В когтях неведомого века - Андрей Ерпылев

Остаток расстояния до высокого каменного забора, увитого не то плющом, не то диким виноградом, преодолели одним решительным бесшумным броском.

– Ну, и как дальше будем?..

Забор превышал рост Георгия раза в два по меньшей мере.

Кот тяжело вздохнул, скинул сапоги, перчатки, шляпу и, погрозив друзьям кулачком, мол, головой мне за одежу ответите в случае чего, молнией взлетел на самую верхотуру. Там он с минуту шуршал чем‑то, осыпая вниз всякий мусор, а потом до самой земли свесилась тонкая, но прочная веревка.

– Забирайтесь! – послышалось шипение сверху. – Только не шумите, как слоны!..

Кругозор у хвостатого мошенника был широким, ничего не скажешь.

Георгий стоял перед веревкой и остервенело чесал в затылке. Конечно, он готов был штурмовать любые рвы и ворота, допускал даже наличие подъемных мостов и волчьих ям, утыканных кольями, но лазать по заборам…

При всем своем росте и внешней стати, физкультура у Жоры Арталетова всегда находилась на одном из последних мест. Нет, совсем дохляком он не был, но в школе имел по данному предмету жалкую троечку, выставляемую учителями из сострадания, потому что по другим предметам их ученик был если не отличником, то уж твердым «хорошистом» непременно. Всякие там игры, вроде футбола или волейбола, – еще туда‑сюда, но когда дело доходило до лазанья по канату, турника, гимнастики или легкой атлетики… Именно на этой почве и сдружился Жора с Дорофеевым, тщетно пытавшимся привить другу любовь к спорту, который Сереге как раз, в отличие от «умных» предметов, давался без труда.

– Чего же вы тянете, Жорж? – нетерпеливо подтолкнул его сзади Леплайсан, и Арталетов, обреченно вздохнув, ухватился за шершавую бечевку, проклиная от души и ее, и себя, неуклюжего, и весь этот гадский мир…

Одним словом, на преодоление первой преграды ушло в три раза больше времени, чем планировалось поначалу.

В процессе затаскивания «альпиниста», судорожно цепляющегося за все, что могло служить хоть какой‑то опорой, самое деятельное участие принимал даже чертик, старавшийся едва ли не больше всех, но тянувший куда‑то вбок. Вталкиваемый и втягиваемый сразу с обеих сторон, Арталетов наконец взгромоздился, словно курица на насест, на вершину стены, покачался там несколько секунд и рухнул, увлекая за собой тяжело дышащих спутников в подступавшие с обратной стороны к стене кусты. Падение троицы сопровождалось таким треском, что переполошило бы весь дом, не спи его сторожа так крепко и беспечно. Слава богу, кусты хоть были не колючими, наподобие ежевики или боярышника, к которому французы питают странное пристрастие, а то к шуму падения и треску веток добавились бы и нецензурные вопли.

– Последний раз я иду на дело с такими лохами! – зло пообещал кот, выплевывая веточку с какими‑то светлыми цветами, неразличимой в темноте окраски. – Еще чуть‑чуть, и спалились бы разом… У‑у, в‑волки позорные!

– Базар фильтруй! – Переимчивый шут уже успел нахвататься от кота‑уголовника блатного жаргона, а скорее всего, был с ним знаком ранее, еще до королевской службы… – Схлопочешь сейчас, фраер дешевый, по рогам…

Переругиваясь шепотом, компания крадучись подобралась к угловой башне, где, как разведал еще днем, прикинувшись обычным бессапожным подзаборником, хвостатый проводник, на третьем этаже находилась библиотека кардинала де Воляпюка с пренебрежительно слабыми задвижками на окнах. Темная громадина смутно вырисовывалась на фоне ночного неба…

– Ну, и как теперь? – поинтересовался кот, успокоившись и вспомнив, что обладает некоторыми светскими манерами. – Как мы туда с этим… с шевалье поднимемся?

Все подавленно молчали.

– Может, здесь на стреме пока постоите, а? – обратился кот к Жоре, который был готов провалиться под землю от стыда за свою неуклюжесть. – Если какой кипеж, свистните там или мяукните. А мы уж с господином шутом…

– Головой думай, фармазон! – напустился на него Леплайсан, крутя пальцем у виска. – Мы что, на обычный скачок[75] собрались?

– Это кто тут…

– Погодите, – пресек разгорающуюся ссору Арталетов, нащупавший в темноте мощную многолетнюю лозу какого‑то вьющегося растения, намертво вцепившегося в старую кирпичную кладку. – Вот по этой штуке мы как по лестнице поднимемся. Вы только подстрахуйте меня, на всякий случай, пожалуйста…

* * *

– Только рыцаря не уроните, – шепотом предупредил кот друзей, крадущихся следом за ним по темным помещениям кардинальского дворца.

