Вечный герой - Майкл Муркок

Я почувствовал, как у меня подгибаются колени. С трудом я выговорил:

— Я должен это сделать. Все может пойти прахом, если я этого не сделаю. Ты меня понимаешь?

— Я полностью понимаю тебя, — сказала она и улыбнулась сквозь слезы.

Через несколько минут в комнату вошел Арджав, и я рассказал ему о том, что собираюсь делать. Он воспринял мое решение с куда большим скептицизмом, чем Эрмизад.

— Ты не веришь, что я действительно намерен сделать это? — спросил я его.

Он пожал плечами:

— Я полностью доверяю тебе, Эрекозе. Но не думаю, что элдрены смогут выжить.

— Но почему? Может быть, ты боишься какой-нибудь болезни? Чего-то такого, что свойственно только вашим организмам?..

— Нет, нет, — он коротко засмеялся. — Просто я думаю, что ты предложишь заключить перемирие, а люди не позволят тебе его заключить. Твой народ будет удовлетворен лишь тогда, когда все элдрены до единого исчезнут с лица Земли. Ты сказал, что судьба людей — воевать вечно. А не может ли быть, что втайне они ненавидят элдренов именно потому, что те самим своим присутствием мешают им вести себя так, как они бы того хотели, — я имею в виду их войны друг с другом. Может быть, это всего лишь передышка, пауза в этих войнах, за время которой они хотели бы нас уничтожить? И если они не уничтожат нас теперь, то все равно сделают это очень скоро, вне зависимости от того, будешь ты во главе их войска или нет.

— И все-таки я должен попробовать… — сказал я.

— Ну конечно, попробуй. Но они заставят тебя выполнить твою же клятву, уверен.

— Иолинда умна. Если она прислушается к моим доводам…

— Она одна из них. Сомневаюсь, что она вообще стала бы тебя слушать. Ум не имеет ничего общего с… Вчера вечером, когда я так просил тебя, я был не в себе, меня охватило отчаяние лишь от одной мысли о том, что мира не будет никогда.

— Я должен попытаться.

— Надеюсь, тебе это удастся.

Может быть, конечно, я был во власти элдренских чар, но это вряд ли. Я бы сделал все, что в моих силах, чтобы мир вновь воцарился на истерзанных землях Мернадина, хотя это и означало бы, что я никогда не увижу больше своих элдренских друзей… никогда не увижу Эрмизад…

Я выбросил эти мысли из головы и решил больше не думать об этом.

Тут в комнату вошел слуга. Мой вчерашний спутник, гонец, а вместе с ним несколько военачальников, включая графа Ролдеро, ожидали перед воротами города, почти уверенные, что элдрены убили меня.

— Им достаточно лишь взглянуть на тебя, — прошептал Арджав. Я кивнул и вышел из комнаты.

Подойдя к крепостной стене, я услышал вопли гонца:

— Мы боимся, что вы проявили чудовищное коварство. Покажите нам лорда Эрекозе — или его труп! — Он помолчал. — Тогда мы сами решим, что нам делать дальше.

Арджав и я поднялись по лестнице на стену. Я сразу заметил, что гонец повеселел, увидев меня живым и невредимым.

— Я вел переговоры с принцем Арджавом, — сказал я. — Я долгое время провел в раздумьях. Наши люди чрезвычайно устали от бесконечной войны, а элдренов осталось совсем немного — ведь это последний их незахваченный город. Мы можем взять Лус Птокаи штурмом, но я не вижу в этом смысла. Давайте проявим великодушие победителей, давайте объявим перемирие.

— Перемирие, лорд Эрекозе? — граф Ролдеро изумленно вытаращил глаза. — Неужели ты лишишь нас последней и заслуженной победы? Последней и самой сильной радости? Нашего величайшего триумфа? Мир, надо же!

— Да, — сказал я, — мир. А теперь ступайте назад. Сообщите войску, что я жив.

— Мы легко можем взять этот город, Эрекозе, — крикнул мне Ролдеро. — К чему все эти разговоры о мире? Мы можем раз и навсегда уничтожить элдренов. Неужели же ты вновь поддался их проклятым чарам? Неужели они вновь заморочили тебя своими сладостными речами?

— Нет, — ответил я ему, — я сам первым предложил заключить перемирие.

Ролдеро от отвращения даже сплюнул.

— Мир! — и подал знак своим сопровождающим воззращаться в лагерь. — Наш Герой, видно, сошел с ума!

Арджав задумчиво поскреб подбородок:

— Ну вот, я вижу, у тебя уже начались неприятности.

— Они боятся меня, — сказал я ему, — и они мне подчинятся. Они станут мне подчиняться — по крайней мере, пока.

— Что ж, будем на это надеяться, — сказал Арджав.

Глава XXIV

Расставание

На этот раз в Некранале меня не встречали радостные толпы — слухи о моем новом решении меня опередили. Люди с трудом могли поверить этому, но, поверив, оказывались жестоко разочарованными мною. Они считали, что с моей стороны это проявление слабости.

С тех пор как Иолинда стала королевой, я не видел ее. Вид у нее был весьма высокомерный, когда она проследовала через тронный зал мне навстречу.

В душе я даже немножко посмеялся. Я чувствовал себя примерно как давний отвергнутый поклонник, который спустя много лет явился посмотреть на объект своего поклонения и увидел, что дама замужем и проявляет весьма неприятные свойства характера. В какой-то степени я даже почувствовал облегчение…

Однако это длилось недолго.

— Что ж, Эрекозе, — сказала она, — я знаю, зачем ты здесь, знаю, почему ты предал свои войска, нарушил данное мне слово — свою клятву уничтожить всех элдренов до конца. Каторн все рассказал мне.

— Каторн здесь?

— Он примчался сюда сразу же, как увидел тебя в окружении твоих элдренских друзей на стенах Лус Птокаи: ты делал свое предательское заявление о мире!

— Иолинда, — я старался говорить как можно убедительнее, — я убежден, что элдрены чрезвычайно измотаны войной. У них никогда не было даже намерения угрожать безопасности Двух Континентов. Единственное, к чему они стремятся, это мир.

— Да, у нас воцарится мир. Когда раса элдренов будет стерта с лица Земли!

— Иолинда, если ты любишь меня, по крайней мере, выслушай!

— Что? Если я люблю тебя? А как же лорд Эрекозе? Разве он по-прежнему любит свою королеву?

Я открыл было рот, но не смог сказать ни слова.

Вдруг в глазах ее заблестели слезы.

— О, Эрекозе… — теперь она говорила куда нежнее и тише, — неужели все это правда?

— Нет, — сдавленным голосом сказал я. — Я все еще люблю тебя, Иолинда. Мы с тобой станем мужем и женой…

Но она уже поняла. Раньше она только подозревала, но теперь знала твердо. И все же, если окончательный мир зависит лишь от того, как я буду вести себя с ней, то я готов был продолжать лгать, притворяться, уверять ее в неизменности моей страстной любви к ней, жениться…

— Я по-прежнему хочу, чтобы ты стала моей женой, Иолинда.