? Вроде как положено представить.

— Согласен, представим обязательно. Но раньше письменного приказа из Рушатрона я их отправить туда не имею права. А тут пока согласуют, пока утвердят, пока сам император подпишет — так уже и месяц пройдет. А за это время эти гордые дворянки обязательно сцепятся.

Он тяжело вздохнул, озирая взглядом ярко освещенную поляну. Зато хитро прищурился командир разведки, в голове которого мелькнула крамольная мысль:

— Как я понимаю, для благого дела можно и на обман пойти? — Дождавшись неуверенных кивков, он продолжил: — Давайте на их фамильной гордости и сыграем. Вернее, на фамильной гордости Апаши. Сами ведь знаете, как она готова за своих родственников глотки рвать.

— При чем здесь родственники? — фыркнул полковник.

Но майор сразу уловил контур идеи:

— Давай, давай дальше!..

— Сделаем какое-нибудь письмецо, якобы ответ на официальный запрос командования полка, который мы, мол, сразу сделали еще в Рушатроне. Дескать, для полной конкретизации рода Ивлаевых просим дать точные сведения о ее княжеском роде. Ну или что там в тех Пимонских горах можно отыскать. И в ответе будет указано, что такие не просто существуют, но и имеют прямую связь с семьей заувы Грозовой. Детали этой связи можно продумать утром, на свежую голову. А потом это письмецо подкинуть так, чтобы его и Апаша прочитала. — Ветеран разведки самодовольно улыбнулся: — Как вам идейка?

— М-да! — зацокал языком майор, — У тебя и ночью голова свежей остается.

— Потому и убить меня трудно!

— Все-таки такое будет не совсем законно, — сомневался командир полка. — Вдруг потом что-то изменится? Или заува отыщет точные, но совсем противоречивые сведения? Как бы хуже не получилось.

— Хуже не получится, — продолжил убеждать Олкаф. — На это времени уйдет масса, да и письмо обязательно надо уничтожить. А потом ссылаться на то, что и где-то в архивах что-то бюрократы напутали. Нашей, мол, вины в этом вообще нет. Вдобавок взыскание Апаше влепить, чтобы чужие письма не читала.

Полковник многозначительно переглянулся с майором, который коротко хохотнул:

— Да нет, все нормально. Я всегда радовался, что это v нас такой командир разведки, а не у зроаков. Иначе лично бы повесил.

Все трое неожиданно рассмеялись, привлекая к себе внимание подчиненных. Но у тех только и мелькнули мысли в голове: «Радуются! Ну еще бы! Такая слава для полка, почет, награды! Может, и обед днем праздничный устроят по этому поводу? Вот здорово будет!»

А о чем еще воин думает, когда его командиры радуются?

Глава двадцать вторая

УХОД ОТ ПОГОНИ

— Очнись! Да что с тобой?! Борис! Мать твою!

Эти понукания и мокрая вода у меня на щеках и за воротом вернули меня к действительности, я открыл глаза и сразу их закрыл от страха. Потому что, пока отключился, перенесся, словно во сне, в свою спальню деревенского дома в Лаповке. А события последних дней, а то и недели не сразу вернулись в мою головешку. Вот и вздрогнул от не узнавания жуткой, гротескно разрисованной хари, вплотную пялящейся на меня из густого тумана.

Кажется, товарищ догадался об этом по моей реакции:

— Борис, это же я, Леонид! Это у меня просто шрамы на лице и черная краска!

Вот после такой «наводки» в мозгах прояснилось, я почти все вспомнил, уже вполне осознанно открыл глаза и с облегчением выдохнул:

— Уф! А мне вначале какое-то чудовище померещилось. Извини.

Он помог мне усесться, и я сразу почувствовал три неприятные вещи.

Но если с влагой у меня на груди и животе можно было мириться, то остальное меня насторожило.

— Голова болит. Кто это меня так?

— Наверное, стрелой ударило. Огромная шишка и потертость, волосы вырваны.

— Е-мое! Лей зеленку. А по спине у меня что теплое стекает?

Ну-ка, наклонись. Вот гадость! И туда тебя кольнуло сквозь твоего первого номера. Если бы не он…

Только сейчас я рассмотрел, что в лодке, кроме нас двоих, в живых больше никого не осталось. Да и мертвых товарищей лежало всего двое: молодой парень, второй номер из расчета Леонида, и добродушный здоровяк, который помогал взводить луки моего арбалета. У него из спины торчали сразу три стрелы, а одна из них проникла в тело настолько глубоко, что пробила его насквозь и проткнула мне спину.

Мэтр клоунады и в оказании первой помощи оказался весьма ловок. Пока я со стонами горевал о наших потерях, он быстро меня раздел, тщательно заклеил рану на спине медицинским клеем и закрепил повязку пластырем. Уже помогая одеться, мой товарищ скороговоркой обрисовал создавшуюся ситуацию:

— Слышишь рев? Там водопад. Я чуть не обделался от усилий, выгребая со стремнины влево. Сейчас мы тут наскочили на какие-то камни и застряли среди них. Но берег вроде рядом. Надо уходить, потому что чуть выше по течению слышен плеск весел и чей-то говор. Не понятно, кто именно, но нас, кажется, разыскивают.

— Чего тут понимать, — забормотал я, пытаясь встать на ноги и осмотреться поверх тумана. — Наши бы воины выкрикивали имена. Свои, по крайней мере. А где берег-то?

Если ориентироваться по направлению течения и принять к сведению местоположение водопада, то слева я видел только два больших камня, отсвечивающих в тумане, и больше ничего. Именно туда и махнул рукой Леонид:

— Где-то там.

— Может, утра дождемся? — предложил я. — А то ты — плавать не умеешь, я — короткий слишком.

— Не напоминай, — вздохнул мой товарищ страдальчески. — Ветер поднимается.

В самом деле погода резко менялась, и теперь нарастающий по силе ветерок с каждым мгновением все больше и больше колебал клубы речного тумана, а рассеянный свет звезд стал прорываться к речным пространствам. То есть видимость могла улучшиться в любой момент, а это тоже явление двузначное: мы можем лучше осмотреться, но и враги имеют шанс нас заметить. Тем более что плеск весел и скрип уключин становились все отчетливее. Но даже в таком случае куда-то убегать не имело большого смысла, далеко ли мы доберемся через прибрежные промоины с тяжеленными рюкзаками?

Поэтому мы подхватили свои заряженные арбалеты, выставили головы из густого тумана и стали ждать. Вскоре в той стороне, где раздавался равномерный скрип уключин, показались огни нескольких больших факелов, а потом, после порыва ветра, мы рассмотрели и внушительную ладью со зроаками. Всего на дистанции в сорок метров! Она спускалась кормой вперед по течению, готовая в любой момент вильнуть в более спокойные воды ближе к нам, а то и вообще, ускорившись, подняться выше. Восемь людоедов сидели на четырех парах весел. А еще двое стояли на носу и корме с факелами. Они внимательно осматривали воду и командовали, с какой скоростью грести и куда. Довольно грамотно маневрировали, профессионально.