– Какого еще рыцаря?..

Низкий гул, прокатившийся по комнате, свидетельствовал о том, что советы проводника пропали втуне. Рыцарские латы, принадлежавшие, должно быть, кому‑то из предков кардинала, а то и ему самому, в которые Жора со всего маху вписался лбом, чудом устояли на своем постаменте, но отвалившийся меч Леплайсан подхватил у самого пола. Шуму оружие могло наделать ничуть не меньше любой сигнализации, но на этот раз пронесло.

«Долго еще меня будут преследовать эти проклятые латы?.. – Арталетов осторожно помассировал прорезающуюся на лбу шишку. – Неужели, как и клопы гадские, они мне вендетту объявили?»

– Я же говорил!..

– Тихо…

Компания проскользнула коридором, соединяющим библиотеку с кабинетом, миновав несколько дверей, любая из которых могла в любой момент открыться. Вот наконец и искомый зал, получивший название «кабинет» явно по ошибке.

– Это кабинет? – чуть ли не хором изумились Георгий и шут, оказавшись в большом помещении со сводчатым потолком, скудно освещенным лунным светом, струящимся из окна. – Да тут турниры рыцарские устраивать можно!

– Не знаю уж, кабинет это или нет, но самое ценное ваш кардинал хранит именно здесь.

– Наш кардинал?

– Ну, не ваш… так общий…

Как же тяжел должен был быть труд домушника в Средние века, когда потайных фонарей еще не существовало, особенно если домушник не был котом, то есть видел столько же, сколько обычный человек… И как повезло нашим героям, что их проводником оказался представитель всевидящего кошачьего племени!

Не тратя времени по пустякам, кот уверенно направился куда‑то в глубину кабинета и, пока друзья, спотыкаясь на каждом шагу и поминая нехорошими словами неведомых архитекторов, владельца дома, ночь и еще множество факторов, им мешающих, пробирались за ним следом, споро вскрыл (когтями, наверное) пару‑тройку шкафов и бюро, богато инкрустированное чем‑то, в темноте напоминающим перламутр. Увы, тут уж без освещения было никак не обойтись, и шут скрепя сердце затеплил свечечку, видимо церковную, из найденных тут же.

При свете дело пошло быстрее, и уже минут через пятнадцать друзьям улыбнулась удача.

Внутри бюро за рыхлыми стопками всевозможных бумаг оказался еще один потайной шкафчик, отзывающийся на постукивание солидным гулом. Сейф!

Кот сразу утратил беспечность, спрятал когти и принялся позвякивать чем‑то более основательным, огрызаясь сердитым шепотом на все советы товарищей. Чтобы не мешать работе, требующей обстоятельности и сосредоточенности, шут с Георгием занялись придирчивой инвентаризацией остальных шкафов.

Безделушки, документы, книги – массивные, переплетенные в кожу, с металлическими застежками… Во времена Арталетова любая из них, вероятно, стоила бы целое состояние, а возможно, и вообще не имела бы цены. Здесь они, конечно, стоили тоже немало, но…

– Смотрите‑ка, Жорж, – Леплайсан с ловкостью заправского шулера раскидал веером по столу какие‑то листки, извлеченные из очередного ящика, – а наш святоша, оказывается, бо‑о‑оль‑шой шалун!

Георгий подошел и заглянул через плечо друга. Листки представляли собой картинки весьма фривольного для патриархальных времен содержания. Конечно, в двадцатом веке даже отъявленный ханжа посчитал бы подобные «ню» более чем целомудренными, не говоря уже о распущенном двадцать первом, но во Франции шестнадцатого столетия они вполне сошли бы за «тяжелую» порнографию. Вот бы разгулялся местный сержант Нечипоренко, если бы какой‑нибудь книжник, хотя бы тот же мэтр Безар, отважился выложить что‑нибудь в этом духе на прилавок! Каторга или, как минимум, позорный столб.

– Стоит предъявить этакое баловство церковным властям, и кардинал будет иметь весьма крупные неприятности… – задумчиво протянул Леплайсан. – А то и лишится сана со всеми вытекающими отсюда последствиями…

– Фу, Людовик! – одернул шута Жора. – Шантаж – это подло! Мы же все‑таки дворяне…

Леплайсан хмыкнул и, перетасовав картинки, словно карточную колоду, небрежно швырнул обратно в недра шкафа.

– Дворяне так дворяне… Только каким же образом мы используем подвески, если все‑таки найдем их? Будем давить де Воляпюку на совесть? Сомневаюсь, что это поможет…

Жора пожал плечами: он как‑то не задумывался об этом, не очень‑то веря в успех операции вообще.